Русская рулетка. Немецкие деньги для русской революции - Герхард Шиссер

Привислинской низменности до Берингова пролива у Тихого океана, от приполярной финской Лапландии на севере глубоко в азиатские пустынные земли тюркских народов.

Эта стратегия против царской империи немедленно берется на вооружение и форсируется в организационном и практическом отношении. Довольно быстро сплетается сеть ведомств для этих политически деликатных целей: Генеральный штаб, Министерство иностранных дел, отделение IIIb секретной службы при штабе командования Оберост (Верховного командования на Восточным фронте), кайзеровские миссии в нейтральных странах и их информаторы, курьеры, диверсанты, агитаторы всякого рода на этом темном фронте. Казначейство, Рейхсбанк, Дойче Банк и Коммерцбанк переправляют по вышестоящим инструкциям через самые разные каналы первые миллионы марок, рублей и шведских крон замаскированным дельцам и подставным фирмам, политикам, патриотам и фигурам полусвета.

По мере того как разворачивается подрывная деятельность против империи Романовых, у германского монарха, конечно, возникают определенные моральные сомнения. Не является ли это непростительной несправедливостью — действовать таким образом против вековых традиционных и родственных уз двух правящих домов? В связи с запланированной революционизацией Финляндии, т. е. отчленением ее от царской империи, при которой правые («белые») точно так же, как левые («красные»), должны быть впряжены в колесницу германской политики отпадения периферийных территорий, германский кайзер летом 1915 г. действительно выражает сомнения в том, следует ли настолько потрясать царский трон и в конце концов, возможно, даже свергать его.

Поскольку такого рода чувства становятся тормозящими и вредными для дальнейшего притока средств, выделяемых с одобрения высочайшей инстанции, Брокдорф-Ранцау направляет из посольства в Копенгагене 6 декабря 1915 г. депешу под грифом «В. Nr. 470, Geheim (секретно)» Его Превосходительству рейхсканцлеру Бетман-Гольвегу:

То, что год назад было время, когда почти оправданным могло показаться представление, что возможно соглашение с Англией; то, что позднее, временами не без надежды на успех, стремились взорвать коалицию путем сепаратного мира с Россией, ещё свежо в памяти. Было бы рискованно закрывать глаза на факты, которые, конечно, безотрадны, помогут иметь решающее значение для судьбы немецкого народа. […] В России вышли на поверхность различные течения. Царь, возможно, в самом деле колебался и временами желал мира; ясно, что после последнего визита Андерсена в Санкт-Петербург он вел двойную игру. Кроме того, в состоянии ли вообще еще император Николай заключить сепаратный мир с нами — это вопрос, на который я бы не мог дать безусловно положительного ответа. Этот слабый и неискренний государь, трон которого шатается, в то время как он, в плену мистиков-самобичевателей, мечтает о победах над противником, который никогда не хотел с ним враждовать, взвалил на себя ужасную вину перед историей и лишил себя права на пощаду с нашей стороны. Было бы чреватой последствиями ошибкой еще теперь желать всерьез бросить на чашу весов традиционные отношения с Россией, т. е. с домом Романовых. Дом Романовых своей черной неблагодарностью легкомысленно потерял традиционную дружбу, которую верно хранили с ним в судьбоносный час. […]

Однако победа и, в качестве трофея, первое место в мире будут за нами, если удастся своевременно революционизировать Россию и тем самым взорвать коалицию. После заключения мира внутриполитический крах России не имел бы для нас большого значения и был бы, возможно, даже нежелателен.

Как рейхсканцлеру после предостерегающих настоятельных указаний своего посла удается переубедить кайзера однозначно решиться на продолжение «стратегии апельсиновой корки», которая ведь является частью выдвинутой самим Его Величеством идеи революционизации России, сегодня никто уже в точности сказать не может. Во всяком случае, из документов видно, что все действия в этом направлении продолжаются с высочайшего одобрения. И они по-прежнему финансируются.

Большая стопа документов на тему «Стратегия апельсиновой корки», по всей программе революционизации, по поддержке политических акций и прежде всего по их финансированию миллионными суммами вплоть до российской Октябрьской революции, а также после нее, до сих пор благополучно хранится в архивном подвале германского Министерства иностранных дел.

Правда, все материалы после Второй мировой войны были отправлены в качестве военных трофеев для их оценки в Великобританию, но позднее они вновь возвращаются в немецкие руки.

Эта в высшей степени поучительная часть документов германской истории хранится стопами в форме толстых фолиантов с надписью «Министерство иностранных дел, Отделение А, Секретные акты, касающиеся войны 1914 г.» в Политическом архиве. Ниже можно прочесть пометки, написанные от руки модернизированным (округленным) готическим шрифтом: «Операции и подстрекательские акции в России, особенно в Финляндии и Остзейских провинциях».

Акты снабжены грифом «№ 11 sec (секретно)»: имена, псевдонимы, даты, огромные денежные суммы, контакты, подставные фирмы, адреса, время встреч…

Одно имя, которое появляется вновь и вновь, чаще всего в сочетании с миллионными суммами, гласит: д-р Александр-Израиль Лазаревич Гельфанд-Парвус.

Кто это?

МЕЧТА О БОГАТСТВЕ

В городке Березина, в северной части выделенных евреям мест проживания в Минской, Могилевской и Витебской губерниях, в мелкобуржуазной еврейской семье Гельфанд 27 августа 1867 г. рождается сын. Родители дают своему ребенку имя Израиль и, согласно русскому обычаю, добавляют к нему отчество Лазаревич. Позднее фамилия при переводе на другие языки пишется Gelfand, Helfant и Gel’fond.

Когда Израиль вырос и стал учиться и работать в немецкоязычных странах, он, прежде всего для общения с германскими и швейцарскими инстанциями, дополнительно называет себя также Александр (Alexander). Поскольку молодой человек регистрируется как урожденный русский, в личных документах встречается и написание Aleksander.

После большого пожара в Березине, при котором сгорает и родительский дом, семья ремесленника, живущая скромно и по старинным традициям Моисея, переселяется на юг, в Одессу, к Черному морю. Позднее Гельфанд часто и охотно вспоминает о своем детстве в деловом украинском торговом и портовом городе. Открытость миру этого портового города с его прибывающими и отбывающими купцами и матросами со всего света возбуждает его. Пестрая базарная суета украинцев, армян, грузин, евреев, турок и персов захватывает молодого Гельфанда.

Но он видит в этом городе и ужасное: картины жестоких погромов против городских евреев он не сможет забыть всю свою жизнь. Это укрепляет его стремление бороться с несправедливостью и бесчеловечностью. Так вызревает его отвращение к системе царизма.

Он заканчивает гимназию в Одессе. Его родителям как-то удается устроить, чтобы их любознательный и жаждущий знаний сын мог дополнительно получать также частные уроки по математике и различным гуманитарным предметам. До поздней ночи он с восторгом читает произведения украинского национального поэта Тараса Шевченко, французского социалиста Пьера Жозефа Прудона, чья максима «Собственность — это кража»