Пленных не брать - Илья Деревянко

— Незадолго до вашего приезда бойцы из «прочески» передали по рации — в километре от усадьбы найден сильно обгоревший женский труп. Визуальному опознанию не подлежит.

— Завербовали, использовали и спалили, как мусор, — тихо молвил Рябов. — Вполне в духе наших «заклятых друзей».

— Дождемся результатов вскрытия охранников и тщательной экспертизы обгорелой. Тогда сделаем окончательные выводы, — подытожил Борис Иванович. — А сейчас… — голос генерала чуть дрогнул, — надо сходить наверх. Рябов, Корсаков — со мной, а вы, Ерохин, останьтесь здесь. Продолжайте руководство операцией.

Тяжело ступая, мы втроем поднялись на третий этаж, где располагались спальни Маркова, его жены Валентины Васильевны, а также дочерей — Иры и Светы. Замуж близняшки выйти не успели. Они учились в престижных Н-ских вузах и продолжали жить с родителями…

В отличие от охранников, Марковы не были зарезаны. Судя по ряду признаков, убийцы с ходу высаживали двери и прямо с порога открывали шквальный огонь по лежащим в постелях жертвам. А после производили контрольные выстрелы в головы. Патронов они не жалели, и нашим взорам предстало ужасное зрелище… (Описывать не буду. Язык не поворачивается. — Д.К.)… Что примечательно, Игорь Львович сжимал в окоченевшей ладони пистолет.

— Умер, как настоящий воин, с оружием в руках, — тихо сказал Рябов. — И даже успел прихлопнуть, по крайней мере, одного из нападавших. Видите, за порогом, в коридоре, лужицу застывших мозгов и обильные следы крови?! Значит, в отличие от охранников, ни его, ни семью опоить не удалось.

— Оно и неудивительно, — стиснул кулаки Нелюбин. — Охрана и Марковы всегда ужинали порознь. В первом случае на стол накрывала горничная (она-то и подсыпала ребятам отраву), а во втором — сама Валентина Васильевна… Майор, вы куда?!

— Пойду… пройдусь… немного… — с трудом выдавил я, добрел до окна в конце коридора и прислонился пылающим лбом к прохладному стеклу. Меня душили слезы. Я вспоминал декабрь 2004-го, когда после жестокой схватки с проклятой Структурой… (см. «Изгой») неделю балансировал на грани жизни и смерти, а затем еще десять дней лежал пластом, не в силах подняться на ноги. Все это время Валентина Васильевна с дочками добровольно выполняли работу санитарок и сиделок, не гнушались выносить за мной судно, мыли и переодевали, как маленького. Проснувшись ночью, я обязательно видел рядом со своей кроватью милое лицо одной из них и сразу же слышал встревоженный голосок: «Вам плохо?! Позвать врача?! Не надо?.. Тогда, может хотите попить или… А, понятно. Да не стесняйтесь вы, ради Бога! Никого из нас это не затрудняет»… Потом я начал понемногу вставать, выходить на улицу, а точнее, в хвойный бор… (Дело происходило в Т…ком пансионате ФСБ. — Д.К.)… но до полного выздоровления было еще далеко. Организм восстанавливался крайне медленно, неохотно. Вдобавок я впал в тяжелейшую депрессию и напрочь утратил интерес к жизни. Женщины и тут не оставили меня без внимания. Постоянно старались как-то развлечь, поднять настроение. Но (до поры) безуспешно. Угрюмый, осунувшийся, с потухшим взглядом я продолжал таять у них на глазах, чем приводил мать с дочерьми в глубокое отчаяние. Но однажды вечером близняшка Ира принесла ко мне в комнату маленького котенка. Он замурлыкал и доверчиво ткнулся влажным носиком в мою впалую небритую щеку. И тогда на сердце стало чуточку теплее. Я сделал попытку улыбнуться и впервые за последние три недели произнес достаточно длинную фразу из четырех слов: «Спасибо, малышка! Большое спасибо».

А на следующий день начальник Управления пригласил ко мне православного священника. После подробной трехчасовой исповеди, соборования и Причастия я наконец-то ожил в духовном плане и быстро пошел на поправку в физическом. Через неделю я почти полностью вернулся в первоначальную форму, т. е. до пыток, клинической смерти, побега из закрытой психушки, суперменства под воздействием мощного стимулятора (см. «Изгой») и последующего «отходняка», описанного в предыдущих абзацах. Тогда Марков дал мне длительный отпуск и отправил на отдых в одно уютное местечко в ста километрах от Н-ска. Там я, как водится, вскоре вляпался в новые приключения,[12] но не слишком крутые, а так… Нечто вроде разминочного спарринга после долгой болезни…

Близняшка Ира отличалась от Светы маленькой родинкой на левой щеке, но теперь, после контрольных выстрелов в головы, я так и не смог понять, кто из сестер кто…

Жгучие слезы щипали глаза, в горле першило. Я не удержался и всхлипнул, как мальчишка.

— Успокойтесь, майор, — на плечо мне легла горячая ладонь генерала Нелюбина. — Я знаю, вы относились к ним как к родным, и знаю, каково видеть ТАКОЕ. Ровно пять лет назад (день в день) при схожих обстоятельствах погибла вся моя семья: жена, дочь с маленьким внуком и сын, совсем недавно закончивший военное училище.

— Дочь с внуком?! Закончившим военное училище?! — Я не поверил собственным ушам. — Сколько же вам лет?!

— Шестьдесят.

— ??!

— В другое время я бы воспринял ваше удивление как приятный комплимент, но сейчас не до того. Идемте! — Борис Иванович осторожно отдернул меня от стекла. — Нам предстоит многое осмыслить, разложить по полочкам, вычислить негодяев и нанести массированный ответный удар. Проще говоря, уничтожить их всех — от главарей до рядовых исполнителей!

— О да! — утерев слезы, сквозь зубы процедил я. — Вырежем уродов под корень! Но с некоторыми предварительно побеседуем: и под «сывороткой», и в режиме «Б».

— Это само собой, — утвердительно кивнул Нелюбин и вновь повторил: — Идемте, майор. У нас каждая минута на счету!

Глава 4

Трое суток спустя.

В кабинете Бориса Ивановича, превращенном в штаб операции, работал на полную мощность кондиционер. Клавдия Богатырева, заменившая скоропостижно скончавшуюся секретаршу Нелюбина… (о причинах ее смерти чуть позже. — Д.К.)… сбилась с ног, таская нам чашки с кофе и унося битком набитые окурками пепельницы. У дверей попеременно дежурили несколько спецназовцев из отряда Ерохина. А Нелюбин с Рябовым осуществляли так называемый «мозговой штурм», норовя поскорее вывести операцию на финишную прямую. Я по распоряжению начальства тоже пытался шевелить извилинами, хотя в глубине души считал — аналитик из меня никудышный, и вряд ли от моих потуг будет какой-нибудь толк. Вот если бы шею кому свернуть, глотку перерезать, башку прострелить или лагерь террористов взорвать — тогда другое дело. Тогда я окажусь в своей тарелке и смогу показать неплохие результаты, а так… только кофе генеральский даром перевожу! Однако приказ есть приказ. Никуда от него не денешься. Раз оба начальника требуют от меня быть мыслителем — придется соответствовать. По крайней мере, внешне.

Я с умным видом наморщил лоб и потянулся за очередной чашкой…

Информации за истекший период скопилось немало.

Во-первых, пришла шифровка с пометкой «Молния» от резидента из Голландии:

Рядом влиятельнейших масонских лож, зачастую именуемых «Тайным мировым правительством», в России к началу 2008 года готовятся массовые беспорядки, на волне которых новым президентом страны должен сделаться ставленник Запада, бывший премьер Козянов. С этой целью предпринимаются определенные подготовительные меры, а именно… (далее подробный перечень. — Д.К.)…

Уже сейчас производятся крупные финансовые вливания в так называемую «либерально-демократическую оппозицию» (в первую очередь в Союз Прозападных Сил) и формируются отряды вооруженных наемников. Кроме того, на нескольких тайных совещаниях в Брюсселе решено произвести массовую зачистку тех людей, которые могут помешать планам заговорщиков. (Всего около двух сотен человек.) В их число входят патриотически настроенные государственные и общественные деятели, представители армии, некоторых силовых структур, а также три десятка старших офицеров и генералов ФСБ. Причем последние предназначены к ликвидации в первую очередь. По сведениям нашего источника, главный инициатор и разработчик данного проекта Вильям Эйдеман высказался следующим образом: «Сперва уничтожим сторожевых псов, затем всех остальных!» На последнем, заключительном совещании 24 октября 2006 года Эйдеман внес в план определенные коррективы. Он поставил во главу списка приговоренных четырех сотрудников ФСБ (генерала Маркова, генерала Нелюбина, полковника Рябова, майора Корсакова) и приказал «зачистить» их самыми первыми, а пока хоть один из них жив — прочих не трогать. Мотивация: «Они наиболее опасны. Видя, как гибнут один за другим их друзья и коллеги, они способны активно вмешаться в ход событий, даже без санкции руководства, провести самостоятельно расследование и в конечном итоге превратиться из дичи в охотников…» Означенные ликвидации, по словам Эйдемана, будут осуществляться штатными агентами натовских спецслужб, упомянутыми выше наемниками и какими-то людьми «Z». Общее руководство зачисткой на месте поручено бригадному генералу в отставке Хавьеру Дюбуа. К сожалению, ни его имя, ни имеющиеся фотографии практически ничего не дают для задержания эмиссара. По данным того же источника, Дюбуа сделал пластическую операцию и с тех пор на публике не показывался. (А в кругу соратников появлялся только в шелковой маске.) В Н-ск он вылетает (или уже вылетел) под чужой фамилией, с биометрическим паспортом, куда занесено его новое лицо, а также новые отпечатки пальцев, изготовленные ему на время визита при помощи суперсовременных специальных технологий.