Мы любили (СИ) - Гойдт Юлия

На следующем уроке Марьяна попросила математиню отпустить нас работать над костюмами. Валентина Станиславовна выгнула бровь и не согласилась. Она внимательно посмотрела на нас с Серёжкой, и её губы тронула лёгкая усмешка, даже не усмешка, а так — намёк.

— Любезная Марина Ивановна, — сказала математиня, — после моего урока — хоть потоп. А сейчас позвольте мы начнём заниматься.

Марьяна как оплёванная пошла прочь, на ходу бормоча, что когда некоторые боролись за президентский грант, им помогала вся школа, а когда потребовалось оказать ответную услугу… Она хлопнула дверью так, что перекосился портрет какого-то там великого деятеля. Математиня повернулась к нам.

— Вы хотите сдать ЕГЭ, гуманитарии мои? Тогда — вперёд! Галицын, быстро к доске. Вчерашняя теорема и сегодняшнее задание. Уложишься в десять минут, будет пятёрка, невзирая на ошибки! Корнеев, приготовиться! То же самое. Я вам покажу, как мне демонстрации устраивать, лицедеи!

Потом она начала перекрёстный допрос, поднимая нас в шахматном порядке и буквально расстреливая своими формулами и определениями. К концу урока она подобрела.

— Ладно, не всё так безнадёжно, — объявила математиня. — Приду завтра посмотреть на ваше представление. Приложите усилия, дорогие мои. Не позорьте школу.

И она уплыла строго по звонку.

И сразу пришла директорша. У её мощного плеча крутилась разобиженная Марьяна. Директорша обозрела нашу пятёрку и велела отправляться в класс домоводства.

— Галицын, — окликнула она. — Сходи ещё раз в актовый зал. Они там снова напортачили.

— Не пойду, — объявил Сергей.

Директорша, подобрав монументальные корпуса, развернулась в его сторону.

— Уймите сперва Журавлёва. Он вообразил, что он гений! — торопливо сказал Сергей.

Этот Журавлёв у «бэшек» был чем-то вроде нашего Евгена.

— Пошли, — кивнула ему директорша.

— Не уходи без меня, — шепнул мне Серёжка.

И мы разошлись по разным углам.

В кабинете домоводства было пусто и тихо, но машинку нам открыли самую лучшую и шкаф с нитками — иголками — фурнитурой тоже стоял нараспашку. Я вывалила театральное тряпьё из мешка и велела им разбирать костюмы.

Они облачились. На Евгене с его накачанными мышцами всё смотрелось почти идеально, только было мятое и задиралось в разных местах. Я принялась поправлять и одёргивать.

— Это только погладить, — объявила я и повернулась к Артёму.

Артёму костюм шёл ужасно, вот только обвисал в разных местах. Я быстро подобрала подплечники, наметила места, где требовалось ушить, и велела раздеваться.

С девчонками было хуже. Актрисы, на которых шили эти платья, видимо были габаритными дамами.

— Ладно, — сказала я. — Сейчас подгоню костюм на Артёма, а потом займусь вами.

Артём стал натягивать то, что я уже сделала — брюки и широкую романтическую блузу. Получилось неплохо. Я расправила складки и объявила ему, что он может уже пойти к зеркалу. Глядя на него, мрачный Евген тоже принялся торопливо облачаться.

В это время сильно затарабанили в дверь. Наташка открыла. Ворвалась нервная Марьяна.

— Вы почему закрылись? — подозрительно спросила она.

— Да мы и не знали, что дверь закрылась, — мило улыбнулась Наташка.

Марьяна вошла, увидела Артёма и всплеснула руками.

— Как тебе идёт этот наряд, Артём. Тебе следовало жить в то время.

Пока она пристально разглядывала уже облачившегося Евгена, я передала Артёму сюртук.

— Ну, у мальчиков всё хорошо, — довольным голосом сказала мне Марьяна. — А как вы, девочки?

Она скептически осмотрела Светку и Наташку.

— Я ещё не бралась за них, — сказала я.

— Полина, — Марьяна выглядела очень смущённой. — Этот кабинет сейчас будет нужен. Здесь начнутся уроки. Может быть, ты пойдёшь домой? Возьми отсюда любые материалы, какие нужны.

— Примерять надо будет, — сказала я.

— А пусть девочки идут с тобой. Женю и Артёма мы отпустим. А вы уж постарайтесь, дорогие.

Я пожала плечами. Домой так домой.

Марьяна быстренько накатала нам пропуск из школы, и мы отправились собираться. По дороге я вспомнила Серёжкину просьбу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Идите, — пробормотала я. — Догоню.

В актовом зале стояла суета. Его украшали, тянули какую-то проводку с лампочками. Серёжку я нашла за компьютером. Как всегда! Он разулыбался мне навстречу.

— Ты уже всё? — спросил он.

Я рассказала. Он нахмурился.

— Эти два, — Серёжка замялся, проглатывая нелестные эпитеты, которыми хотел наградить мальчишек, — Артём и Евген точно идут по домам?

Я покачала головой.

— Марьяна их погнала на уроки!

— А, тогда нормально, — успокоился Сергей. — Приглашение в силе?

Я кивнула.

— Я приду, — сказал он.

Когда мы с девчонками пришли ко мне, хмурая Светка окинула взглядом квартиру, скривилась и вдруг поинтересовалась:

— Поль, у вас есть водка?

— Ёлки, не знаю! — засмеялась я от неожиданности. — Тебе зачем?

— Надо, — вздохнула Светка.

— Сейчас посмотрю, — сказала я и полезла в холодильник.

Водка нашлась между бутылочек с кетчупом и соевым соусом.

— Вы, может, есть хотите? — спросила я.

Они хотели. Я закинула в микроволновку кастрюльку с овощным рагу и уставилась на Светку, которая отважно опрокинула в себя рюмку водки и теперь, давясь, заедала её яблоком.

Микроволновка звякнула. Я разложила еду по тарелкам, достала хлеб, приправы, сок. Девчонки взялись за ложки.

Светка кивнула. У неё сделалось сонное выражение лица. Она еле возила ложкой по тарелке.

Я поднялась и сварила для неё кофе. Светка благодарно кивнула.

Когда мы, наконец, отправились работать над костюмами, она уже смотрела бодрее. Пока я шила, они разглядывали квартиру.

— Кто твои предки? — спросила Белянская.

Я ответила.

— А откуда так шить умеешь? — не отставала она.

— Бабушка у меня была белошвейка, — сказала я.

Светка ухмыльнулась и пропела: «Была я белошвейкой и шила платья, теперь служу в театре и стала… знаменитой!»

Наташка покосилась на меня. Моя бабушка жила с нами и умерла три года назад. Я её очень сильно любила.

— Серого отдашь? — хмуро спросила вернувшаяся Светка.

Я онемела, потом пролепетала:

— Да как я могу! Он же…

Я имела в виду, что Серёжка — живой человек. Как это можно так говорить о живом человеке — отдашь?

— Вот потому заткнись, — буркнула Светка. — К тому же Евген вовсе не первый. Это мы вас, дур, разводили спектаклем!

— Как это? — не поняла Наташка.

— Так это! — равнодушно продолжила Светка. — Ещё в начале учебного года наши мальчишки из класса как-то травили про нас. А этот Серый как обычно отмалчивался. А когда парни его достали, сказал, что у нас в классе есть только одна девочка, достойная внимания. Ты! — она посмотрела на меня. — Евген и завёлся. Случая только не представлялось. Спасибо Марьяне. Евген сам хотел тебя оприходовать, да и сделал бы это. Только Тема в последний момент струсил и позвал Серого, якобы компьютер починить…

— Пошли завтра с нами, — позвала Светка. — Ты и в самом деле классная баба, Поль!

В её устах это была высшая похвала. Я засмеялась ей в лицо.

— Возьми своего Серого, — настаивала Светка.

Я покачала головой.

— Ты такая же! — вдруг тихо сказала Светка. — Такая же высокомерная, как и он. Это просто бесит!

Я не считала себя высокомерной. Я просто очень сильно стеснялась. Вот, значит, как это выглядит со стороны. Будто бы я невозможная гордячка.

— Не хочу я так, — сказала я Светке. — Я хочу быть только вдвоём. Чтобы при этом летели звёзды, и хор ангелов пел.

Наташка гоготнула, а Белянская поняла.

— Н-ну, давай, — задумчиво выдала она. — Может, хоть у тебя получится… Скоро ты там дошьёшь?

Я спохватилась. Потому что уже некоторое время занималась своим платьем.

— Меряйте!

Они переоделись и завертелись перед зеркалом. Получилось классно, особенно у Светки. Фигура у неё — закачаешься. Настоящая модель.