Российский колокол №3-4 2017 - Коллектив авторов

Она решила, что непременно влюбится. Не откладывая в долгий ящик. Вот прямо сейчас, когда объявили перерыв и курсанты всех параллелей отправились на летнюю веранду, чтобы с высоты последнего, 24-го этажа (здание курсантуриума было самым высоким в их поселении), наблюдать за пуском новой воздушной трассы для автоавиа.

Подъемник на веранду чем-то напоминал старый лифт, какой Галла еще застала, будучи ребенком. Теперь это был открытый вертикальный коридор с удобными креслами, отправляющимися сразу после заполнения. Доля секунды – и ты уже на месте. Никакого дискомфорта от невиданной скорости благодаря специальному экрану, установленному перед лицом. Нужен только дежурный, проверяющий безопасность посадки. В тот день дежурной была Галла.

Она стояла возле подъемника, наблюдая, как курсанты прыгают в кресла, подставляют физиономии к экранам и улетают наверх.

Вот сейчас он появится! Она решила, что влюбится в первого, кто покажется из аудитории второй параллели и направится к подъемнику.

Вышли сразу двое. Одного роста и примерно одной комплекции. Они о чем-то говорили, а поравнявшись с Галлой, встали друг за другом, ожидая кресел. Того, кто оказался ближе к ней, легко было рассмотреть.

Профиль римского полководца!

Галла не отрывала глаз, забыв и про подъемник, и про элементарную скромность. Парень, почувствовав пристальное внимание, повернулся. Этого хватило, чтобы она убедилась: кандидат выбран верно!

Теперь оставалось узнать имя и еще хоть что-нибудь из того, что положено знать о возлюбленном.

Парень, между тем, уже ликовал среди тех, кто лицезрел с веранды высотки, как плавно поднимаются, убегают в небо и находят новую трассу машины с крыльями. Впрочем, ликовал – это для него сильно сказано. Он наблюдал спокойно, слегка сощурив глаза и сдерживая уголки губ, чтобы не показать ни единым движением восхищения отважными водителями. Сам он много раз бывал в кресле автоавиаводителя – и в сопровождении отца, и совершенно один, – но подниматься так высоко ему еще не приходилось.

Он не раз участвовал в соревнованиях – других, не связанных с машинами, но предполагающих развитие скорости. Любимыми были гонки на катерах с подводными крыльями и на мини-поездах по подземным лабиринтам. Это Галла узнала от его однокурсника, когда случайно их места болельщиков оказались рядом во время игры курсантов параллелей в кометобол.

Так называемые кометы, выстреливаемые с неба устройством гигантской высоты, врезались в арену с треском и грохотом. Команды работали на опережение: нужно было вовремя добежать до летящей стрелы, подставить отражающее лекало, ослабить движение кометы, не позволив ей соприкоснуться с землей, а затем перебросить на сторону противника. Игра требовала внимания и сосредоточенности, не говоря уже о физической подготовке.

– В духе нашего Александра, – заметил сосед.

– Кто такой Александр? – спросила Галла.

– Скоро появится – познакомлю.

Парень с профилем римского полководца в этот вечер впервые проводил ее домой. По дороге завернули в капсульную лавку. Александр быстро лавировал меж цветных автоматов. В одном получил круглые, похожие на пилюли, белые шарики. Вытянул из отверстия рядом подписанный пакетик, опустил их в него. В другом отсыпал шесть прямоугольных пластинок размером с зуб, ярко-зеленых, покрытых сверкающей глазурью. У третьего автомата он задержался – мелкими, как орешки, оранжевыми капсулами наполнял до краев выскочивший из автомата бумажный конус. У самого выхода схватил с полки бутылку с водой, оставив на ее месте жетон учета.

– Хочешь? – протянул спутнице белые шарики.

Она отрицательно покачала головой, не смея признаться, что не знает толком их составляющее.

– А я проголодался, – сказал парень, проглотив сразу два. – Теперь все в порядке.

Ей так хотелось пригласить его домой и угостить чашечкой чая или кофе, но, увидев его пристрастие к капсулам, она не решилась. Более того – с грустью осознала, какая пропасть лежит между ними. А он так ничего и не понял в этот – первый – раз.

Он возвращался к себе, вспоминая прошедшую игру и разбирая неудачи ребят своей параллели. Только перед сном, растянувшись на сером упругом овале с ребристой массажной поверхностью и задав кровати все необходимые команды на ночь, начиная от измерения пульса, давления, температуры тела, веса, картинки сновидения и кончая побудкой в виде резких толчков, он вспомнил о Галле. Подумал: «Завтра увижу!»

Но назавтра они не встретились. И оба поняли, что нуждаются хотя бы в общении по сети.

Вот тогда все и обнаружилось. Он полулежал у стеклянного голографического экрана, не нарушавшего, несмотря на размеры, пространство комнаты. Обычно он «включал» море, и оно, вызывая ощущения присутствия на знойном пляже, плескалось вокруг, касаясь его ног. Или выбирал небо, и тогда плыл на облаках, всматриваясь в кипящую деятельность земли, угадывая в далеких очертаниях знакомые здания, дороги и мосты. Сейчас он оставался в реальности, в практически пустой комнате, где в самом центре стояла кровать, служащая еще и атрибутом спортивных занятий, и рассматривал девушку, с которой накануне болел за приятелей, пока те гоняли комету.

Галла оторвалась от картотеки с рисунками и уставилась на Александра, взиравшего на нее гневным ликом полководца.

– Так ты древнеедка?! – воскликнул он.

Только тут она заметила, что не убрала со стола вазу с фруктами и стоящие поодаль кофейную чашку с дымящимся кофе и блюдце с надкусанным малюсеньким пирожком.

– Ну да… – только и могла вымолвить она.

Ночью она дала волю чувствам. Ревела, злилась на себя, что вляпалась в любовь по собственному желанию – могла бы, в конце концов, и не влюбляться! Читала и слушала стихи старых поэтов (новые о любовных чувствах писали мало), сочиняла и вслух читала свои стихотворные строчки, корявые, бесформенные, но зато искренне кричащие горькой обидой.

Но почему, но почемуЛюбовь ко мне пришла такой:Несправедливой и мучительно тоскливой?

– Ну откуда же тоскливой? – вопрошал сквозь слезы голос разума и смеялся над нелепостью ее виршей и несуразностью рифм. – Ты распустилась, растаяла, растеклась, как сироп. Позорище!

– Я всего лишь девочка, я не могу быть все время серьезной и ответственной, позволь мне иногда быть глупой и раскисшей, – отвечала Галла.

Под утро она прокралась в столовую, схватила фруктовое пирожное, проглотила и немного успокоилась. Вернулась к себе, включила режим плавного раскачивания кровати и, пытаясь задремать, вспомнила из истории о таком предмете как подушка. Где-то она читала, что этот предмет становился мокрым от слез, когда барышни страдали по возлюбленным.

Это уж слишком! Она обойдется без подушки!

Кровать приняла форму ее тела, и Галла поплыла, как в лодке, навстречу облегчению в коротком предутреннем сне.

* * *

Александр больше не общался с ней наедине. Встречаясь в перерывах, вежливо кивал в знак приветствия и проходил мимо. Она понимала его охлаждение, и это выбивало из колеи. Она не переставала думать о нем, раздражалась на себя и на всех, без всякой причины срывалась на родителей, деликатно не вмешивающихся в ее состояние до поры до времени. И вместо того чтобы поставить точку в обреченных отношениях, отношениях, которые, по сути, и не начинались, она искала с ним встречи, а если не с ним, то с его друзьями и однокурсниками. Она хотела о нем знать все!

Прошел почти месяц, когда они столкнулись в кабинете здоровья. Оба испытывали недомогание и, пройдя тест, получили из автомата одинаковые таблетки.

– Ты бы мог и без них обойтись, – съязвила девушка.

Зачем? Она и сама не знала. Что-то хотелось сказать, как-то задеть. Просто ляпнула. Надо бы остановиться! А она продолжала:

– При твоем-то правильном питании никаких болячек быть не должно.

– Странно видеть тебя здесь, – парировал он. – Не таблетками лечиться надо, а лимончиком с добавлением чая или чем там еще…

– Чаем с добавлением лимончика. Ты почти прав. Я это и намереваюсь сделать. И могу поспорить, мое лечение будет эффективнее твоего. К таблеткам я прибегаю крайне редко.

Не признаваться же ему, что она решилась выпить пилюли лишь по одной причине – знала, что они ускорят процесс выздоровления, а значит, и быстрейшее возвращение к учебе, и приближение встречи с ним. Вот с этим самым парнем, который сейчас скроется из глаз.

Александр направился к выходу и вдруг, обращаясь к Галле, промолвил:

– Я вспоминал тебя. Ты идешь?

Ей захотелось упасть в обморок от счастья. Или захохотать по-дурацки, запрокинув голову. Галла отвернулась, чтобы не показать совершенно не свойственного ей – она была уверена! – выражения лица. В нем были смятение и удивление, восторг и вернувшаяся обида.

Они спустились на набережную. По дороге Александр забежал за капсулами, проглотил несколько штук, за ними – таблетки. И полечился, и поел. Он сыт!