The Cold War: A New History - Джон Льюис Гэддис

1942 году. "На этот раз мы будем знать, как в полной мере использовать победу".

У Рузвельта было четыре главных приоритета на военное время. Первая - поддержать союзников, прежде всего Великобританию, Советский Союз и (менее успешно) националистический Китай, поскольку другого пути к победе не было: Соединенные Штаты не могли бороться с Германией и Японией в одиночку. Вторая задача заключалась в обеспечении сотрудничества союзников в формировании послевоенного урегулирования, поскольку без этого мало шансов на прочный мир. Третье требование касалось характера этого урегулирования. Рузвельт ожидал, что его союзники одобрят такое урегулирование, которое устранит наиболее вероятные причины будущих войн. Это означало создание новой организации коллективной безопасности, способной сдерживать и при необходимости наказывать агрессию, а также возрождение мировой экономической системы, способной предотвратить новую глобальную депрессию. Наконец, урегулирование должно было быть "продаваемым" для американского народа: Ф.Д.Р. не собирался повторять ошибку Вильсона, который вывел страну за пределы того, на что она была готова пойти. После Второй мировой войны возврата к изоляционизму не будет. Но и Соединенные Штаты не были готовы - не в большей степени, чем Советский Союз, - принять послевоенный мир, похожий на его довоенный предшественник.

Наконец, несколько слов о целях Великобритании. Они, по определению Черчилля, были гораздо проще: выжить любой ценой, даже если это означало отказ Вашингтона от лидерства в англо-американской коалиции, даже если это означало ослабление Британской империи, даже если это означало сотрудничество с Советским Союзом - режимом, который молодой Черчилль после большевистской революции надеялся сокрушить. Англичане должны были пытаться оказывать максимальное влияние на американцев - они стремились к роли греков, обучающих новых римлян, - но ни в коем случае не вступать с ними в конфликт. Сталинский расчет на независимую Британию, способную противостоять США и даже вступить с ними в войну, показался бы странным тем, кто на самом деле определял британскую военную и послевоенную великую стратегию.

 

IV.

При таких приоритетах какие перспективы были у урегулирования Второй мировой войны, которое сохранило бы Великий союз? Рузвельт, Черчилль и Сталин, несомненно, надеялись на такой исход: никто не хотел иметь новых врагов так скоро после победы над старыми. Но их коалиция с самого начала была и средством сотрудничества для победы над странами "оси", и инструментом, с помощью которого каждый из победителей стремился добиться максимального влияния в послевоенном мире. Иначе и быть не могло: несмотря на публичные заявления "большой тройки" о том, что во время войны политика откладывается, никто из них не верил в этот принцип и не стремился его реализовать. Что они делали, так это пытались примирить несовпадающие политические цели в ходе выполнения общей военной задачи, причем в основном в ходе переговоров и конференций, в основном скрытых от посторонних глаз. В большинстве своем они потерпели неудачу, и именно в этой неудаче кроются истоки "холодной войны". Основные проблемы заключались в следующем:

 

ВТОРОЙ ФРОНТ И СЕПАРАТНЫЙ МИР. Помимо самого поражения, наибольшие англо-американские опасения вызывало то, что Советский Союз может вновь заключить сделку с нацистской Германией, как это было в 1939 г., в результате чего значительная часть Европы окажется в руках авторитарных режимов, поэтому Рузвельт и Черчилль придавали большое значение сохранению Советского Союза в войне. Это означало оказание посильной помощи продовольствием, одеждой и вооружением, пусть даже отчаянными средствами и с большими издержками: проводить конвои в Мурманск и Архангельск, избегая немецких подводных лодок, было нелегко. Это также означало не оспаривать требования Сталина о восстановлении утраченных территорий, несмотря на тот неудобный факт, что некоторые из них - страны Балтии, восточная Польша, часть Финляндии и Румынии - оказались под советским контролем только в результате пакта с Гитлером. Наконец, предотвращение сепаратного мира означало создание второго фронта на европейском континенте, как только это станет возможным с военной точки зрения, хотя в Лондоне и Вашингтоне понимали, что это требует отсрочки до тех пор, пока успех не станет вероятным при приемлемых затратах.

Как следствие, второй фронт, а точнее, вторые фронты, создавались медленно, что возмущало измученных русских, не имевших возможности минимизировать потери. Первый появился в оккупированной Виши Северной Африке, где в ноябре 1942 г. высадились американские и британские войска; летом 1943 г. последовали вторжения на Сицилию и в южную Италию. Однако только после высадки в Нормандии в июне 1944 г. англо-американские военные операции стали оказывать значительное давление на Красную Армию, которая уже давно переломила ход боевых действий на Восточном фронте и теперь полностью вытесняла немцев с территории Советского Союза. Сталин поздравил своих союзников с успехом "Дня Д", но оставались подозрения, что задержка была преднамеренной, с целью возложить бремя боевых действий в непропорционально большой степени на СССР. По замыслу одного из советских аналитиков, Соединенные Штаты должны были принять участие в войне "только в последний момент, когда они могли бы легко повлиять на исход войны, полностью обеспечив свои интересы".

Политическое значение вторых фронтов было не менее велико, чем военное, поскольку они означали, что американцы и англичане вместе с Советским Союзом будут участвовать в капитуляции и оккупации Германии и ее сателлитов. Скорее из соображений удобства, чем по каким-либо другим причинам, англо-американское военное командование исключило русских из этого процесса, когда в сентябре 1943 г. капитулировала Италия. Это дало Сталину повод сделать то, что он, вероятно, сделал бы в любом случае: лишить американцев и англичан какой-либо значимой роли в оккупации Румынии, Болгарии и Венгрии, когда Красная Армия в 1944-45 гг. двинулась на эти территории.

В октябре 1944 г. Сталин и Черчилль достаточно легко договорились о том, что Советский Союз должен иметь преобладающее влияние в этих странах в обмен на признание преобладания Великобритании в Греции. Однако под землей сохранялись опасения. Рузвельт протестовал против того, что с ним не посоветовались по поводу сделки Сталина и Черчилля, а когда весной 1945 г. англичане и американцы начали переговоры о капитуляции немецких армий в Северной Италии, реакция самого Сталина была близка к панике: он предупредил своих военачальников, что может быть достигнута договоренность, по которой немцы прекратят воевать на западе, но продолжат сопротивление на востоке.Тем самым он раскрыл всю глубину своих собственных опасений относительно сепаратного мира. То, что он считал своих союзников способными заключить его в столь поздний срок, показывает, насколько мало уверенности ему дали вторые фронты и насколько мало доверия он был готов им оказать.

 

СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ. Раздел Европы на сферы влияния, как это подразумевалось в соглашении Черчилля и Сталина, оставил бы европейцам мало возможностей для