Поле Куликово - Сергей Пилипенко

– Не царь ты нам, Константин, коли к врагу лицом не вьшел. Народ свой не защитил. Уходи с земель и города этого. Бог даст другого царя. Сына убиенного на брегу морском и провозгласим и Бога об том попросим. Павлом он прозывается, но имя все ж сохраним твое, ибо город сей от него прозывается. Будет и он Константином, хоть и Павлом его зовут. Так и должно быть согласно завета божьего.

Вот так с тех пор и пошло, что именем одним зовется, а по богу другим прозывается в соответствии с праздником или традицией какой. Не смог перенести того тот Константин и неподалеку от могилы той повесился. И вновь люди недовольно зашумели.

– Ушел из жизни по греху большому. Как Иуда сотворил. Не дадим этому распространиться и в книгах не опишем о том. Пусть, просто убиенным будет в нашествии этом или отравлен врагом своим при беседе оной.

Так порешили те люди, и так отразили в письменах разных.

Кто писал, что царя того отравили, кто иное приписывал, а кто попытался и вовсе все то не упоминать. В общем, дошло до нас не совсем то, что было. Но не будем пока вести разговор по тому и расскажем далее про подвиги Игоря и дела рати его бесчинной.

Долго лодии по морю плыли и, наконец, до реки своей добрались. Но спала она уже и тяжело им обратно идти стало. Тогда, пришлось волоком их заволакивать, иногда и по суше идти, на колеса лодии, как и прежде, ставя. Но, в конце концов, добрались они до своих мест, правда, по дороге кое-что еще произошло.

Повстречали они по дороге племя одно, булгарами которое прозывалось. Рассказали им о якобы напасти на них большой со стороны тех, кто в том городе проживает. Удивились те тому. Сами ходили в края те, но такого не случалось.

Не случалось, а вот случилось, – ответил князь булгарину одному, – не советую больше ходить туда. А то, как и мою рать, возьмут и погубят.

А зачем ходил ты туда? – спросил его тот же.

Отец перед смертью велел мне то сделать, Олег Вещий.

Слышали о таком. Знаем, что в хорошей дружбе состоял он с царем тем Константином.

– Состоял-то состоял, да вот беда приключилась, – развел Игорь руками в стороны и беспокойно осмотрелся по бокам. Не хотят ли ему булгары эти вреда причинить.

Угадал мысль его тот человек и сказал:

Не бойся, мы зла не причиним. Как-никак, а в одном племени состояли, да и вера у нас одна.

Знаю это, – отвечая Игорь, – говорил когда-то мне отец мой об этом.

Ну, коли знаешь, тогда прощай, – ответил булгарин и отошел в сторону, уводя и своих людей.

Странен человек сей, – тихо сказал Игорь своему воеводе, – сосчитал ли ты, сколько у него ратников состоит?

– Да, немного. Может, сотня и будет.

Точно ли это? Смотри, не подведи.

Да, точно. Сам на руке прикладывал.

Ну, тогда, труби в рог. Враг то наш на сегодня.

Что ты, князь, – испугался воевода, – то же друговы наши. Негоже так поступать.

Вели рати собираться, – тихо сквозь зубы сказал Игорь, – я сам поведу в бой. Пусть, поослабнет их взор. Вот тогда, и нападу со стороны своей.

Как знаешь, князь. А, что я гридням скажу. Сейчас же не ночь?

Мнoro болтаешь. Собери людей лучше и в ряд боевой построй. Сейчас и нападем, пока они об том не ведают.

И вновь обманом и хитростью Игорь учинил бойню. Побили они другов своих, которых едва-едва человек сорок насчитывалось. Ошибся воевода в счете своем.

Вот и хорошо, – довольно сказал Игорь, обтирая меч об убиенного им булгарина, – меньше говорить всякое будут. Мертвые лепше тайну сохраняют. Так ведь, воевода? – и тут же князь со всего размаху вогнал меч тому в живот.

Так, князь, – захрипел тяжело тот, да так и рухнул на землю.

Один есть, – тихо сказал Игорь и зашагал по полю к остальным.

Вскоре войско собралось и удалилось от этих мест, оставив тела на раздор хищным птицам и твари земной.

По дороге Игорь разбросал всякую утварь, взятую из города того, дабы создать видимость нападения с той стороны.

– Так-то лучше будет, – тихо говорил князь, хмуро из-под бровей посматривая на то, что содеяно, – надо бы и других к земле прибрать. А то разболтать могут всякое.

И Игорь начал составлять план дальнейших действий. Совсем скоро был привал и на нем князь поспешил избавиться от излишних свидетелей содеянного той ужасной ночью.

Напоив сотников своих почти до усмерти, он возложил их всех спать на одну лодию, а затем украдкой поджег ее и со стороны наблюдал за тем, чтоб никто в живых не остался.

Но тревоги в этом его были напрасны. Лодия сгорела дотла, а останки людей разнеслись волною в разные стороны.

– Вот и все, – тихо сквозь зубы сказал князь и удовлетворенно потер руки, замозолившиеся от частого употребления меча и немного дрожащие от хмельного угару.

Рать восприняла ту весть скорбно. Жаль было ей сотников – таких же братьев по оружию, как и они.

– Видно Перун чем-то рассердился на нас, – сказал молодой воин, скорбно бросая крохи земли в свежевскопанную могилу на берегу огромной реки.

– Это не Бог карает нас, – отозвался кто-то другой, – это мать-земля наша такого бесчинства не может потерпеть.

Разговоры и дальше продлились, но вскоре поутихли. Князь все то слышал, и это ему не понравилось.

– Надо их также к земле приспособить, – тихо процедил князь и вновь начал обдумывать, как бы что сотворить, чтоб поменьше той рати очевидной осталось.

И снова князь добился своего, как только к порогам тем подошли.

Велел на очередном привале собрать все драгие предметы на нескольких кораблях князь и своих самых верных людей поставил во главе их.

Сам же с группой других собрался плыть на ином судне.

Когда все готово было, велел Игорь паруса поставить всем, окромя судов с их богатствами, которые посреди плыть должны.

Удивилась рать его общая. Еще ни разу через пороги с парусами не ходили.

Ветер в нашу сторону, – сказал на то князь, – Перун помогает нам.

Поверили той россказни князя воины и так сотворили. А спустя время некоторое пустились в путь.

К тому времени в небе гроза разразилась. Молния, гром ударяли поочередно.

Перун путь нам освещает, – закричал князь со своей лодии, – гром его камни под нами разрушает. Вперед, за мной, воины верные, отроки князевы.

В этот момент темнота наступила, и ничего видно не было.

Суда под парусами на камни те пошли, ветер гнал их жестоко, дождь сильно заливал, а в некоторые лодки молния ударила и огонь вызвала.

Князь же спрятался за уступом скалы огромной, опустив парус свой и держа лодию на веслах.

Видел он, как лодии рати его верной вглубь камней тех уносились, там переворачивались и разбивались. Многие горели заживо и в реку бросались, но воды ее вглубь затаскивали, вихрем кружа и со всех сторон наплывая.

Так и погубил князь войско свое, оставив только тех, кто лодии с богатством охранял, да еще, кто с ним рядом находился.

Сам же по скале пробрался на берег и через время возле лодий с богатством оказался. Был он мокрым и растрепанным, отчего показался всем таким, словно в аду том побывал.

– Горе мне, – воскликнул князь, якобы к небу обращаясь и на колени став перед людьми теми, – погибли все мои друговы ратные. Бог пожалел только меня. За что, спрашиваю? Так сделал он потому, что верность всегда ему храню. Богатства эти ему везу. Честь и хвалу воздать должен Перуну нашему, иначе громом и молнией покарает всех, да еще путиной дождя и волною круговерти большой.

Игорь склонил голову до земли и сделал вид, что рыдает. Склонились и те, что остались возле лодий этих и зарыдали взаправду.

Жалко им было людей своих, а еще жальче князя им стало. Вскоре укрыли плечи его они хламидою и отвели на одну из лодий, где хмелем напоили и спать уложили.

– Велик наш князь, коли Перун его одного в живых оставил. Честь и хвала ему одному. Век правдой и верой служить будем, и весть сию везде и расскажем.

Слышал то князь со своего места и про себя радовался.

– Хорошо же я сделал, что так умно поступил, – тихо говорил он про себя, – теперь, никто правды не узнает и имя мое вовек славиться будет.

С теми мыслями он и уснул.

А на утро, по погоде хорошей он с судами пороги те миновал и к Киев-горе приблизился. И вновь рать его малочисленна подивилась тому.

– Видать и взаправду князь потомок Олега Вещего, сын его сродный. Только так мог поступить тот. И также этот поступает.

Так весть сия и разошлась по всему свету и до сих пор Игоря того, что «Слово» свое никогда и не писал, за князя великого почитают и хвалу какую воздают.

Книгу ту писал уже правнук его Мстислав Ярославович, узнав сие от бога самого. Да и то всю правду он не написал. Побоялся уже себе навредить, ибо потомок он был Игоря по роду его с Ольгою, женою князя того.

И написал Мстислав книгу ту от его имени также по божьему завету, ибо Бог хотел, чтоб народ русский правду-матушку знал и почитал. Но как видно из самого «Слова…» не все так ясно там указано.