В схватках с врагом - Семен Цвигун

Вместе с Романкиным в этой комнате работал уполномоченный МГБ капитан Величко. В гимнастерке, перетянутой ремнями, с тяжелой кобурой на боку, он выглядел молодцевато. Однако светлые волосы его слиплись от пота, а лицо побледнело. Капитан эту ночь не спал.

По приказанию полковника он доложил обстановку:

— Ночью я был в селе Васильки. Это в пятнадцати километрах от города. Нам стало известно, что там скрывается бывший начальник фашистской полиции города. Он прятался на чердаке у родной тетки. Взяли мы его без шума. При нем имелся парабеллум и две обоймы патронов. По дороге оттуда я увидел, как над городом вспыхнуло зарево, а через несколько секунд услышал взрыв. Я завез арестованного в отдел, доложил вам по телефону, а сам — на завод… Осмотрели место, провели первые допросы, и, скажу вам прямо, товарищ полковник, впечатление не из хороших. В цехе не было порядка. Оборудование имело неисправности, перегревались подшипники. Сам директор не отрицает этого. Вечером он был в цехе и распорядился остановить его. Рабочие разошлись, и тогда по указанию директора механик цеха вызвал ремонтную бригаду. Как только она принялась за работу, произошел взрыв.

— Что вы усматриваете в этом?

— Видимо, слесари прокручивали оборудование на больших оборотах… Выяснить не у кого, все они погибли!

— А директор, как объясняет директор?

— Ничего он не объясняет. Говорит: может, прокручивали, а может, и не прокручивали.

— А уголовное дело возбудили?

— Конечно, все по закону. Мы договорились с прокурором города: уголовное дело возбудил следователь прокуратуры.

Из-за стола поднялся Романкин:

— Товарищ полковник, сегодня мы изучим всю документацию завода, а следователь запротоколирует первые показания. Затем вместе со следователем прокуратуры составим единые планы дальнейшей работы. Завтра утром представим вам и прокурору на утверждение документы.

— Согласен. Предусмотрите в плане всю техническую сторону: состояние оборудования цеха и соблюдение правил безопасности. Это — первое. Второе: противопожарное состояние цеха. Третье: доступ в цех для посторонних и возможность диверсии. На последнее обратите особое внимание.

Прокурор города Хиневич разместился в таком же маленьком кабинете, только в другом конце здания. Вместе с прокурором в кабинете сидел следователь городской прокуратуры. Боевой офицер (демобилизованный по болезни), военный следователь Ивашкевич вернулся в родной город и стал работать по своей специальности.

Приход полковника был для обоих неожиданностью.

— Ну, чем же порадует нас прокуратура? — спросил полковник.

— Картина вырисовывается не в пользу руководства завода, — начал прокурор. — В цехе не было порядка. Со взрывчаткой обращались, как с песком. Много неисправностей в оборудовании. В общем, мы имеем уже достаточно оснований, чтобы принять решение относительно руководства завода…

В это время в кабинет вошла девушка в стеганке, повязанная платком, в мужских кирзовых сапогах.

— Захарина? — спросил ее прокурор.

— Да, Захарина.

— Эту девушку мы разыскивали. Она нам должна интересное порассказать. — И, обращаясь к девушке, спросил: — Вы, кажется, последней ушли из цеха?

— Да, последняя.

— Расскажите, пожалуйста, что вы видели в цехе перед уходом?

— Работала вторая смена. Вечером пришел директор, о чем-то поговорил с нашим мастером и ушел. Потом пришел механик завода и остановил работу. Все девчата сразу ушли. А я наводила порядок на своем рабочем месте. Потом, только вышла из цеха, сделала несколько шагов, как меня ослепило огнем, и очнулась я уже в больнице. Вот и все!

— С момента выхода Захариной из цеха до места, где ее настиг взрыв, прошло не больше полутора минут, — сказал прокурор.

— А кто оставался в цехе?

— Начальник цеха и три слесаря.

— Может быть, вы заметили что-нибудь необычное в их поведении?

— А что могло быть необычного?

— Ну, скажем, суетились, волновались, возможно, проявляли растерянность?

— Ничего такого не было.

— Ну а, может, пожар, загорание?

— Да вы что? Какой там пожар! Не было такого.

Полковник подошел к Захариной и, взяв ее за локоть, сказал:

— Вы хорошо отвечаете. Разрешите задать вам еще один вопрос? Что говорят люди о взрыве?

— Люди разное говорят.

— Ну а все же?

— Говорят про шпионов, а больше начальство ругают.

— Про шпионов тоже говорят?

— Еще как! Дед Свирид даже сам видел, как они спускались на парашютах около самого завода.

— Кто такой этот дед?

— Сторожит ночью заводской ларек…

Захарина ушла. В комнате воцарилась тишина. Полковнику и раньше приходилось слышать, как шпионы «спускались на парашютах». Все это выглядело наивно и неправдоподобно. И все же возможность умышленного взрыва цеха он исключить не мог. Если взрыв произошел из-за технических неполадок в цехе, то ему, полковнику МГБ, здесь делать нечего. Дальнейшее расследование будет вести прокуратура. Но пока у полковника не было материалов, дающих основание для таких выводов.

Головин и Романкин в гостиницу шли пешком. В одноэтажных домиках, обсаженных деревцами и обнесенных заборчиками, зажигались огни. Полковник всей грудью вдыхал бодрящий морозный воздух, подставляя лицо свежему ветерку.

Когда майор сказал, что имеются серьезные документы, свидетельствующие о грубых нарушениях техники безопасности в цехе, полковник заметил:

— Мы с вами чекисты, и не техника безопасности главный предмет наших забот.

— Само собой разумеется, товарищ полковник, но в документах цеха мы нашли такие перлы, что следует удивляться, почему этот цех не взорвался раньше!

— Подобного я сегодня наслушался вволю. Если нет ничего другого, давайте перенесем разговор на завтра.

В гостинице к ним пришел представиться новый член экспертной комиссии.

— Сиверский. Кандидат технических наук, член экспертной комиссии, — назвался он.

— Кандидат наук, профессор, целое отделение института! Наверно, прокурор уже думает об окончании уголовного дела, а вы собираетесь быть здесь месяц?

— Э, полковник, в месяц хорошо бы управиться!

— А вы разве не знакомы с материалами следствия? Все складывается так, что причиной взрыва явились нарушения правил техники безопасности.

— Нужна проверка. Очень твердый орешек выпал на нашу долю…

Ночью полковник долго не мог уснуть, продумывая сведения, полученные за день работы. Наиболее ярко вырисовывалось грубое нарушение правил техники безопасности. Прокурор и Романкин видят в этом причину взрыва и готовы привлечь к уголовной ответственности руководителей завода. Но возражения профессора и такие смелые заявления Сиверского заставили его призадуматься. Стремясь всесторонне и объективно разобраться во всех обстоятельствах происшедшего взрыва, он решил еще раз заслушать результаты работы майора Романкина и поговорить с директором завода Карповым.

*

Разложив собранные документы на маленьком столике в комнате оперативной группы, Романкин стал докладывать:

— В цехе, где находится взрывчатка, электрическое оборудование было в аварийном состоянии. Электромоторы перегревались. Подшипники раскалялись до такого состояния, что работницы обжигали руки. Были случаи искрения проводов. В шнековых аппаратах были частые поломки и механические удары в массе аммонита. Целая кипа уличающих документов. Вот прочитайте, что писал пожарный в канун взрыва, хотя бы этот абзац!

Полковник взял у Романкина листок. Прочитал вслух:

— «Если эти нарушения не будут устранены, в цехе обязательно произойдет взрыв».

— Ничего не скажешь. Документ серьезный. Что же вы предлагаете?

— Считаю необходимым арестовать директора, главного энергетика и главного механика завода. Виновен и начальник цеха, но он погиб! Прокурор того же мнения и сегодня же готов дать санкцию.

— А не рано?

— Почему же рано! Все абсолютно ясно, доказательства вины собраны.

— Когда слишком легко даются эти самые «доказательства вины», не исключены промахи. — Полковник в волнении зашагал по кабинету. — Мы не должны допускать, чтобы потом другие исправляли наши ошибки и упрекали нас в неумении работать.

— Но ведь наши выводы не выдумка, это документальные и неопровержимые улики.

— Не будем спешить с выводами. Глубже изучайте эти ваши улики, а я побеседую с директором завода.

Полковник ушел.

*

В самые тяжелые дни во время войны Карпову не было так трудно, как сейчас. Он испытывал угрызения совести перед родными погибших, перед коллективом рабочих. Укорял себя за то, что в тот вечер ушел из цеха. Лучше бы сам там остался. Инженер Карпов после освобождения Донбасса по приказу Верховного главнокомандующего в числе других специалистов угольной промышленности был демобилизован и направлен на восстановление «всесоюзной кочегарки». Он стал главным инженером и директором тогда еще не существовавшего завода, и за каких-нибудь два-три года завод развернулся и окреп.