Уэлихолн - Торин Владимир

— Слушай, Вик, — сестра прервала молчание, когда они заехали на вымощенную камнем подъездную дорожку, — я поставлю «Драндулет» в гараж, а ты пока иди в дом.

— Хитрая какая. Хочешь избежать бури?

— А что если и так? — с вызовом бросила Кристина и, повернувшись к заднему сиденью, стряхнула с подушки явно осуждающего ее поведение кота. Под подушкой обнаружилась небольшая сумочка.

— Хорошо-хорошо, — поспешил успокоить ее Виктор. — Буду выдерживать напор грозы в одиночку.

— Ты заслужил, — безжалостно добавила сестра.

— Гм… еще бы…

«Драндулет», пыхтя и фыркая, исчез за домом, а Виктор направился к крыльцу.

Поднявшись по ступеням, он оказался в полутьме, созданной нависающим эркером. Со стороны могло показаться, будто нервно сжимающий саквояж человек в пальто и шляпе, который только что был тут, вдруг перешагнул куда-то в совершенно другой мир и исчез. Что ж, в каком-то смысле так оно и было…

Виктор нервно сжимал ручку саквояжа, глядя на дверь. Вишневого цвета, в некоторых местах с облупившейся краской, на уровне груди — дверной молоток: бронзовый треугольник, каждая сторона которого выполнена в виде символической свечи как дань семейной традиции.

Виктор кое-что вспомнил и, опустив взгляд, сглотнул вставший в горле ком: он по-прежнему был там, на своем месте.

Порог Крик-Холла возвышался над площадкой крыльца всего лишь на полтора дюйма или около того. С левой стороны он, будто нижняя губа, искривленная в усмешке, был чуть выше — покосился за то время, что здесь жили Кэндлы.

Дедушка рассказывал, что их дом, как дерево, вырос именно из этого порога и почти за четыреста лет, что Крик-Холл стоит на холме Ковентли, он много чего повидал. Этот порог видел и чумные шествия, и костры, на которых сжигали ведьм, и даже битву под холмом Ковентли, когда, по легенде, мечи скрещивались с ведьмовскими веретенами, а благочестивые рыцарские сердца оплавлялись под воздействием колдовских чар.

Кто только не переступал через порог Крик-Холла! Виктор не помнил имен, которые называл ему дед, но в его памяти четко отпечаталось, что эти имена были грозными и величественными. Дедушка напугал Виктора своими мрачными и жестокими сказками, в которых всегда проливалась кровь, полыхали пожары, звенели кандалы и неизменно упоминался покосившийся порог Крик-Холла. Виктор никогда не любил эту кривую деревяшку. В детстве он даже старался не наступать на нее лишний раз.

Сейчас же и порог чуть постарел, и сам дедушка отбыл на тот свет с котомкой, полной грехов и благостей, да и Виктор стал старше и, как он надеялся, умнее. Он больше не верил в суеверия и стариковские россказни, доверяя лишь типографской краске на газетной бумаге, но…

Виктор вдруг будто бы вновь вернулся в свои двенадцать лет. Он словно пришел из школы и боится зайти внутрь, ожидая наказания за какую-то оплошность. Да уж, сейчас его «оплошность» заключалась ни много ни мало в побеге из дома…

Дрожащими пальцами Виктор достал из внутреннего кармана пальто связку ключей. Найдя нужный, он просунул его в замочную скважину.

Неизвестно, на что он рассчитывал: должно быть, собирался распахнуть дверь, ворваться в дом, как стремительный порыв ветра, и как можно скорее пережить ожидающий его миг встречи с Ней, но все его планы рухнули в одночасье. Ключ и не думал поворачиваться.

— Что за черт? — Виктор шлепнул саквояж на крыльцо, двумя руками схватился за головку ключа и принялся с силой на нее давить. Пальцам было больно, лоб под шляпой покрылся потом, от напряжения даже скрипнули зубы. И все же ключ не подавался ни на волосинку.

«Постучать? — подумал Виктор и тут же испугался собственной мысли: — А что если Она откроет дверь? И тут же захлопнет ее перед моим носом… Что же делать?»

— Вам помочь, сэр? — раздался вдруг за спиной хриплый голос.

Виктор даже подпрыгнул от неожиданности и обернулся.

Снизу вверх на него глядел неопрятный старик в ветхом черном пальто с заплатами на локтях; красно-синий выцветший шарф висел на тощей шее. Старик был почти полностью лыс, хотя несколько длинных сальных прядей свисали по сторонам его покрытого щетиной лица. Глаза в прожилках из лопнувших кровеносных сосудов выглядывали из разношенных мешков век — они пытливо взирали на Виктора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вам помочь, сэр? — повторил незнакомец и склонил голову набок, подставляя свое большое вислое ухо под будущий ответ.

— Вы кто такой? — не совсем вежливо или, если точнее, совсем невежливо спросил Виктор.

— Я здесь служу, — старик кивнул на дверь. — У Кэндлов, сэр. У вас не получится открыть дверь.

— Вы садовник? Она наняла садовника? — Виктор с сомнением поглядел на неухоженный сад. — Это на Нее не похоже… И что же с дверью?

— Дело не в двери, сэр.

— А в чем тогда?

— В замке и ключе.

— И что садовник может понимать в замках и ключах?

Старик покачал головой.

— Я не садовник, сэр. И не говорил, что я садовник. Да и цветы я не слишком-то жалую. Разве что чертополох, когда он цветет. На моем окне сейчас цветет чертополох. Полезное растение, смею заметить, сэр, и очень красивое… Вам нравится чертополох?

«Никому не нравится чертополох», — подумал Виктор, но вместо этого спросил:

— Тогда кто же вы такой, если не садовник?

— Мое имя Стюарт Биггль, я хранитель ключей.

— Кто-кто? — недоуменно проговорил Виктор.

— Хранитель ключей — служу у Кэндлов в Крик-Холле.

— Да, я услышал. Просто не знал, что в этом доме развелось столько дверей, что без ключника не обойтись.

— Не смею судить об этом, сэр, — пробормотал Биггль. — Вам помочь открыть дверь?

— Если вас не затруднит.

Виктор вытащил — почти выдрал — ключ из замочной скважины.

— О, меня не затруднит — это ведь моя работа.

Старик полез под пальто и достал оттуда большую связку ключей; их на кованом кольце было столько, что сам собой напрашивался вывод: либо этот Биггль служит хранителем ключей не только в Крик-Холле, но и еще в доброй дюжине домов, либо в родовом гнезде за время отсутствия непутевого Кэндла действительно развелось множество незнакомых ему дверей.

Что-то бормоча, Биггль начал ощупывать ключ за ключом, глядя не на связку, а прямо перед собой, полностью доверяя кривым узловатым пальцам. Наконец он довольно хмыкнул и шагнул к двери. С виду ключ, который держал в руке старик, был точь-в-точь таким, как и у Виктора, только несоизмеримо древнее.

— И вы даже не спросите, кто я? — поинтересовался Виктор. — Вам что, разрешается впускать в дом кого угодно?

— Я знаю, кто вы, мастер Кэндл.

Глядя в глаза Виктору с нескрываемой усмешкой, старик с завидной легкостью повернул ключ в замочной скважине.

— Добро пожаловать домой, сэр.

Мистер Биггль вытащил ключ и толкнул дверь. После чего отошел за спину Виктора, давая ему пройти, но тот замер, точно восковая статуя, не в силах отвести взгляд от дверного проема. Из дома на него дыхнуло жаром, как из печки с открытой заслонкой. В прихожей было темно и тихо.

— Биггль, а вы случайно не знаете, где…

Виктор обернулся к старику и замолчал, не закончив вопрос. На крыльце «мастер Кэндл» был в полном одиночестве. Хранителя ключей и след простыл — должно быть, незаметно удалился, пока хозяйский сын всматривался в темноту и топтался на месте в нерешительности.

— Что ж…

Виктор поднял саквояж. Набрав в грудь побольше воздуха, он сделал широкий шаг, чтобы невзначай не зацепить порог, и оказался в доме.

Дверь закрылась за его спиной…

Дом встретил его тишиной, лишь старые напольные часы тикали в прихожей.

Виктор снял шляпу, пальто и шарф — повесил все на знакомую с детства вешалку-стойку. Надо же, вот и отцовское клетчатое пальто! Рядом — дядюшкино пальто с отсутствующей третьей пуговицей, а немного в стороне висит Ее строгое темно-зеленое пальто.

Виктор огляделся. Не только вешалка и вещи на ней остались прежними — в прихожей будто бы даже все тени располагались на своих старых местах. Зеркало у двери, узкий коридорчик, ведущий в библиотеку, чернеющие проходы в прочие помещения дома. Широкая лестница напротив входной двери соединяла этажи, словно ломаный хребет. Где-то там, наверху, стоит пустой и холодной его старая комната…