Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина - Вера Давыдова

От отпуска остался месяц, и я поехала в Поленово, на Оку. Лето пролетело быстро, надо было возвращаться в Москву. Мне было грустно…

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ЯГОДЫ

Я прогуливалась в Александровском саду. Был розоватый туман, мокрые кусты. Мне казалось, что туман будет всегда. Этот ноябрьский вечер был насыщен печалью.

Сквозь туман я увидела мужчину, идущего навстречу мне. Когда он подошел ближе и снял темные очки, я узнала Ягоду. Продолжал следить за мной!

— Вера Александровна, я должен встретиться с вами частным образом!

— Оставьте меня в покое!

— Не заставляйте меня просить дважды! Я знаю, что вы сегодня вечером не заняты в спектакле. Приду к вам между девятью и одиннадцатью. Предупреждаю, для вас будет лучше, если вы будете дома. Приду один.

— Что случилось, что вы ведете себя так галантно?

— Вы — удивительный человек, — бросил он, уходя.

Через секунду подбежал взволнованный Ежов:

— Мы знаем, что Ягода придет к вам сегодня вечером. У нас должна быть стенограмма вашей беседы, устного пересказа недостаточно. Может быть, наш сотрудник спрячется где-нибудь в шкафу? Как вы думаете?

— Это — невозможно! Ягода, безусловно, пришлет людей проверить квартиру перед своим визитом.

— Вы правы, товарищ Давыдова. Скоро станете профессиональным детективом! Ладно, наш сотрудник живет на третьем этаже вашего дома, протянем провод и установим подслушивающее устройство, стенографистка все запишет.

Думаю, что этой операцией руководил Маленков, хорошо разбирающийся в технике.

Я не ошиблась: Ягода не сдержал слова и приехал с пятью сотрудниками, которые старательно проверили всю квартиру.

Когда они вышли, Ягода принюхался и спросил:

— У вас был сегодня кто-нибудь?

— Молочница. Она приходит дважды в неделю.

Ягода отмахнулся:

— Молочница меня не интересует.

— У нас что, допрос или беседа?

— Пока — дружеская беседа.

— Тогда слушаю вас, товарищ народный комиссар.

— Вера Александровна, вы должны знать: в покушении на Сталина принимала участие большая группа людей. Справедливый советский суд вынесет свой приговор, и эти преступники будут расстреляны. К счастью, вы не имеете к этому никакого отношения, и я хочу лично принести вам искренние извинения. Забудем об этом инциденте!

— Принимаю ваши извинения. Это все, о чем вы хотели говорить? Зачем тогда все эти меры предосторожности?

— Я хочу вам кое-что предложить.

— Говорите.

— Судьба свела вас со Сталиным. Органы безопасности должны знать все о его жизни, вплоть до мельчайших подробностей. Нас интересует его характер, привычки, контакты, а также служебные и частные разговоры. Если вы нам поможете, мы этого не оставим без внимания. Дважды в месяц вы будете получать определенную сумму денег, зависящую от информации. Я не требую от вас письменного согласия, достаточно вашего слова. Платить будем вперед. Расписки не надо, просто пересчитайте деньги. — Ягода достал из кармана портмоне. — Вы согласны с моим предложением?

— Сию же секунду убирайтесь! И забудьте об этой встрече!

— Вера Александровна, почему вы не предложите мне чашечку кофе? — спросил он с наглой улыбкой.

— Я очень устала. Завтра утром у меня репетиция, а вечером — спектакль, надо отдохнуть.

— Простите мне этот грубый шантаж. Необходимо было вас еще раз проверить.

Я перестала обращать на него внимание и, накинув шаль, подошла к окну. Ягода встал и попытался меня обнять. Я резко его оттолкнула. Встав на колени, всесильный шеф ГПУ пополз ко мне:

— Верочка, я вас осыплю золотом! У меня много денег. Поймите меня, я ничего не могу с собой поделать — я люблю вас. Не издевайтесь надо мной, это — правда! Я разведусь, брошу эту работу, стану опять фармацевтом. Я понимаю, чтобы принять такое решение — нужно время. Но на коленях умоляю, Верочка, измените свое отношение ко мне. Я возьму заграничные паспорта, и мы уедем в Америку, Францию или Англию, там — настоящая жизнь! Только согласитесь, Верочка!

— Ягода, вы — шут гороховый! Перестаньте безумствовать. Убирайтесь из моего дома, поступайте в цирк клоуном!

Ягода поднялся с колен. Предо мной снова стоял уравновешенный, холодный, высокомерный и наглый человек.

— Хочу напомнить, Давыдова, в любой день можешь на любой глупости попасть в наши сети, и тогда я тебе не дам так легко выпутаться. Лично отвезу в тюрьму и брошу в камеру, полную самых отвратительных тварей! — И, трясясь от бешенства, начал бормотать: — Ты, паршивая скотина, рано или поздно мне заплатишь! Будешь ползать у моих ног, целовать мне сапоги! Заставлю тебя лизать задницу убийцам и проституткам!..

Обессиленная, я упала, не раздеваясь, на кровать. Утром у меня не было сил идти в театр. Врач дал мне бюллетень.

В полдень приехал директор театра: «Заболели в самое трудное время. У нас сегодня спецмероприятие, все билеты проданы. В зале будет руководство. Дорогая, спасайте! Я пришлю за вами машину».

Не помню, как я очутилась в театре. Костюмерша помогла мне одеться, не знаю, как загримировалась.

— Давыдова — на сцену…

Пела, ничего не слыша, оркестр и дирижер исчезли из моего сознания. Пришла в себя от аплодисментов. В правительственной ложе Сталин, улыбаясь, хлопал мне.

После спектакля меня пригласили в его ложу, но я, извинившись, отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и вернулась домой.

Ночью позвонил Сталин:

— Вера Александровна, что случилось? Кто вас обидел?

— Иосиф Виссарионович, простите, пожалуйста, у меня нет сил разговаривать.

— Когда увидимся?

— Я свободна в следующий понедельник.

— Берегите себя. Вам доставят фрукты, рыбу, икру, мясо и шоколад.

Наступил понедельник. В семь поехала к Сталину. Меня проводили к нему в кабинет, где находились Маленков, Поскребышев, Ежов, Молотов. Маленков включил аппарат, я услышала голос Ягоды и задрожала от отвращения. Наблюдая за моей реакцией, Сталин сказал:

— Вера Александровна, внимательно послушайте эту запись, вопросы — позже.

Наш разговор с Ягодой был записан полностью. Сталин подошел ко мне:

— Вера Александровна, мы знаем, что много испытаний выпало на вашу долю в последние месяцы. Вы можете письменно подтвердить, что все это не было с самого начала розыгрышем?

— Конечно, — ответила я.

— В таком случае, присядьте за стол и подробно все напишите. Мы выйдем, чтобы вам не мешать.

Писала целый час и все написанное отдала Сталину.

— Все это мы передадим специалистам, а сами поужинаем.

В том состоянии, в котором я находилась, кусок не лез мне в горло. Сталин сердечно сказал мне:

— Вера Александровна, мы должны объясниться. — Закурил трубку и продолжал — Мы не бросаем слов на ветер. Давно уже знаем, что Ягода — мерзавец и бандит. Все тщательно проверим, сопоставим факты и после этого примем решительные меры. Нельзя от меня много требовать, Верочка, я очень одинок. У Ягоды настоящий артистический талант, он мог бы сделать себе карьеру в театре.

Такое доверие взволновало меня. Сталин, воспользовавшись моей минутной слабостью, обнял меня. Стал ласковым, внимательным и нежным:

— Мне тебя не хватает, Верочка. С тех пор, как мы не виделись, у меня не было ни одной женщины…

Во время завтрака тихо сказал:

— Я прочту тебе Блока: «Мы сидели с тобой в переполненном зале, тихо пели смычки о любви»…

Меня глубоко взволновало: Сталин и Александр Блок…

ЖЕНСКАЯ ТЮРЬМА

7 ноября правительством был организован большой прием в Кремле.

Ворошилов не отходил от меня целый вечер. Был надоедлив и настойчив. Танцуя со мной, рассказывал армейские анекдоты. Потом, уведя меня в дальний угол Георгиевского зала, шепнул:

— Вера Александровна, едем ко мне на дачу, отлично проведем там время. Никто ни о чем не узнает.

— Спасибо за приглашение, Климент Ефремович, но, может быть, лучше я познакомлю вас с какой-нибудь молодой балериной?

— Буду счастлив и очень вам обязан! — радостно ответил народный комиссар.

Одна молодая балерина, оканчивающая хореографическое училище с удовольствием приняла приглашение народного комиссара, выглядевшего гораздо моложе своих лет.

Едва они отошли, как ко мне подошел Ягода. Бесцеремонно взял под руку и, прогуливаясь по ярко освещенному залу, тихо сказал:

— Если меня продадите — убью!.. Как вы отнесетесь к пикантной экскурсии в ближайшие дни в одну из тюрем Москвы?

Перескакивая через две ступеньки, я неслась в гардероб. У выхода меня догнал Маленков:

— Вера Александровна, говорили с Ягодой?

В машине я рассказала об угрозах шефа ГПУ.

— Георгий Максимилианович, я сойду с ума или покончу с собой. Так дальше продолжаться не может!