Исповедь мага. Роман в четырех частях - Николай Солярий

– Какие ещё дела? У меня своих дел по горло.

Не обращая на мою реплику внимания, он продолжал:

– Отныне твоей миссией будет являться поддержка мистического учения ТАББА НАДА, ты станешь его последователем и сеятелем. Перед тобой откроется занавес параллельного мира, ты увидишь то, что не всякому открывалось при его жизни, хотя очень многие стремились к этому: проходили разными тропами в надежде познать суть бытия, испытать неизведанное, раскрыть магические тайны, найти философский камень, сварить из дерьма золото, стать могущественным властелином. Ради этого шли на всё: мостили себе дорогу обманом, трупами, приносили в жертву жизни людей и животных. Многие стучались в эту дверь, но не для всех она открывалась. Мы открыли её Циолковскому, благодаря нам задолго до Коперника, ещё в шестом веке до новой эры, Заратуштра узнал, что Земля имеет форму шара, а тот, кто серьёзно изучал его труды, открыл квантовую физику. Ты же вышел на рубеж мира призраков, практически не затрачивая на это какой-либо силы. Пронька сделал тебе бесценный подарок, и ты должен это ценить. Вот! – он показал мне увесистую пухлую книгу.

Я даже не понял, откуда она появилась у него в руках.

Книга, судя по всему, очень старая, да и форма у нее была необычная – квадратная.

– Теперь это твоя настольная книга. Читать её будешь ночами в полнолуние. Про своих подруг пока забудь, не растрачивай понапрасну силы.

– То есть как – забудь? – возмутился я. – Себе вон какую отхватил, а я по ночам читать должен? Ну ладно, я согласен без баб, только в полнолуние, а по другим дням мне не хотелось бы лишать себя удовольствия.

– Ты с кем сравниваешь Адан? – одёрнул меня незнакомец. Сразу же после этих слов подруга моего собеседника, как уже выяснилось, имеющая странное имя Адан, повернулась в мою сторону, и я оторопел: передо мной стояла грациозная дама с настоящей лошадиной мордой со звёздочкой во лбу. Она кокетливо улыбнулась мне краешком губ, оголив часть белых лошадиных зубов, кокетливо прикрыла глаза и вновь отвернулась.

– Вот не будешь меня слушать, сделаешь чего не так – со свиным рылом останешься. Так что не забывайся и не зарывайся, что неясно – переспроси.

– А можно у неё спросить? – полюбопытствовал я.

– Она тебе нечего не ответит, где ты слышал, чтобы лошади разговаривали? Держу её при себе так, для утех; она у меня белой горячкой подрабатывает. Сколько алкашей благодаря ей в дурдом попали…

– Так теперь, выходит, ты начальник мой? – с горечью произнёс я.

Незнакомец фыркнул, повернул голову к спутнице:

– Адан, этот Экзюпери догадливый! Слушай меня и запоминай.

Он взял меня под руку и стал водить вокруг костра.

Объяснял он всё доходчиво, каждое его сипловатое слово будто прилипало ко мне, одним словом – настоящий педагог. Оказывается, в полнолуние мне придётся отказаться не только от женщин, но и частично от пищи, то есть соблюдать пост. Признаться, не ожидал, что нечестивцы ведут праведный образ жизни. Слушал я его долго, не перебивая, для себя, конечно, узнал много нового и необычного. Мне было жутко страшно и жутко интересно, и здесь, кажется, я попал не в свои сани. Как только образовалась пауза в нашей беседе, я спросил у него:

– Как мне вас называть? Может, ваше злодейство?

– Или просто Черчилль? Больно уж вы внешне на него похожи.

– Обращайся ко мне на ты, а зовут меня Аббат. На прозвище Черчилль я не обижусь, всё-таки фигура достойная, но не вздумай Адан назвать Маргарет Тэтчер, она за это лягнуть может.

Потом он подал мне книгу. На засаленной кожаной обложке бурыми буквами начертано название ТАББА НАДА.

– Передаю тебе Пронькину эстафету, будь с ней поаккуратнее, никому читать не давай, да и вообще о ней помалкивай. Ты ведь не маленький, чего тебе объяснять. Читать её будешь, как я тебе уже говорил, ночами в полнолуние при зажжённой свече или масляном фитиле, в общем, огонь должен быть живой. Огонь поставишь с правой стороны от себя, а стакан с сырой водой – слева. Прямо перед собой поставишь зеркало, и что бы ни происходило за твоей спиной – не оборачивайся. Смотреть на то, что за тобой, можно только через зеркало. Читать будешь вполголоса до тех пор, пока огонь сам не погаснет. Потом выпьешь всю воду.

– Это чёрная магия? – спросил я.

– Нет, чёрная магия – это книжка для домохозяек и девок-дурёх, которые присушками занимаются и ворожбой. У этой книги аналогов нет, в переводе на понятный тебе язык – «Тебе надо». А тебе именно это надо.

Я держал эту книгу и стоял как вкопанный, не зная, что делать – радоваться или бросить её в костёр и бежать отсюда без оглядки. Только сейчас я серьёзно стал понимать, во что я вляпался. Просто так отсюда не сбежишь. Нужно как-то поделикатнее отказаться от этого подарка.

– Ведь это не правда, – начал выкручиваться я. – Пронькину книгу сестра сожгла.

Черчилль поднял брови.

– Это она так считает, а на самом деле в печи горели Пронькины резиновые сапоги. Книгу вовремя подменили, её нельзя сжечь или украсть, она охраняется надёжными сторожами.

– Знаешь, – снова завёлся я, – на меня все книги, особенно вечером, действуют как снотворное: прочту страницу и засыпаю как убитый.

– С этой книгой не заснёшь, – похлопал меня поплечу Черчилль. – Просто не дадут.

– Да и язык какой-то непонятный, – опять заартачился я.

– Тебе сразу, конечно, не всё будет ясно, да тебе это для начала ни к чему, главное, его понимают те, для кого ты читать будешь, а они уж сами о тебе позаботятся.

– А кто это они? – удивился я вслух.

– Когда читать начнёшь, в зеркале их сможешь увидеть.

«Наверное, чертей, – подумалось мне. – И этот Чер чилль – наверняка самый настоящий чертило, и на голове у него под котелком точно есть рога».

– Знаешь, Аббат, когда я шёл ночью на могилу колдуна, у меня была одна цель – научиться летать, может быть, овладеть каким-нибудь волшебством, для того чтобы удивлять зрителей, научиться врачевать, стать знаменитым и неповторимым.

– Летать ты действительно будешь, – уже с раздражением в голосе начал говорить Аббат, – но пока только тогда, когда я этого захочу. Ты станешь настоящим магом, а не каким-нибудь фокусником, твои номера не повторит ни один иллюзионист. Ты станешь знахарем, и перед тобой будут отступать тяжкие недуги. Но распыляться на публику, жаждущую зрелищ, не нужно. В нашем деле надо быть поскромнее, иначе беды не миновать. Народ к этому ещё не подготовлен, но придёт твой час, станешь ты летать над толпой когда захочешь, и превращать поля в сухие пустыни, сам будешь оборачиваться на глазах у всех в животных и зверей. Все от удивления падать будут перед тобой на колени. Захочешь кого-нибудь наказать – посадишь ему репу на задницу, до конца своих дней не сведёт.

– А пока готовь себя быть монстром.

От услышанного у меня озноб прошёл по всему телу.

– Зачем мне превращаться в животных?

– Ну как же, перед тобой откроется иной мир, и только так ты сможешь войти в него – для людей он закрыт. Таким образом ты будешь общаться с себе подобными.

– Можно мне ещё подумать? – взмолился я. – Всё это для меня так неожиданно, вдруг не справлюсь?

– Справишься, обязательно, – снова затараторил Чер чилль. – Ты только поверь, а по вере твоей и воздастся тебе.

– Пойми меня, Аббат, здоровья нет совсем, голова кружиться стала, шишкарь какой-то на спине растёт. Неужели нет никакой альтернативы?

– Выбор уже сделан, – резко оборвал меня Чер чилль. – То, что голова кружится, – это естественно, много крови потерял, скоро восстановится, а вот шишка пусть и дальше растёт, как только объёмом примерно в один литр станет, так и расти прекратит. Это твой двигатель внутреннего сгорания объёмом в тысячу миллилитров. – Он как-то зло хихикнул. – Не переживай, приживётся она, и думать о ней забудешь. Немного нужно пожертвовать красотой, наденешь курточку на себя посвободней, будет незаметно, это ж не рога! Альтернатива, конечно, есть, незаменимых не бывает, но кандидатура твоя самая подходящая, да и пожертвовать придётся не малым. До тебя, я вижу, не доходит? Ты взгляни на свою перспективу, пройдёт совсем немного времени, откроешь собственные курсы парапсихологов, слушатели потянутся к тебе гурьбой, поведёшь их за собой, и курсы твои станут сектой учения ТАББА НАДА. С такими способностями все страны охватишь. На руках тебя будут носить, в роскоши жить будешь. А что артисты? Они бывают в лучшем случае заслуженными или народными, а ты станешь великим! Мне не понятно: за что ты так уцепился, что там у тебя за выступление такое, если ты готов променять на него власть, популярность и дружбу со мной? Когда у тебя концерт будет?

– Во вторник, в Сосновке.

– Я, пожалуй, посмотрю, – пообещал он мне.