Монарх от Бога - Александр Антонов

Императора встречали всей семьёй. Она у Астерия была большая. За спинами премьер-министра и его супруги на широком крыльце стояли три сына и три дочери, и одна из дочерей была уже в возрасте невесты. Её звали Кириена, у неё сегодня был день ангела, и по этому поводу проводилось маленькое семейное торжество. Но Астерий, оставаясь до мозга костей деловым человеком, спустился с крыльца, подошёл к императору и сказал:

- Божественный, ты вдовствуешь уже год. Пришло время подумать о супружестве. Присмотрись к Кириене-господствующей. Она уже в зрелости и достойна быть супругой государя.

Император поднялся на крыльцо, подошёл к семье Астерия. Ему все поклонились, он же, кивнув головой, посмотрел на супругу премьер-министра, а потом на старшую дочь Кириену, что мать и дочь похожи друг на друга, как сестры-близнецы. Лев Мудрый счёл это за добрый знак. Он улыбнулся Кириене. Она смутилась и опустила голову. Слуги уже распахнули двери в особняк, и Астерий повёл императора в трапезный зал.

День и вечер, проведённые в семье Астерия, поселили в душе Льва Мудрого надежду на то, что у него будет такая же большая семья. Он поверил, что Кириена принесёт ему наследника. И спустя неделю Лев Мудрый вновь появился вечерней порой в мраморном особняке. Когда после трапезы дети Астерия покинули зал, он попросил у Астерия и его жены Евгении благословения на супружество с их дочерью Кириеной.

- Даю вам слово императора, что мы будем счастливы, - заверил Лев Мудрый. - Я мечтаю о такой же большой семье, как у вас.

- Мы благословляем тебя, Божественный, на брачный союз с Кириеной. Она будет достойной супругой, - ответил Астерий.

Вскоре же в храме Святой Софии состоялось торжественное венчание Льва Мудрого и Кириены-господствующей. Премьер-министр Астерий получил титул «царского отца». В день присвоения ему почётного титула, император сказал:

- Ты подарил мне радость жизни. Басилевс[4] этого никогда не забудет.

И впервые за многие годы царствования Лев Мудрый устроил торжество в Юстиниановой храмине, лучшем зале дворца Магнавр, куда в прежнее время для простых смертных двери были закрыты.

Наступила пора безоблачной жизни императорской четы. В отличие от Ларисы Гетерской, молодая, полная жажды жизни Кириена и впрямь стала господствовать над Львом Мудрым. Но своё господство она проявляла лишь в закулисной супружеской жизни. Под её ловкими руками Лев Мудрый превратился в молодого мужа, который был жаден до любовных утех. Каждый раз Кириена горела в ночную пору такой страстью, что и супруг загорался, забывая о том, что ему, императору, должно вести степенный образ жизни. Когда же Лев Мудрый вдруг становился серьёзным, думал о державных делах, Кириена шептала ему с девической горячностью:

- Божественный супруг, у тебя впереди много времени заботиться о державе. Сегодня ты мой, и только мой. Вот как затяжелею и понесу, так дам тебе волю.

- Ты моя госпожа, и я покорен тебе до конца наших дней, - отвечал Лев Мудрый, лаская супругу.

Больше полугода длилась безмятежная супружеская жизнь императорской четы. Но пришёл день и час, когда в них проснулось беспокойство. Оно накапливалось и наконец выплеснулось. Лев Мудрый излил свою горечь на себя и на Кириену:

- Мы с тобой бесплодные смоковницы. Прошла весна, вот уже осень на дворе, а ты так и не затяжелела.

- Может, потому, что моё время ещё не пришло, - попыталась смягчить боль супруга Кириена. - И ты, Божественный, поверь, что я не могу быть бесплодной, ежели у моей матушки нас шестеро. Ты же сам говорил, что я вылитая матушка.

Эта первая размолвка между супругами вспыхнула перед отъездом императора в Македонию. Только что вступивший на престол Болгарии царь Симеон[5] счёл нужным развязать против Византии войну. К Филиппополю подходило болгарское войско. И пришла в действие византийская световая сигнализация. Едва войско болгар появилось вблизи рубежа Византии, как в Константинополе уже знали о приближении врага и начались приготовления к его отражению.

Повод для войны у болгар был, как они считали, серьёзный - торговля. По старым договорам Византии с Болгарией купцы последней торговали в Константинополе. Но крупные византийские торговцы потребовали от императора закрыть купцам Болгарии путь в столицу. Лев Мудрый пошёл навстречу торговым магнатам державы, и болгарских купцов выпроводили торговать в Фессалонику. Они взбунтовались, и царь Симеон выступил в их защиту.

В эту пору в Византии было в строю сто двадцать тысяч воинов. Но Лев Мудрый не хотел войны, в которой гибли бы его воины. Он задумал завершить сражение с болгарами по-иному. Лев Мудрый, «блестящий представитель дипломатического искусства Византии, поднял против своих новых христианских братьев мадьярскую орду, кочевавшую тогда между Днепром и Днестром. Венгры оттеснили болгар за Дунай», - писал хронист. Но первое поражение войска царя Симеона не сломило его воинственный дух. Он сумел собрать новые силы и выгнал мадьярскую орду из пределов своей страны. После этого болгарское войско нанесло сильное поражение армии Льва Мудрого, и он вынужден был пойти на заключение выгодного для Болгарии мира. Византия стала платить Болгарии дань, а её купцы по-прежнему продолжали торговать в Константинополе.

Противостояние Византии и Болгарии, в котором победителем вышел царь Симеон, длилось больше года. Всё это время император Лев Мудрый провёл при войске в Филиппополе. А в тот день, когда он намеревался выехать в Константинополь, из столицы прискакал спафарий Феаген - тайный служитель в секрете - и передал с глазу на глаз печальную весть, ударившую государя в самое сердце:

- Божественный, будь мужествен. В Магнавре умерла твоя супруга Кириена.

Феаген стоял перед императором, склонив голову. Он готов был принять его гнев за чёрную весть.

Однако почти полтора года отсутствия в Константинополе и все те огромные переживания, которые Лев Мудрый испытал в борьбе с Болгарией, смягчили удар. Он закусил губы, почувствовал, что глаза его повлажнели. Отвернувшись от Феагена, он утёр лицо, повернулся к служителю и спросил его:

- А как перенесли утрату родители Кириены, Астерий и Евгения?

- Они страдают и ждут твоего приезда.

- Узнает ли Византия о моих страданиях? - отозвался Лев Мудрый и закрыл лицо руками.

В этот миг в нём вспыхнуло возмущение. Он гневался на Господа Бога за то, что Всевышний не защитил его от злых сил, которые унесли из жизни двух его супруг. И постепенно в императоре окрепла мысль о том, что два бедствия, постигшие его, имеют одну причину, порождены одним замыслом. Кто-то, неведомый ему, добивался оставить его без наследника престола. Кто этот злоумышленник, опалённый жаждой добыть императорскую власть?

И Лев Мудрый вспомнил стратига[6] Анатолика. Он был главнокомандующим византийской армией и по рангу среди всех сановников державы занимал второе место. Он был умён и коварен, умел плести интриги. В армии у него всюду стояли преданные ему средние военачальники, особенно в тагмах[7], расположенных близ Константинополя и в самом городе. Ничто не могло помешать ему захватить власть в столице. Дворцовая гвардейская тагма не вызывала доверия у Льва Мудрого. Как кавалерийская, так и пехотная гвардии в последнее время состояли в значительной части из иноземцев-наёмников - варягов, иверов, печенегов и хазар. Они были преданы своему военачальнику, умели воевать, но не защищать честь императора, считал Лев Мудрый с горечью.

Все эти прихлынувшие размышления побудили Льва Мудрого немедленно мчать в Константинополь и там жестокой рукой подавить всякую попытку захвата власти, к чему, по здравому размышлению императора, сводились усилия «злой силы». И во главе тысячи личных конных гвардейцев, среди которых были в основном греки и русы, Лев Мудрый покинул Филиппополь. Он не послал гонцов в столицу, чтобы уведомить тестя Астерия. Он не хотел, чтобы ему устроили встречу, как всегда было принято при возвращении императора из похода. У него было намерение вернуться в Магнавр ночной порой. Приближалась уже поздняя осень, и ночи стояли непроглядно тёмные. Одна из таких ночей, как счёл император, поспособствует ему в выполнении задуманных мер безопасности.

Однако возвращение Льва Мудрого не осталось незамеченным для горожан и придворных Магнавра. По воле премьер-министра сработала световая сигнализация. К тому часу, когда император с гвардейцами появился близ городских ворот, его встречали дворцовые гвардейцы с факелами, придворные во главе с тестем, сотни горожан. И не было ни приветственных криков, ни говора: над толпой сохранялась полная тишина. Помнили все встречающие о горе, постигшем императора, и знали они, что Лев Мудрый возвратился из долгой военной кампании без победы.