Лучшая половина - Мелани Тем

Рона я не видела довольно долго. Каждый раз, как я приходила, он был на работе, и как поздно я ни засиживалась бы, он возвращался позднее.

– Пойдем посмотрим этот фильм. Я уже давно собиралась, а его на днях снимут с проката. Я не хочу идти одна.

– Нет, не могу. Мои мальчики хотят посмотреть один фильм, из этих модных, про кунфу. Я обещала сводить их в эти выходные.

Розы в саду у Келли отцвели, затем настал черед бархатцев и хризантем. Яблок уродилось много. Крошечные плоды теснились на южной стороне яблони: как объяснила мне Келли, на северной стороне все бутоны померзли еще ранней весной. Она очень переживала по этому поводу; когда она рассказывала об этом, глаза ее наполнялись слезами. Каникулы у мальчиков закончились.

– Что ж, теперь у тебя полно времени. Сходим как-нибудь с утра на той неделе в художественную галерею? Думаю, я смогу выкроить пару часиков.

– Что ты, Бренда, у меня тут работы непочатый край. Нет, в самом деле. Нужно провести осеннюю уборку. И с комнатой Клэя пора что-то делать. У него там на стенах обои наклеены в десять слоев! Я прежде всего должна заботиться о Роне и детях. Но ты все равно приходи, когда захочешь. Обедом я тебя всегда накормлю.

Однажды в холодную среду в конце сентября у меня была назначена встреча неподалеку от Келли, и в офис нужно было вернуться только на совещание, то есть к двум часам. Поддавшись внезапному порыву, я свернула в боковую улочку по направлению к ее дому.

Я никогда прежде не бывала у Келли по будням. Я никогда не сваливалась ей на голову без предупреждения. Мне всегда нужно время, чтобы настроиться. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что в дружеском общении люди ведут себя совсем не так, как при внезапном столкновении с внешним миром, даже если проявлением внешнего мира оказывается такая незначительная и нелепая его часть, как моя персона. Сердце беспокойно трепыхалось у меня в груди. Меня бросало то в жар, то в холод, хотя солнце еще грело и небо было ясным. Старые кварталы, мимо которых я проезжала – дома, деревья, ограды, – обрели особую контрастность, какую осеннее освещение часто придает городским пейзажам. Словно каждый кирпич обведен по контуру, а каждый цветок и лист – творение ювелира.

Я припарковалась возле ее дома, на другой стороне улицы. Я постаралась отворить и прикрыть калитку как можно тише. Немного постояла на крыльце, прислушиваясь к «музыке ветра», глядя на радужные отсветы бумажного осеннего листа с неровными краями, который Джош смастерил в школе и подвесил к окну. Все цветы Келли унесла на зиму в дом, и на крыльце было непривычно пусто. В конце концов я надавила на кнопку звонка и стала ждать. За спиной у меня проехало несколько машин. Я позвонила снова и прислушалась к звукам внутри дома. Там было тихо.

Я толкнула дверь, и та легко подалась. Быстро вошла и захлопнула дверь за собой, чтобы в дом не проник свет и не налетела пыль. Прошла через прихожую, и только на пороге кухни позвала Келли.

– Я здесь, Бренда, – отозвалась она, таким тоном, будто ждала меня.

Удивленная, на секунду я замерла на месте: неужели я предупредила Келли о своем приходе и забыла об этом или, быть может, мы давно договорились увидеться сегодня, а я не записала встречу в ежедневник?

– Где? – переспросила я.

– Да здесь.

Я нашла ее в спальне. Она лежала в постели, плотно укутавшись в одеяло; на шее у нее был шарф, на голове – вязаная шапка; руки в перчатках прижимали край одеяла к самому подбородку.

Вокруг шеи, под шарфом, виднелся воротничок белой меховой накидки. Зубы у нее стучали, а бледное лицо отливало зеленью. Я замерла на пороге и уставилась на нее. Луч света, пробивавшийся сквозь занавешенное окно, был по-зимнему холоден.

– Келли, что с тобой стряслось? Ты больна? Следовало задать ей этот вопрос несколько месяцев назад, но теперь он сорвался у меня сам собой.

– Мне холодно, – слабо сказала она. – У меня… кажется… совсем нет сил.

– Позвать кого-нибудь?

– Не надо, все в порядке. Если я лежу весь день, то обычно к приходу мальчиков это проходит.

– И часто это бывает?

– Не знаю. По-моему, где-то через день.

Я прошла в комнату и остановилась возле кровати. Мне не хотелось к ней прикасаться. Теперь-то я знаю, что Келли не могла меня заразить, что в такой безопасности, как с нею вдвоем, я в этом доме не бывала больше никогда. Но в то утро я знала только то, что мне страшно, что моя подруга в беде и что меня распирает сильнейшее и все возрастающее любопытство.

– А где Рон? – спросила я. – Он еще в отъезде? Он вообще знает, что с тобой происходит?

– Он вернулся вчера поздно вечером, – ответила Келли. К сожалению, я не могла оценить всей важности этого ответа.

– Что мне делать? Позвонить ему на работу? Вызвать врача?

– Нет.

С тяжелым вздохом, ценой нечеловеческого усилия она свесила ноги с кровати и села. При виде этого у меня самой закружилась голова. Я оперлась рукой о стену и потрясла головой, чтобы прийти в себя. Келли встала.

– Лучше отведи меня куда-нибудь, – вдруг попросила она. – Я хочу есть. Давай пообедаем.

Безо всякой помощи с моей стороны она вышла из дому, перешла улицу и села в машину. Она оказалась на солнечной стороне, так что ей должно было быть тепло.

Я слегка поежилась и решила, что в воздухе определенно чувствуется осенний холодок.

– Куда поедем? – поинтересовалась я.

– В какой-нибудь фаст-фуд.

Что мне всегда нравилось в Денвере, как с личной, так и с профессиональной точки зрения, так это его многогранность. И вот одно из ее проявлений: поблизости от тихих жилых кварталов, таких как тот, где стоял дом Келли, всегда есть большие и многолюдные торговые зоны. В пяти минутах езды находилось с полдесятка бистро. Келли было все равно, куда пойти, поэтому я выбрала направление на авось и остановилась возле того фаст-фуда, где было припарковано меньше всего машин. Келли не терпелось войти внутрь.

Там оказалось очень светло, тепло и шумно. Я заметила, что Келли плотно кутается в меховую накидку, а люди смотрят на нее и снова отворачиваются. Она пошла искать место как можно дальше от окон и дверей, и я сделала заказ за нас обеих, не зная, чего она хочет, наудачу. Была большая очередь. Когда я наконец подошла к столику, то обнаружила, что Келли с каким-то болезненным выражением смотрит на женщину средних лет в аляповатой униформе, вытиравшую столы и подметавшую пол.

– Я поговорила с ней, – прошептала Келли, когда я ставила на стол тяжелый поднос. – У нее магистерская степень.

– В какой области? – поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор. Я чувствовала, что надо ее как-то отвлечь, хотя и не понимала, что ее беспокоит. – Вот твой коктейль. Надеюсь, ты пьешь шоколадный? Клубничный закончился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});