Ведьма без магии (СИ) - Джексон Стефания

В последние два года матушка не признавала никакого времени года, кроме осени. В осени ей нравилось абсолютно все — от пожухлого запаха крови до проливного дождя.

Мы с бабушкой не раз пытались отговорить матушку от колдовства. Матушка нас не слушала. Она использовала его утром, днем и вечером. Пыталась полностью истощить себя, лишь бы не чувствовать боли. Матушка не болела. Просто скучала по былым временам, когда еще папа был жив. Она была одна из немногих, кто пытался полностью отказаться от магической силы добровольно. Только вот это у нее не получалось.

Магическая сила не просто так проявляется в живом источнике. Она становится частью организма. И, если уничтожить силу, можно лишиться собственной жизни. Так поговаривали старики в Капельнице, считая нашу матушку больной.

Я была с мнением большинства не согласна. Просто они не понимали какого это — в схватке потерять любимого человека, оставшись после его смерти с ребенком на руках. Хорошо еще рядом была бабушка, помогающая матушке. Иначе бы матушка отправилась вслед за отцом.

Так она мне говорила каждый год. На его День Рождения. Праздник, который мы продолжали праздновать ни смотря на отсутствие именинника.

В моей руке заботливо пополнился тыквенный пай — фирменный напиток нашей семьи. Тыквенный пай был похож чем-то на слегка приглушенное латте из человеческого мира с едва ощутимым добавлением ноток корицы и тыквенного пирога, который только что достал повар из печки. Я сделала небольшой глоток. Тепло родительского дома разлетелось по моему организму, заставив вновь ненадолго забыться в приятных воспоминаниях детства.

Питер снова опаздывал, заставлял меня нервничать. Он никогда не приходил вовремя. Пунктуальность у четырнадцатилетнего мальчишки не стояла на первом месте. Я не раз просила мальчишку быть чуточку взрослее. Но мои наставления всегда проходили мимо ушей, не доходили до цели — его спящего мозга.

— Не забывай про осанку. Думай не телом, а головой. Пытайся сдружиться с Лирой и никогда не произноси имени нашей фамилии в слух.

— Лира давно меня перестала слушаться. — Попыталась пожаловаться на вирну я. — В последние несколько недель я ее даже призвать не могу. Может мне не стоит брать ее с собой в академию, матушка?

— Придется, дорогая. Академия Вирн без вирны тебя не пропустит. Мы не можем так рисковать. Мы должны идти до победного от начала и до конца.

— Но за что мы боремся? Зачем мы продолжаем придерживаться традиций, о которых большинство ведьм в нашем поселении давно забыли?

— Мы не позволяем традициям полностью исчезнуть. — Матушка заботливо погладила меня по голове. — Мы не можем заставить других ведьм следовать установленным правилам, но мы можем и должны уважать предков, подаривших нам кров, еду и воду. Я уж молчу о доставшейся нам крыше над головой.

— Крышу над головой нам построила магия, а не древние законы. — Пробубнила я, отпивая горячий напиток из кружки. Магия позволяла напитку не остывать, оставляя в воздухе небольшую струйку едва уловимого пара. — Древние законы не дали нам образования и прямолинейности. То, что мы относимся к древнему роду, не обязывает нас следовать древним традициям.

Моя матушка — не самый приятный собеседник. Она никогда не пойдет наперекор традициям и суевериям. Для нее с самого раннего детства были важны уважение со стороны ее матушки и взрослых. Матушка не раз проявляла во мне любовь к древностям, но я их не оценила и по сей день придерживалась своего мнения, которого в семье не особо жаловали.

Магия не успевала восстанавливаться в ее организме. И меня это немного напрягало, но, как и бабушка, я старалась не принимать во внимание столь сильное использование магии. Чужой магии. Но и такой родной магии at the same time.

Магия умела расти и развиваться, но в последнее время она изрядно чудила. Раньше — об этом помнит даже брат — магия проявлялась у всех. Она рождалась из смеха обыкновенного ребенка, организм которого не был связан с магией, и летела туда, где ее ждали больше всего — в Капельницу. Магия считалась подарком. Со временем все изменилось. То ли дети стали меньше верить в волшебство, то ли мы стали недостойны магии. Я точно не знала. Однако то, что магия стала неохотно отзываться в наших организмах, заметили все. И всем от этого стало как-то не по себе…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Откинувшись на спинку стула, я смотрела в окно, старательно пыталась не слушать наставления матушки. Я сидела полуоборотом и лениво теребила ногой. Я прекрасно знала — мама не любила, когда я не выполняла повадки леди. Однако у нее хватало ума, чтобы не перечить единственной дочери, заслужившей право выбирать свой собственный путь. Я постоянно обходила манеры стороной. Этикет знала частично, предпочитала его никогда не использовать в приличном обществе, куда дорога нашей семьи была давно закрыта. Забавно, что дорогу в приличное общество обрубил Эрик — старший брат. А виновницей произошедшего скандала матушка все равно считала меня, да и то лишь потому, что мне хватило ума вступиться за брата. В тот момент я боялась за него. Ему грозило отчисление из Кофейной Академии. Зная его нрав, я просто боялась обнаружить мертвое тело брата в его комнате. Мое признание стоило мне не малых усилий. Сейчас, спустя время, я радовалась, что это сделала. Хоть магия во мне за содеянное так и не проявилась.

Мама, в отличие от брата, выполняла лишь маленькие шалости, да безобидное колдовство. С возрастом колдовство отнимало много сил, а запас чар уходил со скоростью света. Местами мне становилось тревожно за душевное состояние матери. Она настолько сильно любила осень, что колдовала ее каждый сезон, кроме самой осени. Колдовство следовало поддерживать магически. Иногда бывало, что после каждодневного колдовства, матушка ложилась спать без задних ног. В дни, когда она уставала, она ни с кем не разговаривала, а по дому ходила призраком — словно и не жила здесь. Словно ее в этом мире уже не существовало.

— Как поживает твой старый друг Дерек? Он, кажется, учится в той же Академии, куда тебя сегодня должен забрать Питер. Кстати, ты случайно не знаешь, где мог застрять этот несносный мальчишка? Он уже как полчаса должен быть на нашем участке и поливать магией нерушимый барьер! Я же ему не за опоздания плачу, в конце-то концов!

Ощущая привкус панической атаки, матушка постоянно говорила без умолку. Она обожала лепетать бессвязные между собой вопросы, которые, по-обыкновению, накладывались друг на друга. В такие моменты я давала ей возможность выговориться, высказаться, и перевести сломленных дух. Мы с братом давно поняли — матушка теряет контроль над ситуацией. Мы не могли помочь ей. Матушка старалась не придавать паническим атакам никакого значения. Она отмахивалась от помощи, словно от мошек, решивших залететь в дом поздно вечером только потому, что они увидели свет в едва приоткрытом окне. В подобные моменты я ненавидела Питера еще больше. Пофиг, что ему всего четырнадцать. Возраст — не повод опаздывать! Возраст — не повод заставлять матушку страдать!

Питер заслужил право называться другом семьи. Он был единственным отбросом общества, который помогал матушке придерживать видимость осени за окном. Он был единственным, кто делился с матушкой собственной магией, чтобы она могла колдовать. Он был единственным, кто помогал мне искать Врачевателей Страха. Матушка сразу же позволила Питеру завладеть отпирающим заклинанием нашего рода, за что заслужила вполне законный подзатыльник. Я не могла накричать на нее. И я не могла повлиять на ее выбор. От поражения меня останавливал факт знакомства с Питером, которому я невольно доверяла, хоть и старалась держаться от него как можно дальше. Не зря же его боялись даже в Департаменте — месте. его нынешней работы.

— Нормально он поживает, — отмахнулась я, чуть не пролив тыквенный пай на бархатистый ковер, — мы с ним не виделись с прошлых каникул, когда он приезжал в Капельницу. К чему ты вообще задала этот вопрос, мама? Дерек — темный. Светлым ему уже не стать. Да и былой дружбы не вернуть.