Туркменский юмор - Эпосы

Сбежались люди и поделили между собой всё, что было в тюке. Тогда поэт сказал жене:

– Возьми и ты свой пай!

Чем мы её обидели?

Всю жизнь Кемине был беден. Однажды сын спросил его:

– Отец, говорят, что ты всё знаешь. Скажи, почему от нас не уходит бедность?

– А зачем ей уходить? – усмехнулся Кемине. – Вы учитесь, мать ваша добрая женщина, я тоже делюсь с людьми всем, что имею. Чем же мы обидели бедность, чтобы она ушла от нас?

Он уже явился!

Как-то поздним вечером жена попросила Кемине нарубить дров. При первом же ударе топор слетел с топорища. В темноте Кемине никак не мог отыскать его и начал уже сердиться.

– Хоть бы аллах помог найти, – проворчал он, Продолжая шарить по земле. – За меру пшеницы…

В этот Момент он нащупал, окара.

– Посмотрите только на этого аллаха! – вскричал поэт. – Когда просишь помочь – его нет, а стоит пообещать что-нибудь – он тут как тут. Не успел заикнуться про пшеницу, как он уже явился со своим окара!

В свободное время

Однажды соседи услышали, что Кемине на чем свет стоит бранит свою жену.

– В чём провинилась эта бедняжка? – спросили они.

– Я ругаю её, чтобы она завтра, когда пойдёт за водой, кувшин не разбила, – ответил Кемине, и, заметив недоумение на лицах соседей, пояснил: – Завтра я, возможно, буду занят, а сейчас у меня свободное время.

Гораздо больше

До уборки урожая оставалось ещё месяца три, а в семье у Кемине уже нечего было есть. Взял Кемине сына и отправился с ним к баю. Там уже толпилось много других бедняков. Каждого, кто просил, бай доводил до полного изнеможения и только тогда насыпал ячменя или пшеницы, когда отчаявшийся дайханин соглашался на неслыханные проценты. Пришла очередь Кемине.

– Ты слишком беден, чтобы расплатиться, – сказал бай.

– Мне и двух батманов хватит, – не обращая внимания на его слова, сказал Кемине. – Соберу урожай – принесу… четыре!

Бай охотно согласился на такую выгодную сделку.

– Уф! – сказал по дороге домой сын. – Он выжал из нас все соки.

– Когда он придёт за своим долгом, мы выжмем из него гораздо больше, – засмеялся Кемине.

Пусть никто не роется

Когда шуба Кемине износилась настолько, что её уже невозможно стало латать, он зарыл её в землю в местечке Порсыкала, близ Мары. После этого он всем людям говорил:

– В Порсыкала я закопал свою бедность, пусть там никто не роется.

Мирали

Прости, друг

Засуха погубила посевы, и без того бедственное положение дайхан стало невыносимым. Мирали бродил по аулам и думал, как бы помочь народу. Как-то ночью встретил он купца, которому нужен был работник. «Труд предстоит великий, – предупредил купец, – но плата за день равна полугодовому заработку батрака». «Близок путь, да, видно, нелёгок», – подумал Мирали, но, заинтересовавшись предстоящим делом, принял предложение.

Тут же хозяин приказал взять пару чувалов, сесть на верблюда и следовать за ним. Долго ехали они. Наконец добрались до высохшего колодца. Купец бросил в него чувалы, а потом на веревке спустил Мирали, приказав ему наполнить мешки всем, что есть в колодце, кроме костей. Пригляделся Мирали, видит: всё дно устилают кости. Понял он тогда, что ото останки не одного десятка людей. Ему стало жутко, и он попросил купца поскорее вытащить его наверх.

– Я же предупреждал тебя, что работа необычная, – ответил купец. – Чем быстрее ты её выполнишь, тем скорее я тебя вытащу.

Мирали, содрогаясь от ужаса, разгреб кости и стал набивать чувалы песком.

Один за другим были подняты наверх чувалы. Настал черёд Мирали. Но едва голова его показалась над колодцем, как купец сунул ему чурек и со словами: «Вот плата!» – отпустил верёвку. Мирали остался жив только чудом. Он понял, что случай свёл его с подлецом. Спасения ждать было не от кого. Надо было что-то самому предпринимать.

Начало светать. Мирали, задумавшись, копал песок лопатой и вдруг заметил, что он куда-то проваливается. Быстрее заработала лопата, и вскоре показался ход, который вывел его на берег Аму-Дарьи. Но и это нельзя было назвать спасением. Берег оказался отвесным и вскарабкаться по нему было так же трудно, как по стенкам колодца. Разница заключалась в небольшом: там падать пришлось бы на острые кости, а тут – в омут.

Вконец опечалился Мирали. Вдруг к берегу подплыла огромная рыба. Всем своим видом она приглашала его садиться верхом, и он не заметил даже, как очутился у нее на спине, а вскоре и на другом берегу.

– Мальчиком ты приходил сюда играть и всегда бросал мне чурек, – сказала рыба человечьим голосом. – Мы оба выросли с тех пор, но я не забыла твоей доброты. А теперь прощай!..

Растроганно посмотрел ей вслед Мирали и пошел искать купца, который поступил с ним так бесчеловечно. Купец видел своего работника ночью, поэтому, когда тот появился днем, не узнал его и опять нанял на тех же условиях. Прибыли они к знакомому колодцу, но спускаться в него Мирали отказался.

– Нет, нет, хозяин! – сказал он. – Когда я нанимался, ты не говорил, что придётся лезть в какой-то колодец. О, да в нём, к тому же ещё и темно, как у барана в желудке!

– Не бойся, ничего страшного там нет, – уговаривал купец.

– Откуда мне знать… – пожал плечами Мирали. – Спустись сначала сам, а потом я.

Плюнув с досады, купец полез в колодец, а Мирали бросил ему чувалы. Наполнив один из них, купец отправил его наверх и хотел уже вылезти сам, но Мирали сказал:

– Раз уж ты там, ага, доводи дело до конца. И не думай, что поднимать мешки легче, чем копать песок.

Купец наполнил и отправил наверх второй чувал и крикнул, чтобы работник тащил его самого. Когда голова купца уже показалась, Мирали вручил ему чурек и сказал: «Это тебе за работу, ага. До свидания!» – и отпустил верёвку.

В чувалах оказался золотоносный песок. Мирали отправился к Султансоюну.

– Мой друг решил, что я голодаю, и привез мне два чувала пшеницы, – засмеялся при виде нагруженного верблюда падишах.

– В этих чувалах, – сказал с достоинством Мирали, – избавление моего народа от голода, да и для тебя хватит, повелитель.

Сунув руку в один из чувалов, Султансоюн вытащил горсть сырого песку.

– Ты вздумал шутить со мной, недостойный! – сердито вскричал он и приказал слугам: – Уберите его!

Слуги повели Мирали в темницу. Когда падишах, дрожа от злости, взглянул еще раз на песок, что сжимал в руке, то увидел в нём крупинки золота. Растолкав придворных, бросился он за Мирали, догнал его и упал перед ним на колени.

– Прости, друг!..

До смерти падишаха

Недолго наслаждался Султансоюн обществом Мирали: тот не ужился с его визирями и уехал в Мары. Вскоре падишах стал звать его обратно. Мирали решил вернуться и отправился в путь, прихватив с собой сотню откормленных баранов. По дороге заехал он на базар Хирадара. Люди немедленно окружили его и стали осведомляться о цене баранов.

– Я продаю недорого, – отвечал Мирали, – и, кроме того, с отсрочкой платы.

– До какого времени? – заинтересовались все.

– До смерти нашего падишаха.

На таких условиях покупателей нашлось больше, чем было баранов. Те, которым не досталось, побежали жаловаться к Султансоюну.

– Пресветлый падишах, из Мары приехал какой-то скотовод. Он позволил себе оскорбить ваше величество.

– Каким образом?

– Даже язык не поворачивается сказать!..

Султансоюн разрешил говорить всё, и ябедники продолжали:

– Он пригнал на хирадарский базар целое стадо баранов и продал их с отсрочкой уплаты до дня вашей смерти.

Разгневанный падишах приказал во что бы то ни стало изловить этого человека и привести к нему.

Стражники вскоре возвратились, ведя Мирали. Султансоюн было обрадовался, но вспомнив, что тот желал ему смерти, грозно спросил:

– Что это значит, Мирали?

– Мой шах, я не ведаю, в чем провинился. Разве плохо я сделал, что накормил мясом сотню-другую бедняков?

– Но ведь ты желаешь моей смерти?

– Прежде чем опровергнуть эту клевету, позвольте задать вопрос вашему величеству?

– Спрашивай…

– Кому больше поверит аллах – одному человеку или ста?

– Глупый вопрос. Не только аллах, но я сам скорее поверю двум, чем одному.

– Тогда за что же вы гневаетесь на меня, мой

повелитель?

– Ты же хочешь моей смерти!

– Если я один буду молить о ниспослании смерти вашему величеству, то целых сто человек будут ежедневно просить аллаха о продлении вашей жизни.

– Мирали! – воскликнул Султансоюн. – Отныне ты – мой главный визирь!

И от меня столько же

Султансоюн долго думал о чём-то и наконец обратился к Мирали за советом:

– Когда человек имеет много власти и денег, он сбивается с пути. За мной, без сомнения, много грехов, известных мне и не известных. Хочу поехать в Мекку или в другое какое место, найти там святого пира и покаяться ему, чтобы он отпустил мне грехи. Что ты на это скажешь, мой друг?