За полчаса до любви - Валерий Столыпин

оформленном зале уже звучала, на подиуме крутились несколько ярких пар, но совсем не так как в студии. Наряды женщин выглядели дерзко, запредельно дорого, экстравагантно; пары недопустимо интимно прижимались друг к другу, принимали бесстыдно-похотливые позы, сливались в объятиях, совершали акробатические па, выставляя напоказ нижнее бельё, слишком откровенно дотрагивались до деликатных пределов… у всех на глазах.

Зрители реагировали не менее бурно: подхватывали своих пассий на руки, кружили, целовали взасос, демонстративно обнимались, не стесняясь, ласкали друг друга.

Смотреть на это безобразие было…

Нет, отнюдь не противно: пикантное действо возбуждало сверх меры; тело само реагировало на ритмы, на неожиданные движения, на провокации и особенно сложные движения танцоров.

– Это разогрев. Позднее начнётся нечто.

– Спасибо, Павел Егорович, –  неожиданно сказала Зоя, целуя его в щёку, – фантастика! Наверно я слишком самоуверенно заявила, что умею танцевать.

– Давай займём вон тот столик, закажем что-нибудь. Танец за тобой. Обещала.

То рыдала, то веселилась скрипка, гитары выбивали неожиданно энергичные ритмы, трагические звуки виолончели то и дело вклинивались в ткань незнакомых композиций. Казалось, что воздух клокочет, кипит.

Зоя смотрела и слушала, открыв рот, забыв о присутствии Павла.

– Мы пришли танцевать, – шёпотом напомнил он, – не обязательно выходить в центр зала. Мы люди скромные, будем делать вид, что пытаемся научиться. Не бойся, Зоенька, у меня есть некоторый опыт. Расслабься, я буду вести.

– Вот ещё, – неожиданно взбрыкнула партнёрша, – танец покажет, кто лидер.

Павел Егорович взял девушку за руку, немного смутившись, положил другую на упругую талию, притянул Зою к себе, ощутив мягкое давление девичьей груди. Так они стояли несколько бесконечно долгих минут, пока не заметили, что пары в центре зала – зачинщики, роль которых втянуть в мистическое шоу большинство присутствующих.

Рядом пытались танцевать дилетанты, не имеющие сноровки и опыта. Осознав это, Зоя расслабилась, встала в балетную стойку, расправила плечи, упруго выгнула спину… и повела, с чем партнёр не желал соглашаться, отчего через несколько шагов кого-то задел локтем, направив движение резко назад, где проворно кружилась другая пара.

Девушка была сосредоточена на безукоризненной точности движений, манёвр партнёра не почувствовала.

Пары столкнулись. Зоя упала, неловко подвернув ногу. Павел подхватил девушку на руки, получив в качестве альтернативной оплаты звонкую пощёчину, отрезвившую её моментально.

– Прости, не хотела. Оно… само как-то. Прости!

– Как нога?

– Ничего страшного. Готова продолжить. Веду я… и не спорь.

– Ладно. Но пощёчина… я вправе требовать компенсацию.

– На каком основании!

– Щека горит.

– Вымогатель, – улыбаясь, прошептала Зоя, оглянулась и ответила поцелуем, – теперь быстро заживёт. Танцуем, Павел Егорович. Не отвлекайся, мы здесь не одни.

Парочка довольно быстро уловила экзотический ритм, через несколько удачных шагов партнёры почувствовали уверенность.

Павел не сводил с девушки глаз, она кружилась в полузабытьи, неожиданно позволив быть ведомой, благодарно склонилась к мужскому плечу, щекотала распущенными волосами его щёку.

Руки танцора бесцеремонно хозяйничали на ягодицах и бёдрах, как бы нечаянно, подчиняясь звучанию струн, ощупывали гибкое тело под лёгким платьем, не встречая сопротивления; объятия и прикосновения быстро теряли былую невинность.

Зоя прижималась к его напряжённому бедру, висла на шее, обвивала мужской корпус то одной, то другой ногой, чувствуя желание немедленно слиться воедино, позволяла касаться губами груди, тереться щекой.

Импровизации становились раз от раза откровеннее. Когда в особенно крутом наклоне назад Павел чувственно огладил её ногу от колена до трусиков, Зоя зажмурила глаза, едва не вскрикнув, до чего было сладко.

Девушка не узнавала сама себя. Неужели так провокационно возбуждающе действуют особенная обстановка и причудливые ритмы?

Обсуждать ощущения они не стали, но Зоя попросила холодного шампанского, – жарко, – оправдывалась она, обмахивая разгорячённое лицо ладонью, и шёпотом, – у нас получилось, получилось!

– Кто же из нас выиграл?

– Я так счастлива! Давай обсудим потом. Танцевать хочу!

– Поздно, может домой? Завтра продолжим, обещаю.

Зоя укоризненно посмотрела на Павла, – спешишь праздновать победу? У меня дома родители, к тебе ехать боюсь.

– Почему, разве я такой страшный?

– Сам догадаешься или через переводчика будем общаться? Я не готова, понимаешь, не го-то-ва!!

– Решение принимать тебе. То, чего ты так боишься, совсем не обязательное условие на первом свидании. Дома у меня домашний кинотеатр, великолепная акустика. Хочешь, будем танцевать до утра? Одни. Никто нас не потревожит. Соглашайся.

Зоя напряглась. Во время танца она лихорадочно думала, перебирала варианты, яростно спорила с внутренним собеседником. Никогда ещё не приходилось девушке принимать столь сложное решение, никогда эмоциональное состояние не диктовало свою волю, а желание испытать запретное наслаждение не обрекало на действия, которые до сих пор числились в списке низменных пороков.

Павел так на неё смотрел, что слова казались ненужной роскошью.

Зоя не могла больше сопротивляться, – поехали.

Она понимала умом на что идёт, улавливала непостижимую нелогичность, двусмысленность ситуации, но условия диктовало не сознание, а тело, которое требовало иной проверки и других испытаний, до сей поры неизведанных. Вопреки вбитым в голову с раннего детства традициям и правилам, Зою неожиданно окунула в пучину страсти муладхара, нижняя энергетическая чакра, ответственная за интимную чувственность.

Квартира Павла Егоровича находилась в престижном квартале почти в центре города. Обстановка была изысканная, непривычная.

Несмотря на тёплую погоду, Зою трясло.

Два бокала шампанского, выпитые залпом, немного сгладили неловкость ситуации. Оба думали только о том, что должно или не должно было случиться.

– Выбери музыку.

– А, что! Я Энигму люблю, самый первый альбом, Mea culpa.

– Одобряю. Боишься?

– Не знаю. Немного не по себе, но это ничего. Нужно привыкнуть… к мысли. Слишком много событий, слишком неожиданно. Расскажи что-нибудь о себе… самое-самое. Про первую любовь. У тебя была первая любовь? У меня не было. Если не считать папиного брата, в которого была влюблена до восьми лет. Теперь смешно, а тогда не до смеха было. Глупая. Ты тоже считаешь, что я глупая?

– Зачем тебе знать о чужой любви?

– Просто не знаю, как это. Любопытно. Расскажешь? А ты, ты бы мог в меня влюбиться?

– Я уже… как мальчишка. Втюрился. Можно про ту любовь, которая когда-то была, в другой раз? У тебя волосы малиной пахнут.

– Обними меня. Давай потанцуем. Мне так хорошо… и так плохо… без тебя.

– Мы же не расставались. Это нервы. Успокойся. Напоминаю – все решения принимаешь ты. Если хочешь – могу отвезти