Монарх от Бога - Александр Антонов

Она была одета в бело-розовый далматик[10] с оранжевой полосой от плеча к золотому поясу. Её густые каштановые волосы, украшенные малой диадемой, локонами ниспадали на плечи. Лицо было бледноватым, но полные губы алели, голову она наклонила и смотрела вниз. А поклонившись императору, Зоя поглядела на него широко распахнутыми серыми глазами, и в них Лев Мудрый заметил нечто особое, некое обещание. Чего? Этого император не сумел разгадать.

Зоя села за стол напротив Льва Мудрого. Николай Мистик сел сбоку от них, но ближе к Божественному. Едва опустившись на стул, патриарх ощутил на своих плечах непомерную тяжесть того, что ему надлежало донести до императора и племянницы. Но, будучи искушённым в тонкостях трудных бесед, он начал разговор с самых высоких слов и, словно щитом, прикрывал себя именем Всевышнего.

- Божественный басилевс, славная моя племянница, я пригласил вас за праздничный стол для того, чтобы напомнить о вашем долге перед империей. Минувшей ночью я долго молился, просил у Всевышнего совета, и он снизошёл своей милостью до раба своего, дал совет призвать вас к единению. И церковь благословляет вас на подвиг во имя великой Византии. Но она не довлеет над вашей волей. Вкупе решайте сами, идти или не идти к подвигу. Церковь надеется лишь на то, что каждый из вас несёт в себе высокую честь византийца, всегда способного на самопожертвование на благо державы. Сказанное мною вы слышали. Я же поднимаю кубок за то, чтобы слова мои проросли плодами, а не плевелами. - И патриарх поднял кубок.

- Остановись, святейший. Мы выпьем бальзам, излитый тобою, втроём. Мы тебя поняли. - И Лев Мудрый обратился к Зое: - Так ли я говорю, славная Жизнь?

- Истинно так, - ответила Зоя-Жизнь.

Выпив вина, все трое долго молчали. Лев Мудрый и Зоя ели виноград и смотрели друг на друга. Они поняли подспудный смысл сказанного патриархом, но ещё не представляли, как вести себя. Но вот наконец Лев Мудрый улыбнулся, и Зоя ответила ему улыбкой. И вдруг император громко засмеялся. Это был здоровый смех. Лев Мудрый вновь ощутил радость бытия. Он поднял палец и весело произнёс:

- Ну, святейший, поводил ты меня за нос! Да и во благо! Во благо! - И тут же спросил Зою: - А ты, славная, давно ли служишь во дворце?

- Больше двух лет, Божественный.

- Грешен пред тобой. Как-то не запомнилась ты мне прежде, а теперь… Теперь я вижу, что ты достойна самой высокой чести.

- Прости, Божественный, этому ещё не наступило время. - И Зоя легко засмеялась.

Это был доверительный смех. После него им ничто не мешало сблизиться до завещанного патриархом.

Той порой Николай Мистик понял, что он за столом лишний, встал и молча ушёл. Ни Лев Мудрый, ни Зоя не обратили на это внимания, потому что уже были заняты собой. И император сказал то, что призвало их к единению:

- Славная, мы сожгли за собою мосты и во власти друг от друга.

- Да, Божественный. Но пусть это останется между нами.

- Я ценю людей с твёрдым характером. Ты одна из них.

- Спасибо, государь.

В эти мгновения Лев Мудрый присматривался к лицу Зои. Познав разных красавиц, он сделал для себя неожиданное открытие: её внешность лишь невнимательному человеку могла показаться некрасивой. Он увидел в Зое не только прелестные и обладающие притягательной силой глаза, но и красивую шею. И её облик, нос, уши, губы - всё было в гармонии. И голову на высокой шее она умела держать гордо. А когда она повернулась к нему в профиль, он узрел царственную осанку. И то, что он раньше не замечал её, случалось потому, что её заслоняли собой пышные придворные дамы и дочери высших сановников. Выведи он её в том наряде, в котором она вышла к нему, она конечно же привела бы всех в изумление. Так или не так всё могло случиться, но Лев Мудрый утвердился в мысли о том, что титул августы - дамы царской крови - будет Зое бесспорно к лицу.

В эти минуты узнавания друг друга Зоя тоже была деятельна. Она попыталась вспомнить, было ли у императора за два с лишним года её пребывания во дворце недостойное благородного мужа отношение к окружающим его придворным дамам. И оказалось, что она сама ничего подобного не замечала и ни от кого не слышала осуждения императора. Постепенно жертвенный огонь во имя сотворения добра разгорался в её груди всё сильнее. В ней угасло всякое сомнение в том, что она вступает на греховный путь. Нет, греха с её стороны не будет сотворено, только благое деяние. Зоя преображалась. Сказав: «Спасибо, государь», - она взяла его правую руку, повернула ладонью вверх и принялась «читать» линии жизни. А прочитав, сделала вывод:

- Божественный, все грядущие годы твоей жизни протекут благополучно. У тебя будет наследник, ты наречёшь его своим любимым именем Константин. И ты будешь любим своей супругой. - Зоя не спускала с лица императора завораживающих глаз и улыбалась.

И тогда он взял её руку и поцеловал. Чёрная бородка и короткие усы пощекотали ей кожу, поцелуй был крепкий, чувственный. Лев Мудрый проникся лаской, и Зоя почувствовала его влечение к ней. Она легко освободила свою кисть из его сильной руки, встала, обошла стол. Лев Мудрый понял её желание, вышел ей навстречу. Они обняли друг друга, приникли губами, и где-то в глубинах их сознания вспыхнули мысли о том, что всё в их жизни должно было случиться именно так. Они вспомнили, что раньше при встречах их мимолётные взгляды оставляли в сердцах свой след и, как драгоценные зерна, накапливались там. И вот зерна проросли. После целой вечности пребывания в объятиях. Лев Мудрый чуть отстранился от Зои и негромко произнёс:

- Я твой раб, царица моей души. Твори со мною, что подскажет твоё доброе сердце.

У Зои слов не нашлось. Она заменила их делом. Зная, что уже наступила ночь, что ей предоставлена полная свобода в исполнении желаний, она взяла за руку наречённого судьбой и повела в свою опочивальню. Они поднялись по лестнице на второй этаж и там из просторного зала вошли в просторные покои Зои. Она сразу заметила, что по воле дядюшки в её покоях было приготовлено все, чтобы украсить ночь сближения. В туалетной комнате ванна была наполнена горячей водой с благовониями, рядом в покое был накрыт стол, в опочивальне ждало просторное ложе. Всюду горело множество свечей. Здесь не было и намёка на скрытное уединение двух одиноких душ. Возникшая вначале оторопь в груди Льва Мудрого исчезла. Он почувствовал себя свободно, словно вернулся из дальнего похода к любимой супруге и она приняла его по-царски. Так всё и было. Бог добра, который руководил в эти часы деяниями своей дочери Зои, именно так и хотел встретить божественного императора Византии.

Едва Лев Мудрый осмотрелся, как Зоя повела его в туалетную комнату и принялась раздевать. Делала она это с улыбкой. Он был благодарен Зое за её предусмотрительность, за то, что над его волей довлела её добрая воля. Ему было приятно подчиняться Зое. А она исполняла своё назначение ловко и умело. И вот уже Лев Мудрый, мужчина крепкого телосложения, с широкой грудью, со шрамами на плече и бедре, нежился в ванной. А Зоя той порой скинула с себя далматик и принялась растираться благовониями. Император пытался не смотреть на обнажённую девушку, но ему это не удалось. Он видел мраморные статуи греческих богинь. В Микенах на полуострове Пелопоннес однажды он долго любовался дочерью Юноны и Юпитера - Гебой. Она подавала богам божественный напиток. Лев Мудрый запомнил её стройной, полной грации. И вот она, воплощённая Геба, перед ним. «Всевышний, как ты милосерден ко мне», - мелькнуло у него в уме.

Зоя подошла, помогла Льву Мудрому встать из ванны, и вытерла его мягкой белоснежной льняной простыней, другую накинула ему на плечи, сама укрылась розовой шёлковой тканью и повела Божественного к столу. Она наполнила кубки вином с бальзамом, они выпили молча. Им осталось сделать несколько шагов до ложа, чтобы утонуть в забвении.

В эту ночь, накануне Рождества Христова, Лев Мудрый не вернулся во дворец. Он провёл её в опочивальне с Зоей-августой, как величал теперь Зою император. Прошло не так уж много времени, меньше года, и Лев Мудрый огласил титул августы с амвона храма. А пока наступила пора тайной жизни Льва Мудрого и Зои. Она протекала в особняке патриарха, куда всем смертным запрещалось входить кроме служителей. Тайна сохранялась строго, о ней знали только патриарх да евнух Гонгила. Когда император приходил поздним вечером к Зое, евнух оберегал их покой. На четвёртый месяц их тайной жизни, приняв императора на ложе, Зоя прошептала:

- Божественный, я понесла.

Лев Мудрый молча уткнулся лицом в грудь Зои. Он не спросил её, кого она носит под сердцем, сына или дочь, - он смирился бы и с дочерью. Лаская Зою, Лев Мудрый сказал:

- Тебе пора во дворец. Ты будешь жить в порфирных покоях. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом.

- Так скоро и будет, мой государь. Но до родов нам не надо нарушать наше уединение.