Для блага Отечества - Тимберлейк Вертенбейкер

Ч и т а е т .

"Ну и скверно же я провела ночь. Боюсь, что моя подруга чувствует себя не лучше. Бедная Роза. А вот и она!..".

ДЭББИ. Уж я бы знала, как доставить удовольствие этой Розе. Сильвию должна бы играть я!

МЭРИ. "Здравствуй, душенька! Как ты себя чувствуешь нынче утром"? Здесь ты говоришь: "Так же, как и прошлой ночью. Ни хуже, ни лучше. Вам ли того не знать"!

Появляется Лиз МОРДЕН.

ЛИЗ. Что это вы тут репетируете без меня? У меня тоже роль. Где лейтенант?

ДЭББИ. Она помогает мне выучить слова.

ЛИЗ. А мне кто будет помогать слова учить?

МЭРИ. Мы репетируем не твою сцену.

ЛИЗ. Давайте репетировать мою.

ДЭББИ. Ты умеешь читать. Учи свои слова сама.

ЛИЗ. Одна я ничего учить не буду.

ЛИЗ отталкивает Дэбби и усаживается рядом с Мэри.

Ну? Я жду.

ДЭББИ. Чего ты ждешь, Лиз Морден? Слепого, который соблазнится твоим товаром?

МЭРИ (торопливо). Давайте прочтем первую сцену с Сильвией и Мелиндой.

ЛИЗ. Ага. Давай первую.

МЭРИ протягивает Лиз книгу.

МЭРИ. Ты начинаешь.

ЛИЗ рассматривает книгу.

МЭРИ. Начинай: "С приездом, кузина Сильвия".

ЛИЗ. "С приездом, кузина Сильвия".

МЭРИ. Давай дальше: "Ах, как бы мне тоже хотелось..".

ЛИЗ. "Ах, как бы мне тоже хотелось..". Читай сперва ты.

МЭРИ. Зачем?

ЛИЗ. Послушаю, как у тебя получится.

МЭРИ. Но для чего?

ЛИЗ. Послушаю, как ты, а потом прочту по-своему.

МЭРИ. "Ах, как бы мне тоже хотелось пожить в деревне. Жить в каком-нибудь провинциальном городке, вроде нашего Шрусберри, совершенно невыносимо".

ДЭББИ. А чего ты сама не читаешь? Не умеешь ты читать!

ЛИЗ. Что?!

Бросается на Дэбби.

МЭРИ. Лиз, я помогу тебе выучить твои слова.

ДЭББИ. Значит, теперь она твоя лучшая подруга, да? Ах, Мэри, святая невинность, сучка воровская!

ЛИЗ и ДЭББИ дерутся.

Появляется Джеймс ФРИМЭН по кличке "Палач". Он нервничает, но старается быть любезным.

ФРИМЭН. Утро доброе, милые дамы. А что так? Почему вместо того, чтобы взяться за работу, вы решили взять друг друга за глотки?

ЛИЗ и ДЭББИ накидываются на него.

ЛИЗ. На твоем месте, господин палач Фримэн, я не стала бы упоминать о глотках.

ДЭББИ. Говноед!

ЛИЗ. Козел! Душегуб!

МЭРИ. Вешатель!

ФРИМЭН. Я только хотел справиться, чем вы тут занимаетесь? По-свойски...

ЛИЗ. Иди плети свои удавки, паук! Не смей мешать актрисам.

ФРИМЭН. Актрисам? Вы пьесу репетируете, да?

ЛИЗ. Ага. Это поинтереснее, чем плясать джигу с твоей петлей на шее. Чего ты тут вынюхиваешь?

ФРИМЭН. А может, я тебя вынюхиваю. Попридержи язык.

ЛИЗ. Я лучше сама в ящик сыграю, чем соглашусь своих же вешать. Ладно, хватит нам тут мозолить глаза. Вали отсюда и не мешай нам учить роли.

ФРИМЭН торопливо уходит. ЛИЗ и ДЭББИ плюют ему в след.

ДЭББИ. Эй, палач, не вешай слишком много народу. А то мы без зрителей останемся.

МЭРИ. "С приездом, кузина Сильвия...". Тут написано, что ты делаешь приветственный жест.

ЛИЗ. "С приездом, кузина Сильвия...".

Салютует по-военному.

СЦЕНА 9.

РАЛЬФ КЛАРК ПЫТАЕТСЯ ПОЦЕЛОВАТЬ ПОРТРЕТ СВОЕЙ ОБОЖАЕМОЙ ЖЕНЫ.

Палатка Ральфа. Горит свеча. РАЛЬФ ходит взад-вперед по палатке.

РАЛЬФ. Снилось мне, возлюбленная моя Бетси, что мы снова вместе и еще, что я почему-то жду ареста.

Смотрит на часы.

Я не устаю молить Бога, чтобы ничего дурного не случилось с тобой, нежная моя Алисия, и с нашим дорогим мальчиком...

Снова смотрит на часы.

Милая, нежная моя жена, я перечитываю Притчи Соломоновны в ожидании полуночи, когда наступит Божий день воскресенье, и я смогу, как обычно, поцеловать твой милый образ.

Берет Библию, становится на колени, смотрит на часы.

Патрульные задержали трех матросов и одного мальчишку в женском лагере.

Ч и т а е т .

"Источник твой, да будет благословен; и утешайся женою юности твоей".

Боже, что за вертеп этот женский лагерь!

Смотрит на часы, встает с колен и принимается расхаживать по палатке.

Какая душная ночь.

Капитан Шей сегодня подстрелил кенгуру. Никогда не видел более причудливого животного.

Смотрит на часы.

Полночь, моя Бетси, сейчас наступит воскресенье.

Ч и т а е т .

"И вот навстречу к нему женщина в наряде блудницы, с коварным сердцем".

"Схватила его, целовала его и с бесстыдным лицом..".

Сегодня, дорогая моя жена, разболелся зуб. Боже, что за боль!

Ч и т а е т .

"Схватила его, целовала его, и с бесстыдным лицом говорила ему"

П а у з а .

"Спальню моя надушил я миррой, алоэ и корицей...".

Сару Маккормик выпороли сегодня за то, что она обозвала доктора жо...

Сегодня воскресенье, я извлекаю твой портрет из его заточения и целую его. Родная моя, жена моя, храни тебя Господь.

Встает на колени, подносит портрет к лицу.

В это время входит Джеймс ФРИМЭН.

ФРИМЭН. Простите, сэр, Бога ради, простите. Я не хотел помешать вашей молитве. Я сам каждую ночь по пятьдесят раз читаю "Аве Мария", и еще двести раз в те дни, когда... Я подожду на улице, сэр.

РАЛЬФ. Что вам надо?

ФРИМЭН. Я посижу тихо, как мышь, сэр. Считайте, что меня нет.

РАЛЬФ. Почему в такой час вы не в лагере?

ФРИМЭН. Знаю, знаю, Господи, прости меня, я должен быть в лагере. Да, должен. Но я здесь. Сэр, мне очень нужно поговорить с вами.

РАЛЬФ. Немедленно возвращайтесь в лагерь, палач Фримэн. Завтра поговорим.

ФРИМЭН. Не называйте меня этим именем, сэр, умоляю, не называйте меня так. Собственно, за этим я к вам и пришел.

РАЛЬФ. Послушайте, я ложусь спать.

ФРИМЭН. Понял, сэр. Мне недолго. Я коротко.

РАЛЬФ. Ну?

ФРИМЭН. Нет, вы сначала закончите вашу молитву. Помню, мать моя, упокой Господи ее душу, тоже все молилась на ночь, а я смотрел и не мешал. Каждую ночь.

РАЛЬФ. Ближе к делу.

ФРИМЭН. Когда я молюсь, меня все время мучит сомнение. Откуда я знаю, простил меня Господь, или еще нет? Когда-нибудь Он меня, конечно, простит. Но пока еще наверное не простил. Поэтому я боюсь умереть, сэр. Не могу я умереть, пока не буду уверен, что Господь меня простил. Вот вы уверены?

РАЛЬФ. Я не преступник, Фримэн. И я стараюсь не грешить.

ФРИМЭН. Да-да, разумеется, сэр, простите меня. Но если на все воля Божья, значит, это Ему угодно, чтобы мы грешили. У меня с рождения был ангел-хранитель, как у всякого доброго католика. Почему же мой ангел-хранитель не уберег меня от греха? Наверное, он не захотел покинуть Ирландию. Мать моя перебралась в Лондон, поддавшись искушению дьявола. Мы с ней уехали, а наши ангелы-хранители остались в Ирландии. Вы когда-нибудь бывали в Ирландии, сэр? Ах, какая это прекрасная страна! Будь я ангел, ни за что бы не променял ее на Лондон. Мы еще не добрались до Вестминстера, а дьявол уже начал плести свои козни. Но боюсь-то я Божьего суда. А еще я боюсь этих женщин. Почему они такие?

РАЛЬФ. Зачем вы пришли?

ФРИМЭН. Сейчас, сейчас, сэр.

РАЛЬФ. Поторопитесь.

ФРИМЭН. Я и так говорю слишком быстро...

РАЛЬФ. Послушайте, палач...

ФРИМЭН. Джеймс, сэр, Джеймс Дэниэл Патрик. Тройным именем я обязан трем моим дядюшкам. Хорошие были люди, и в Лондон они не поехали. Ведь если бы моя мать, упокой Господи ее душу и вдохни сострадание в сердца этих жестоких женщин, если бы только она не привезла меня в Лондон, в Лондоне ведь доки, я не стал бы грузчиком на верфи Шедвэлл. Да, и не оказался бы там в тот самый день 23 мая 1785 года, помните, сэр? Если бы я только не уехал из Ирландии, меня бы там не было, и ничего бы не случилось. Меня бы там не было 23 мая, когда мы отказались разгружать судно с углем. Да как же не отказаться, когда платили такие гроши. Только меня и рядом не было с тем матросом, которого убили. Зря они взялись разгружать уголь вместо нас. Не матросское это дело уголь разгружать. Но я его не убивал. Ну, может, стукнул один раз, чтобы показать, что я не хуже других. Но я его не убивал. Они схватили первых, кто под руку попался, и меня в том числе. Нашли у меня дубинку, а я ее просто так носил, для форсу. Вот и все. Мне сказали: "Либо ты назовешь имена, либо отправишься на виселицу". Как тут быть? Что бы вы сделали на моем месте, сэр?

РАЛЬФ. Я никогда бы не оказался на вашем месте, сэр.

ФРИМЭН. Да, да, конечно, простите, сэр. Я ничего не придумывал. Назвал имена только тех, кого сам видел. Смерть так ужасна, сэр. Бедняга матрос...

РАЛЬФ. Фримэн, я хочу спать.

ФРИМЭН. Я понимаю, сэр, понимаю. А когда это случилось здесь... Я ведь думал, что начну новую жизнь. Но вся беда в том, что я хочу со всеми ладить, понимаете, хочу быть вместе со всеми. И я же всегда попадаюсь. Эта кража... Я не крал. Просто стоял на стреме. Друзьям хотел помочь. А мне говорят: "Либо ты повесишь, либо тебя повесят". Как тут быть? Кому-то все равно пришлось бы это сделать. А я это сделал добросовестно. Господь ведь простил и шлюху, и вора, и хромого калеку. Что же Он, палача не простит? Простит. Но вот женщины. Они беспощадны, не то что вы или я, сэр, мужчины. Я что хочу сказать, сэр, они говорили про пьесу.