Не подавать виду - Володя Злобин

к жизни. К заветревшейся мясистой губе прилипла сигарета. Безрадостно тлел огонёк. Чирик молча принял две бутылки, колбасную нарезку и пустил меня в тир.

Я же раскрыл «Унесённые ветром».

Я выбрал отрывок поближе к откровениям Маменьки о жентмунах, и Чирик почти сразу заголосил. Если Кеше он пел безучастно, просто в счёт оплаты, то на первых моих словах вскинулся, с ужасом посмотрел на книгу, а затем защебетал, затрещал, запосвистывал. Чириканье его было испуганным, словно алкаш делал что-то против собственной воли, но не мог перестать из-за когда-то данного обещания. Чирик опрокидывал стопку за стопкой, вскрикивал и смотрел на меня так жалостно, будто я мучил его.

— Чирик! — отметил он слово «оладьи».

— Чирик! — отметил он слово «отвечай».

— Чирик! — отметил он слово «плоть».

Я читал медленно, с расстановкой, открывая книгу в разных местах. Чирик же торопился опустошить бутылки. Он даже колбасой не закусывал. Только иногда с испугом посматривал на птиц, словно они могли сорваться с насеста. Исполнив долг оракула, Чирик с печальным птичьим щебетом отбыл в небытие.

Я привёл записи в должный вид, добавил окончания со знаками препинания. И под тяжёлое дыхание Чирика прочитал:

— Жентмуны сами не знают, чего им нужно. Они только думают, что знают. И не дай Бог они узнают, что ты знаешь об этом! Никогда не подавай виду. Никогда! Если они решат, что ты догадался о них — о, судьба твоя будет не лучше судьбы оладий. Жентмуны захотят знать то, что ты знаешь о них. Они не помнят себя, поэтому преследуют тех, кто может что-то о них рассказать. Не отвечай им. И ни с кем не говори о жентмунах. А если жентмуны захохотали — беги. Иначе они возьмут у тебя самое дорогое. Твою плоть и кровь.

Когда я закончил читать, мир не изменился. Птицы не забили крыльями и не заклевали меня. Никто не прошёл с той стороны тира по влажной опавшей хвое. Не постучал, не раскатился эхом. На матах мирно сопел Чирик. Остро пахло дешёвым спиртом. Было холодно.

Уходя, я накинул на Чирика бушлат.

Послание успокоило. Теперь я хотя бы представлял правила. Конечно, многое оставалось неясным. Так, почему дело было в «Унесённых ветром»? Моё единственное предположение — это книга, о которой все слышали, но автора которой мало кто помнит. С каким-нибудь «Идиотом» всё понятно, а тут все знают, но... никто не знает. Как с «Пиноккио» и Карло Коллоди. Есть книги настолько известные, что известность эта что-то скрывает.

Ах, да. Маргарет Митчелл, если угодно.

Со временем я устроился на работу. Появилась девушка. Родители больше не пускали слюну. Нараставшее напряжение спало, словно меня долго поднимали на крутую гору, а потом тихо скатили с неё на плато. Я ждал развязки, резкого поворота сюжета, а получил череду серых будней, будто кто зря решил продлить сериал. И было неясно — жентмуны наигрались со мной или, сдерживая смешок, притаились в тумане? В глубине души я понимал, что просто так меня не отпустят, как не может отпустить водоворот или немота чёрной дыры. Есть в жизни дорожки, с которых не стоит сходить.