Ведьма без магии (СИ) - Джексон Стефания

Питер, закатив глаза, продолжил путь. Я давно заметила, что ему не нравится мое своевольное хождение по разгадкам тайны. Причем, самое забавное то, что эту тайну Питер велел мне расследовать сам.

— Я за тебя боюсь. — Проронил он слегка уставшим голосом. И, все так же не оборачиваясь, продолжил. — Поэтому я подумываю над решением пригласить к нам какого-нибудь простофилю, чтобы он занимался с тобой расследованием, и, заодно, присматривал за тобой пока меня не будет рядом. Вдвоем с Врачевателями Страха мы не справимся. Если ты и дальше будешь заниматься расследованием в одиночку, то тебя, скорее всего схватят в плен.

— Допустим, я буду не против. — Осторожно начала я, не совсем понимая проснувшиеся мотивы мальчишки. — Кого ты решил пристроить в наше маленькое расследование?

— Дерека Фиорини, к примеру.

Теперь пришла моя очередь затормозить. Остановившись, я в удивлении уставилась на мальчишку с открытым ртом. Нет! Он не может говорить о привлечении к расследованию Дерека всерьез! Просто не может!

За три года работы с Питером я поняла одну важную ключевую составляющую мальчишки — он никогда не работал с тремя сомнительными личностями. Всегда вдвоем. Всегда отдельно. Всегда инкогнито. Находясь рядом с ним, я могла не переживать о безопасности.

— Зачем оно тебе надо? — Прошипела я.

Я резко почувствовала, как пересохло мое горло. Мне дико захотелось пить. И я впервые обрадовалась, что наш предстоящий разговор пройдет в кафе, где я могу заказать что-то, чтобы прочистить мое засохшее горло.

— В прошлом году пропало тринадцать подростков, у которых потом обнаружились магические способности. — Питеру пришлось вновь остановится и повернутся ко мне лицом. — В этом году погибло трое подростков. Я примерно понимаю план Врачевателей Страха насчет похищенных подростков, но, как бы сильно это не било по тебе… — Питер заправил прядь за ухо. — Из нас двоих силой владею только я. Я не привык рисковать своими людьми. Особенно теми, кто прошел со мной довольно сложный и кропотливый труд.

— При чем здесь Дерек? — Снова прошипела я, слегка прищурившись.

— Мне будет спокойнее, если он станет расследовать смерть подростков вместе с тобой. Так мы оба будем защищены.

— Защищены от чего Питер? Раз начал разговор о Дереке, будь добр, закончи его!

Одним словном — не испытывай мои нервные клетки.

— Прозвище Ходячее Бедствее не дается просто так.

Я умудрилась заметить едва заметную панику, проскользнувшую на лице у мальчишки. Сначала я решила, что мне показалось. Он никогда не боялся. Никогда не проявлял излишнюю эмоциональность. Всегда был собранным и сосредоточенным. Даже в момент собственной опасности. Даже в момент собственной смерти.

В отличие от других четырнадцатилетних мальчишек, Питер умело контролировал свои эмоции. Познакомившись с моей матушкой, он словно научился смеяться, радоваться и жить. Стоило ему уйти из родительского дома, как мальчишка изменялся в лице. Привычный Питер. Родной. Знакомый.

Он не раз говорил мне, что я должна контролировать собственные эмоции. А я не раз говорила ему, что никому ничего не должна.

В отличие от Питера, я умела бояться. И не считала проявление настоящих эмоций — подавляющей меня слабостью.

— Чего ты боишься?

Кажется, своим вопросом я попала в точку.

— М?

— Чего ты боишься?

— С чего ты взяла, что я чего-то боюсь?

Теперь Питер решил поиграть со мной? Типичное поведение мальчишки. Он никогда не зацикливался на чем-то, когда разговор заходил в его слабые места. И не только в слабые. Стоило мне о чем-то догадаться, как Питер сначала делал вид, что не расслышал вопроса. Потом начинал икать, боясь еще больше. Но — под конец — все равно разговаривал со мной, прекрасно понимая, что, если я о чем-то догадалась, и эта догадка попала в точку, я не отступлю.

— Я сумела за два года изучить твой прямой взгляд, Питер. Рассказывай, что тебя так сильно напугало.

Питер вздохнул. Он явно хотел замкнуться. Заткнуться. Только он знал — я не позволю.

— Врачеватели Страха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Питер!

— Что? Ты хотела узнать ответ на тупой вопрос. Ты его получила. А теперь мы поговорим на более серьезные темы.

— Например?

— Вернемся к Врачевателям Страха. Два года им удалось уничтожить двадцать шесть подростков. Каждый год число умерших не увеличивалась, и оставалось тринадцать человек. Тебе эта цифра ни о чем не говорит?

— Ведьмовской обряд. — Непонимающе я пожала плечами. — Кажется, в Гензель и Греттель, три ведьмы похищали детей, рожденных каждое новолуние в определенном месяце. Потом они собирались уничтожить их, но им помешали.

— Что это еще за обряд такой? Впервые о нем слышу.

— Поговаривали, что для его исполнения необходимы вырванные сердца тринадцати подростков, похищенных по каждому календарному месяцу в их День Рождения. Лишь два подростка оказывались рождены в один и тот же месяц, для закрепления ведьмовского ритуала воскрешения усопшей души. Как правило, обряд делался на вымирающей ведьме, силы которой были настолько сильны, что род не собирался с ними прощаться. А так как ведьмовские силы не передаются на более слабое поколение, то есть лишь один способ их удержать — заточить в сосуд, а после этот же сосуд с силами пересадить вместе с душой слабого ребенка рода в тело тринадцатого подростка. Подросток должен быть сильным не только магией, но и духом. Иначе сила не приживется, подросток потеряет тело, а его душа будет выпотрошена душой сильного тринадцатого.

— Жуть какая. В эту ахинею вообще кто-нибудь верит?

— Как видишь, верят. Раз собираются использовать два обряда подряд. Число тринадцать тут тоже играет определенную роль. В нашем кругу она считается меткой дьявола. И благодаря ей, если правильно провести ведьмовской обряд, можно заиметь шикарные магические силы. Правда, потом, со временем род, что отважился на этот обряд — поквитается за содеянное.

Так писали книги по магии, хранящейся в нашей библиотеке. На деле я не разу не встречала род, который, благодаря этому обряду, реально желал уничтожить тринадцать подростков ради одного.

Разговаривая о магии, мы возобновили наше движение. И не заметили, как добрались до места назначения. Внутри кафе «Глазное Яблоко» было на удивление пусто. Место считалось популярным среди подростков, которые — как и я — не получили магические силы. Здесь продавали еду, которая не содержала магических приворотов и не могла уничтожить организм неподготовленного мага. Все меню было составлено так, что еще ни один подросток не пострадал от предоставленных кафе блюд.

Быть единственными посетителями популярного кафе во второй половине дня — крайне увлекательное занятие. Жутко. Романтично. И, местами, привлекательно.

Питер заранее умудрился заказать столик. Окутанный магическим барьером, уединенное место заставляло меня слегка поежиться от напряжения, парящего в воздухе.

Не мудрено, что мы сидели в самом конце кафе. По другую сторону располагались два больших — в человеческий рост — окна. Из окон открывался шикарный вид на прилегающий к морю Ублюдков утес.

Скорее всего многие посетители располагались в двух других кафе, славившихся на острове как магические забегаловки, где можно делать разные вещи, от которых на следующий день станет болеть голова.

Не зря магические блюда запрещались для продажи личностям, которые не освоили в своем теле магию.

Приходя в это кафе, я всегда удивлялась тому, как же сплоченно вели светские беседы подростки светлых и темных магов. В стенах заведения они никогда не спорили. Никогда не применяли магию — логично, ведь у них ее вообще не было или же она была настолько слаба, что попросту не переваривала блюда, приправленные магией в двух других кафе.

Если верить преданию, то три кафе для магов открыли родные братья тройняшки. Старший брат — Иннокентий — заведовал кафе, предназначенное для темных магов. Средний брат — Петр — ухаживал за кафе, где тусовались светлые маги. А младший брат — Егор — вел бизнес в стороне. Его кафе было предназначено для обоих рас, а потому нередко пользовалось бешенной популярностью. Популярность не нравилась двум братьям. Они не раз хотели свергнуть кафе младшего брата. Только вот удача всегда была на стороне Егора. И каждая попытка брата заканчивалась неудачей.