Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям - Александр Анатольевич Васькин

с усердием приступил к изучению германской, французской и английской литературы. Находясь на одном месте целые пятнадцать лет, Румянцев обогатил свои сведения, в особенности в науках политических, исторических, филологии и библиографии. Ознакомившись с сокровищами, которые раскрыла пред его любознательным взором образованность главнейших европейских государств, он хорошо понял младенческое состояние наук в своем Отечестве. Тогда-то родилась у него мысль - оказать соотечественникам услугу в этом отношении.

Первою его мыслью было - составить себе отборную библиотеку, которая могла бы быть полезною в его Отечестве. При составлении ее он обращал внимание не только на любимые предметы, но в особенности на все то, что прямо или косвенно касалось отечественной истории. В течение пятнадцати лет он сделал много важных приобретений, и должно отдать ему полную справедливость в том, что между всеми русскими книгохранилищами нет ни одного, которое могло бы похвалиться такою многочисленностью сочинений по предмету северной и славянской истории, какое мы встречаем в его Музеуме. Вторая важнейшая часть его библиотеки состоит в собрании сочинений по части библиографии вообще.

Однако же Румянцев, следя за развитием иностранной литературы и собирая библиотеку, не забывал главных своих обязанностей. Он успел уже отличиться на поприще дипломатическом, чему доказательством служат награды, полученные им от императрицы, умевшей ценить достоинства и заслуги своих сановников. Сначала (1784) он пожалован Кавалером ордена Св. Владимира II степени Большого Креста, потом (1791) произведен в тайные советники, а за усердные действия к поддержанию стороны Бурбонов и пребывание его в Кобленце при братьях короля французского Людовика XVI Румянцев получил в том же году орден Св. Александра Невского»[2].

Высоко оценена была деятельность Николая Румянцева и при следующем самодержце дома Романовых - Павле I. Новый император определил Румянцева в ту группу царских вельмож, которая была им возвышена и щедро одарена. Павел произвел Румянцева сперва в гофмейстеры, затем, спустя десять дней, - в обер-гофмейстеры, а еще через три дня - в действительные тайные советники. При Павле Петровиче Николай Петрович занимал посты генерал-прокурора и главного попечителя Вспомогательного банка, был сенатором.

Трагическая смерть Павла не прервала ступенчатой карьеры Румянцева, которого теперь уже следующий государь - Александр Павлович - ввел в состав Государственного Совета. Вскоре Румянцев стал главным директором Департамента водяных коммуникаций и экспедиции об устроении в России дорог, а после учреждения министерств в 1802 году -министром коммерции. При нем, как пишет современник, «торговля России не только приведена была в цветущее состояние, но сравнялась с торговлями первейших европейских государств. Санкт-Петербургский порт, занимавший почти половину торга всей империи, вполне оправдал его попечение. Отпуск отечественных произведений постоянно превышал привоз иностранных»[3] .

В 1807 году Румянцев стал еще и министром иностранных дел. Служба его по Министерству иностранных дел пришлась на предгрозовое для России время – канун Отечественной войны 1812 года. Румянцев, казалось, сделал все возможное для предотвращения войны. Не раз встречался с Наполеоном. Так было в 1809 году, когда по указанию царя граф выехал в Париж для участия в переговорах о примирении Австрии с Францией.

За заключение в 1809 году выгодного для России Фридрихсгамского договора со Швецией Румянцев получил от Александра I почетное звание государственного канцлера. Но еще большим подарком было все более возраставшее влияние графа на царя, так же, как и Наполеон, полагавшего, что лучшего министра иностранных дел вряд ли можно найти. Бонапарт дал графу высокую оценку: «Я не видал еще русского с такими глубокими познаниями в истории и дипломатии!» Председатель Государственного Совета (с 1810 года) Румянцев отвечал Франции взаимностью, полюбив эту замечательную страну как вторую родину. Эти свои соображения он непрестанно доводил до Александра I.

И поэтому, когда летом 1812 года наполеоновские войска форсировали Неман, Румянцева хватил апоплексический удар. Канцлер так верил Наполеону, что и предположить не мог всей глубины коварных замыслов поработителя Европы. Не чувствуя за собой морального права и физических сил исправлять должности Председателя Государственного Совета и министра иностранных дел, а также коммерции, Румянцев обратился к Александру I с просьбой об отставке.

Последствием болезни Румянцева стала глухота, впрочем не ставшая препятствием его просветительской деятельности. Напротив, он полностью отдался ей, добившись своей отставки лишь в 1814 году. (Александр I никак не хотел отпускать тугоухого графа, даровав ему пожизненный чин государственного канцлера.)

В отставке у Румянцева наконец появилась возможность целиком посвятить себя просветительской деятельности, в которой его всячески поддерживал историк Николай Михайлович Карамзин. Румянцева занимало не только собирательство и коллекционирование, но даже такие вопросы, как существование прохода из Южного океана в Атлантическое море, для чего он снарядил корабль «Рюрик» под командованием лейтенанта Коцебу.

Интересовала графа и такая область истории, как свидетельства иностранцев о России, особенно те, что не опубликованы и находятся в европейских архивах и библиотеках. А потому Румянцев отправил на Запад двух молодых ученых – Штрандмана в Италию и Шульца в Пруссию, в Кенигсберг.

Граф задался целью издать научно-историографический труд, вмещающий в себя все имеющиеся иностранные источники, рассказывающие о России разных эпох: от Иоанна III до последнего Рюриковича – Федора Иоанновича, затем о времени Смуты и, наконец, от первого Романова – Михаила Федоровича, до его внука Петра I.

Деятельность Румянцева демонстрирует одно из укреплявшихся в те годы направлений общественной мысли – повышенный интерес к отечественной истории. Неслучайно, что возник он после победы России над наполеоновской Францией и успешным окончанием заграничных походов русской армии. Эти события вновь показали, что Россия, как и в петровские времена, способна не только отразить натиск врага, но и уничтожить противника в его собственном логове. Знаменательно, что интерес к своей истории стал все более возрастать при Александре I.

К Румянцеву «стали присылать изо всех концов России летописи, списки разных грамот, выписки из исторических сочинений, копии синодиков, каталогов и реестров рукописей и разных бумаг, хранящихся в различных монастырских библиотеках и архивах. Таким образом, Канцлер успел приобрести до 732 рукописей; из них некоторые могут быть отнесены к XII веку. Они писаны на пергаменте и большею частью касаются Церкви и ее управления. Иностранные рукописи писаны на различных европейских и азиатских языках: первые получены из разных иностранных библиотек и архивов, а последние от частных лиц.

В 1818 году Румянцев сам отправился в Оршу и в 24 верстах от города, на дороге, ведущей к Толочину, извлек из забвения надгробный камень внука Мономахова, скончавшегося в XII столетии. Оршинский камень, занимающий первое место после камня Тмутараканского, – из сероватого гранита, шириною в 3 аршина и 6 вершков, длиною в 4 аршина и 4 вершка. На нем находится следующая надпись: