Потомок Мансуровых - Олег Тарутин

Я с надеждой глянул на Хасыева. Черные, чуть раскосые рысьи глаза его были внимательны и настороженны.

- Давай, давай,-торопил меня Листиков, - и про взрыв давай, и про гиену. А то я, понимаешь, совсем тут с ним ополоумел. Да трезвый он, трезвый, - предугадал участковый сомнения Хасыева. - А вот насчет этого, тут он постучал пальцем по лбу и подмигнул мче,-насчет этого сомневаюсь. Ну, давай, во всяком случае.

Я снова начал. Начал с очереди за пивом, с фон Брауна, с Ковригина-водопроводчика, и Хасыев, знавший этих людей, покивал понимающе, а Листиков заулыбался. Потом я рассказал о Мансурове и как он заговорил со мною на древнекатринарском. Хасыев снова кивнул и не изумился, как прежде лейтенант.

Словно каждый день рассказывали ему, как по Каплина шастают князья-аферисты, а на древнекатринарском слушает он футбольные репортажи.

- Ну вот,-торопливо говорил я,-тут князь и сказал в первый раз: УРНО К.РПИ...

Хасыев кивнул.

- Где стояли-то? - спросил он вдруг.

- Где стояли? - переспросил я с изумлением. - На тротуаре, в конце парапета, где труба, - вспомнил я трубу и щепку.

- Часов в девять это было?-уточнил серьезный сержант.

- Да, вроде бы... Да, точно-в девять.

- Не было вас там, - чуть дрогнув усиками, сказал Хасыев, и в рысьеватых глазах его вспыхнул черный огонь.-Вершина точноупала, и выпивохи эти там околачивались, а вас не было, гражданин.

Хасыев встал, задвинул ногою стул и, не глядя больше ни на меня, ни на участкового, легко и пружиняще двинулся к двери. Я молчал, глядя ему вслед, и ужасно знакомыми показались мне спина и затылок уходящего сержанта.

- Проспаться вам нужно, Кирюша!-сказал он, обернувшись в дверях. Хи-хи...

- .. .Жилконтора?-кричал участковый в телефонную трубку. - Ну да Листиков. Привет! Слушай, что ж вы до сих пор дерево не убрали? Комлем - на проезжей части. Приходят люди, жалуются, понимаешь. Вот именно. Левый поворот. Ага, чтоб мигом! Слушай сюда: автокар, не автокар-дело ваше, но во всяком случае убрать. Вот так. Привет. Да нет же! Ухожу я сейчас. Уже ушел! Выходной у меня, выходной, понял!..

Лейтенант хряснул трубкой о рычаг и глянул на меня тоскливо.

- Что ж ты, Сурин, такие шуточки отмачиваешь? Да ты заснул никак, Сурин?

- Твое дело, лейтенант,-я зевнул,-ваше с Хасыевым...

- Хасыев-то тут при чем? - изумился Листиков.

- Так с его же слов я шуточки-то отмачиваю. Не было меня там, говорит. Ну и...я махнул рукой.

- Слушай, ты, Сурин, - участковый сел на край стола в совершенной растерянности. - Какой Хасыев?! - крикнул он.

Я кивнул на дверь:

- Этот. Какой же еще? ..

- Что-этот?!-опять крикнул Листиков.

- Ну, который сейчас вышел, - равнодушно уточнил я.

Лейтенант съехал задом со стола, увлекая на пол какие-то бумажки:

- Да Хасыев месяц как в Московский район перевелся, по месту жительства. Каким макаром он мог тут быть? Это ты понимаешь?

- Не понимаю, - тихо ответил я. Ох князь, ох Мансуров... Ну, постой. Вот теперьто я по-другому попытаюсь рассказать. Сумею, смогу! Все-таки я циллон, князь! Во всяком случае, как говорит наш лейтенант. Погоди, гадюка...

Участковый уже сидел напротив, вытянув по столу руки. Я накрыл левой ладонью правую его кисть с наколотым голубым лучистым полукругом солнца и надписью "Север", обхватив пальцами запястье. Правую свою ладонь я упер в колено.

Участковый затих, не сводя с меня изумленного взгляда. Да, именно так и нужно. Так!

Сейчас он у меня увидит. Сейчас он нырнет в подкорку, в мое давнопрошедшее. Сейчас...

Листиков протяжно вздохнул и закрыл глаза.

- Кончено! - высокий снежноволосый человек резко щелкнул выключателем и повернулся спиной к жертвеннику - огромному круглому белесому экрану. С этого экрана только что, потускнев, сползло изображение человеческого запрокинутого лица, и экран, вздымавшийся над толпой вертикальной светящейся полусферой, неслышно повернулся на шарнирах и, опустившись, застыл горизонтально- полусферой вниз.

- Братья!

Говоривший поднес руку ко лбу, на котором четким врезом была означена буква "зет".

Стоящие в передних рядах безмолвной толпы столь же высокие и снежноволосые люди тоже поднесли ладони ко лбам, к тем же знакам.

- Циллоны! Соплеменники! Земляки!

С самого начала он обращался только к ним, и языка, на котором он говорил, не понимали остальные, бывшие под этим бесконечным невесомым куполом на полированном базальте пола. Эти остальные-красивые люди с кожей цвета прокаленного песка - при первых же звуках голоса жреца опустились на колени, закрыв ладонями лица.

- Братья! Это было нашим прощанием с Циллой, с домом, с родиной. Циллоны, у нас нет больше энергии даже для односторонней связи. Последние крохи милла сожжены сегодня здесь, - он повел рукой в сторону экрана. Катринарии не принесут уже милла на жертвенник, запасы его исчерпаны. Братья!

После катастрофы с кораблем наша цель, цель, ради которой мы стартовали с родной Циллы, была недостижимой. Нам не найти следов экспедиции одиннадцатого старта. Нам не узнать, что сталось с Одином и его спутниками. Слушайте, циллоны! Отныне эта планета - наш дом и дом наших потомков. Отныне катринарии-это красивое и доброе племянаши братья в обществе равных. Отныне мы - земляне. Мы забудем о Цилле, о бездне знаний и опыта, разделяющей нас и катринариев.

Сегодня мы станем такими же, как они. Не в силах покинуть эту планету, мы могли бы странствовать по ней, искать иные места, иных соседей. Но где, братья, найдем мы народ, подобный катринариям, которые так полюбили нас и так сжились с нами? Да будет так! Сейчас автоматы уничтожат без следа все это, - он обвел рукой огромное пространство здания, бесчисленные скопления механизмов и приборов,-а потом самоуничтожатся. И все здесь станет таким, каким было до нашего появления... Циллоны! В последний раз я обращаюсь к вам с этим именем. Сейчас каждый ступит в Круг Забвения, и волны, сфокусированные в нем, смоют память о нашем прошлом.

Каждый из нас выйдет из этого Круга уже землянином. Жребий брошен, братья! Да будем мы счастливы на Земле!

Старик замолчал. Он шагнул в сторону от жертвенника и скрестил на груди руки. Он отыскал глазами первого и кивнул ему. Первый вышел из раздвинувшейся толпы циллонов и приблизился к старику. Каждый из них тихо провел ладонью по щеке другого.

- Прощай, командир,-сказал первый.

- До встречи землянами, сын мой,-ответил старик.

Первый вошел в Круг Забвения и, подняв руки, застыл в безмолвии. Через миг, словно вынесенный из Круга неслышным и мягким дуновением, он стоял в стороне, оглядываясь вокруг недоуменно.

А к старику приблизился второй, потом третий, четвертый... Прошедшие Круг циллоны стояли, сбившись в тесную несмелую толпу, которая все росла и росла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});