Тени Предтеч - Виктор Козырев

заново. По сути дела, сейчас наша бригада была собрана из новичков с небольшим числом ветеранов.

— Ладно, — проворчал я. — Мишань, сделай одолжение, не ори на всю часть эту буржуйскую пропаганду с «Голоса Америки». КГБ, покушение, месть Машерова. Вот бред какой-то, чесслово. И откуда эти журналюги американские такое узнали? Думай, короче, что говоришь.

— Нет, ну дыма без огня не бывает, — не согласился со мной Мишаня.

— Ещё раз повторю. Орать об этом на каждом углу не надо. Особенно в присутствии салабонов. Они от этого ссутся и бегут к отцам-командирам, в жилетку плакаться. А командиры потом вставляют мне, почему в моей комсомольской ячейке, ходят всякие неуставные разговорчики. Скажи ещё спасибо, что наш мамлей, человек понимающий и не стал раздувать скандал.

Филиппов как-то даже сдулся. Погрустнел, ссутулился.

— Что, правда, кто-то из наших стуканул? — спросил он потерянным голосом.

— Миша, ты не забыл, что пока они с нами дерьма большой ложкой из одного котла не похлебали, они ни хрена не наши. Да и вообще, отучай себя от дурацкой привычки трепаться с салабонами про политику. Ты им лучше байки рассказывай, как Грибаидзе, хочешь про охоту, а хочешь про то, как мы героически драпали с Нотри, хотя нет, про это тоже не стоит.

— Пойдём к штабу, — буркнул Мишаня, стараясь не глядеть мне в глаза.

— Тоже чуешь, что готовится какое-то большое западло?

— Ага. А ещё кого отловить из соседней бригады думаю, напомнить про долг в две пачки сигарет.

— Бесполезно, — сообщил я. — Выдавать табачное довольствие будут завтра, так что считай у всех голяк.

— Может, НЗ вскроем?

— Может, и вскроем, — протянул я.

— Типун тебе на язык, — возмутился Мишаня, поняв, что я намекаю на уже упомянутое западло.

У штаба сегодня было как-то непривычно тихо. Обычно мы старались не светиться, чтобы не попадать на глаза офицерам, ибо от вида слоняющихся без дела солдат, у командиров начинало зудеть, где не надо и они старались припахать всю бригаду, делать что-то полезное, но абсолютно ненужное. А за такое, уже и сослуживцы могли тебе претензию выставить. Где-нибудь в тёмном уголке. Поэтому если нам что-то надо было узнать, разумеется, не в штабе, а у своих ребят, из часовых, то мы меняли рекомендованный ещё Петром Великим, вид лихой и придурковатый, на сосредоточенно-деловой. С понтом, солдат не так просто шляется, а послан офицером. Если кто-то из отцов-командиров маячил в зоне видимости, то мы, отдав честь, шли дальше, не задерживаясь и не глядя в глаза. Но если никого не было, то подобравшись к выставленным у штаба часовым, мы выясняли, что нам надо, после чего с таким же серьёзным видом, растворялись за горизонтом. У нас, тут военная часть, она же база, пять километров в диаметре, спрятать можно что угодно, даже пирамиду Хеопса, ну, если прапорам это поручить.

У штаба нам повезло и не повезло. Обломался Мишаня, который не встретил своих должников, я вот уверен, что в ближайшие два дня, он их и не найдёт. Зато часовые нам поведали, что прибыл кто-то важный, с Земли и офицеры засели там с утра и до сих пор не выходили, даже в сортир.

— Накаркал, — проворчал Филиппов.

— Служу Советскому Союзу! — отозвался я машинально. — Пошли вскрывать НЗ.

— Погоди, — остановил он меня. — Видишь? Ираклий нарезает круги вокруг казармы?

Слышит Мишаня не очень хорошо, зато глаз как у собаки. Или как у орла. Точно не помню. С такого расстояния углядеть, кто там бегает, не каждому дано.

— Тогда спрячемся в курилке и подождём, когда он наконец определится куды бечь и за что браться.

У Ираклия Грибаидзе среди его положительных и отрицательных качеств, выделялась одна, благодаря которой, солдатам под его командованием служить было легче. Он не курил, и почему-то не знал, где вообще находится курилка, и там всегда можно было спрятаться либо от его баек, либо от охватившего его приступа чересчур бурной деятельности.

Аккуратно передвигаясь по местности, не попавшись никому на глаза, спасибо инструкторам за подготовку, мы добрались до нашей родной курилки, которая, кстати говоря, была незаметна непосвящённому человеку, что устраивало абсолютно всех, а я как старший по званию, периодически организовывал там субботники. На всякий случай чтобы запах от тысяч разлагающихся окурков не выдал её местонахождение, кому не надо.

Курилка, по идее должна была быть частью здания, ибо сверху была покрыта тем же материалом, что и казарма, то есть какой-то прозрачной, с одной стороны, фигнёй типа пластика, из которого делают парники, но очень и очень прочной, выдерживающий Т-90 в полном обвесе. Тоже инопланетная технология, из которой сначала планировали делать крыши и стены, потом просто крыши, но люди пугались, поэтому от технологии на время отказались, а казармы перестраивать не стали, солдат-то он чё? Он ко всему привыкает, а возражать ему по уставу не положено.

Однако, в какой-то момент что-то пошло не так — возможно, просто-напросто не ошиблись в расчётах, а про эту часть забыли, но получилась удачная закрытая с трёх сторон стенами, защищённая от дождя солдатская курилка. Мы заботились об этом уютном уголке, притащили стульев, скамеек, сделали гигантские пепельницы, ну и как я сказал, регулярно занимались уборкой.

Вот только за то время, что мы отсутствовали, в курилке появился ещё один человек. К счастью, он был младше нас по званию.

— Рядовой Костин, почему не на политзанятиях? — первым делом спросил я, едва мы с Мишаней вошли в курилку.

К