Драмы. Новеллы - Генрих Клейст

Но даже и эта пьеса Клейста, растянутая и надуманная, примечательна некоторыми правдивыми сценами феодальной жизни и привлекательными образами простонародья — Кетхен, ее отца, гейльбронского оружейника, смелого, прямого человека, не скрывающего своего недоверия к господам.

Неуспех «Прннца Гомбургского» при дворе еще раз убедил писателя в том. что в своей среде он не найдет понимания. Клейст чувствовал себя все более одиноким, — отчуждаясь от своего дворянского круга, он вместе с тем не смог приблизиться к демократическим кругам немецкого общества.

Мысли и тревоги, мучившие Клейста в последний период жизни, нашли отражение в стихах 1810–1811 годов. С особой силой поэтическое дарование Клейста сказалось в стихотворении «Последняя песнь». Оно насыщено ощущением приближающихся гигантских столкновений. Над миром нависла чудовищная тень войны, подобная грозовой туче, уже озаряемой молниями. В «Последней песни» идет речь о крушении старого мира. Могучий поток смывает все, что ему противостоит. С грохотом рушатся «старинных царств угрюмые хоромы». Гибнет и культура, и старые прекрасные песни. Они уже никому не нужны в этот жестокий век. «Последняя песнь» завершается трагическим описанием участи последнего поэта — одинокого, тщетно зовущего на битву во имя отечества и никому не нужного.

Таковы были горькие итоги и настроения последних лет жизни Клейста. Его творчество (особенно последние драмы и новеллы) было, безусловно, наиболее ярким среди явлений, вызванных к жизни немецким освободительным движением 1809–1813 годов, хотя Клейст и не дожил до его апогея. Вместе с тем творчество Клейста — явление переходное, связывающее опыт романтиков и реалистические искания, которым суждено было со всей силой сказаться в ближайшие десятилетия развития немецкой литературы.

Р. Самарин

РОБЕРТ ГИСКАР

(фрагмент трагедии)

Перевод с немецкого Б. Пастернака.

Действующие лица

Роберт Гискар[2], герцог Норманнский[3].

Роберт[4], его сын, норманнский принц.

Абеляр[5], его племянник, норманнский принц.

Цецилия[6], герцогиня Норманнская, супруга Гискара.

Елена, вдовствующая императрица Византийская[7], дочь Гискара и Абелярова невеста.

Старец, норманн.

Отряд выборных воинов, норманны.

Народ, норманны.

Сцена: кипарисы перед холмом, на котором стоит палатка Гискара, в норманнском лагере перед Константинополем. На переднем плане горят костры, питаемые время от времени ладаном и другими крепко пахнущими куреньями. Позади, в глубине, виднеется флот.

Явление первое

Показывается отряд норманнских выборных в праздничных военных нарядах. Их провожает толпа народа.

Народ (в беспокойном движении)

Отцы, с горячей жаждою спасеньяК Гискару мы сопровождаем вас.Десницей божьей вы руководимыИ ангелами, если вам удастсяПоколебать упорную скалу,Бесплодно омываемую пенойСмятенных и волнующихся войск.Стрелой громовой бейте, чтоб тропаОткрылась нам и вывела из станаУжасного. Когда из лап чумы,Натравленной на лагерь жутким адом,Он нас не вырвет тотчас, этот крайВсплывет средь моря гробовым курганомУсопшего народа. ДалекоРаспростирающимися шагами,Отталкивая встречных по пути,Бредет чума и чадно дышит в лицаОтравою зловонно-вспухших губ.Куда ни ступит — пепел. Конь и всадникМгновенно рассылаются. ДрузейПугает дружбой; жениха — невестой;Родным ребенком любящую мать.Ее слыхать — склонись к холму и слушай:Она заводит плач по пустырям,Где хищники над падалью ширяютИ тучами, затменьем дню грозя,Бросаются, бушуя, на несчастных.Чудовище настигнет и его,Бесстрашно бросившего страху вызов,И если не отступит, он возьметТогда не кесарийскую столицу[8],А только камень гробовой. На нем,Взамен благословенья, взгромоздитсяКогда-нибудь проклятье наших чадИ с громовой хулой из медной грудиНа древнего губителя отцов,Кощунственное, выроет когтямиГискаровы останки из земли.

Явление второе

Те же и старец.

Воин

Поди сюда, Армин.

Другой

Толпа реветИ пенится, бичуемая страхом,Как океан.

Третий

Порядок наведи.Того гляди, палатку опрокинут.

Старец (народу)

Долой все бесполезное! К чемуЗдесь женщины и дети? Лишь двенадцатьИзбранников, а остальные — вон.

Норманн (из народа)

Дай нам…

Женщина

Дай нашим воплям…

Старец

Вон, сказал я. Вы, кажется, не прочь явить емуЛичину мятежа? Хотите вы,Чтоб я с Гискаром говорил, — хотите?

Норманн

Хотим, почтенный старец. Только тыОдин, ты заводи с ним речь. А еслиОн будет глух, безжалостен — тогдаПриставь к его ушам железный рупорНародного смятенья и гремиЕму о долге в уши. — Мы терпелиВсе, что способен вытерпеть народ.

Первый воин

Глядите. Чу!

Второй воин

Палатка распахнулась.

Третий воин

Царица Византии.

Первый воин

Да, она.Вот это случай кстати. Просьба тотчасИ выслушана будет.

Старец

Тише там!Никто ни слова больше. Повторяю,Моленью, не восстанью, отдаюСвой голос. Подтверждаю это снова.

Явление третье

Те же и Елена.

Елена

Ответствуй, чадо лучшего отца,Народ, ручьями льющийся с пригорков,Какие вихри бурные влекутТебя к шатру Гискара, к кипарисам,Порой, когда чуть брезжит юный день?Знать, правило забыли, ночью строгоПредписывающее тишину,И лагерный уклад настолько чужд вам,Что женщина должна вас поучатьТому, как надо приближаться к месту,Где боевая мысль кует свой план?Святые силы, это ли любовьК отцу, которою вы похвалялись,Что криком вы и лязганьем мечейНасильно подымаете отца мнеИз кратковременных объятий сна?Его, который, обливаясь потом,Три ночи сплошь без отдыха провелВ открытом поле, в противленье буйствуОтвсюду напирающей чумы!Но что-то неотложное, нет спору,Вас подняло; шаги таких людей,Как вы, всегда предмет для размышленья.Так к делу же. Я знать его должна.

Старец

Прости нас, царственная дочь Гискара.А если этот избранный отрядПриблизился к шатру с излишним шумом,То я их порицал. Сама суди:Гискара спящим мы не полагали;Воззрись-ка, солнце уж давно палитТебе затылок, а с тех нор, как помнитСебя норманн, вставал он до зари.Мы крайнею нуждой, невыносимой,К Гискарову шатру приведены.Пришли молить, обняв его колени,Об избавленье. Если же еще,Как ты сказала, сон его покоитИ неусыпный труд его свалил,То подождем в почтительном безмолвье,Пока пробудится. А этот часМолитвой о Гискаре скоротаем.

Елена

Не воротиться ль лучше вам назад?Народ в таком количестве всегдаПодобен морю, даже и в покое,Всегда рокочет волн его прибой.А лучше б разошлися вы по стануИ стали бы в порядке у знамен:Лишь только герцог бровью шевельнет,Пришлю вам с вестью собственного сына.

Старец