Низвержение Жар-птицы - Григорий Евгеньевич Ананьин

Максим слегка улыбнулся, снисходительно оценив непосредственность друга.

До парка мальчики добрались без приключений и задержек. К удивлению Максима, Павлик избегал тира и конных прогулок, где мог показать себя во всей красе: он великолепно стрелял из пневматической винтовки и еще лучше ездил верхом; случалось, что даже пытался отогнать инструктора, держащего лошадь под уздцы. Зато другие увеселения Павлик, казалось, хотел испробовать все, в том числе те, из которых вроде бы уже вырос. При этом он исправно оплачивал каждый билет, даже если на определенный аттракцион его тащил сам Максим, и не позволял другу рассчитаться в кассе. Максим никогда не имел при себе столько денег, сколько видел теперь в руках Павлика.

– А твои родители расщедрились, – заметил он, когда мальчики присели отдохнуть после особо крутой американской горки, на которую, откровенно говоря, Максиму вовсе не хотелось идти; он лишь боялся показаться трусом в глазах младшего товарища.

– Им для меня ничего не жалко, – горячо и просто ответил Павлик. – Они лучше всех!

Максим тихонько толкнул друга под бок.

– Ну, конечно! Я о своих так же думаю.

– Ты ничего не знаешь, – покачал головой Павлик. – Мои папа и мама – особенные. Таких, как они, во всем этом мире больше нет.

Разумеется, Максим не стал спорить: чувства Павлика он понимал прекрасно. Кроме того, им овладело то особое состояние, когда не хочется ничего говорить, ни о чем думать, и даже близких друзей поневоле перестаешь замечать. Оставалось лишь желание наслаждаться этим теплым воздухом, этой заводной музыкой из динамика, самой толпой отдыхающих, с каждым из которых можно обменяться гордой счастливой улыбкой. Смутное ощущение возможной опасности, еще державшееся с полчаса после беседы с отцом, бесповоротно исчезло. И то сказать: какие могут быть заботы, когда тебе всего пятнадцать лет, дома тебя ждет любящая семья, каникулы кажутся бесконечными, а все пресловутые противоречия человеческой жизни – вздорными измышлениями ворчливых стариков?

Кончилось тем, что Максим потерял Павлика. Он не мог точно вспомнить, где видел его в последний раз: то ли в лабиринте страха, куда вход был бесплатным, то ли уже в толпе на выходе. Это совсем не обеспокоило Максима: ребята предусмотрели такую возможность, и Максим направился в кафе, где он и Павлик договаривались ждать друг друга в случае надобности. Взяв для приличия гамбургер и стакан сока, Максим уселся за ближайший столик; к сколь бы то ни было длительному ожиданию он себя совершенно не готовил и поначалу вполне равнодушно пялился в окно или лениво разглядывал интерьер помещения. Время, однако, шло, а Павлик не появлялся. Официантки уже начали с любопытством поглядывать на мальчугана, который больше ничего не заказывал и только зря занимал место, а какой-то потрепанный жизнью человек отпустил крепкое словечко по адресу «проклятых баб», не уважающих «нормальных пацанов» и вечно опаздывающих на свидания. Максим начинал нервничать; он попытался набрать Павлика; автоответчик бесстрастно сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

«Чтоб тебя, Пашка! – в сердцах подумал Максим. – Ты специально решил меня позлить?»

Спустя еще некоторое время Максим решил найти Павлика, но для этого требовалось сообразить, где он мог задержаться. Пытаясь решить эту задачу, Максим подумал о разговоре, который вел с Павликом по скайпу два дня тому назад. Тогда Павлик утверждал, что есть люди, способные каким-то сверхъестественным образом притягивать к себе везение, и дальше разговор плавно свернул на тему азартных игр и тотализатора. Об этих вещах Павлик рассуждал с таким увлечением, что Максиму померещился не совсем здоровый интерес с его стороны. Также Максим вспомнил, что напротив второго, бокового входа в парк есть указатель на бар «Золотой фазан»; о нем ходили упорные слухи, что под видом торговли напитками там устроили подпольное казино, которое никак не удавалось прикрыть по причине ловкости и связей владельцев и где не отказывали даже малолеткам. Зная, что у Павлика много денег и что он может увлечься, Максим решил, что, пожалуй, напал на верный след. Он показал официанткам фото своего друга на тот случай, если все же разминется с Павликом, сказал, чтобы «этого мальчика» попросили ответить на пропущенный вызов, и поспешил к боковому входу.

Дежуривший там полицейский, немного помедлив, подтвердил, что мальчуган, похожий на Павлика, действительно покинул парк и затем как будто двинулся в сторону бара, находившегося на другой стороне улицы. Это укрепило уверенность Максима. Он пустился бегом по тротуару и вскоре к своей радости увидел Павлика, который начал медленным шагом пересекать улицу по не снабженному светофором пешеходному переходу, впрочем, не по тому, который непосредственно соседствовал с сомнительным заведением, а по другому, чуть подальше. Голова Павлика была опущена, а на лице грусть сочеталась с какой-то дерзкой решимостью; вообще он в эту минуту, несмотря на малый рост, больше напоминал взрослого мужчину. Максим окликнул товарища; Павлик не отреагировал – он, очевидно, ничего не слышал. Максим добежал до того места, откуда Павлик начал свое движение через дорогу, когда большой черный автомобиль, внезапно вынырнувший из-за угла, привлек его внимание. Машина ехала по осевой; кроме того, водитель явно видел человека на переходе посреди улицы, но отнюдь не собирался тормозить.

– Пашка, отойди! – крикнул Максим.

На сей раз Павлик расслышал обращенные к нему слова; он повернул голову к Максиму и при повороте не мог не заметить приближающийся автомобиль, но не сделал ни малейшей попытки хоть немного посторониться. Своей оцепенелостью он был подобен восковой фигуре, вроде тех, на которых ребята глазели сегодня в парке.

«Он в ступоре!» – подумалось Максиму.

Автомобиль был от Павлика уже не далее чем в пятидесяти метрах.

Максим рванул через дорогу.

«Я еще успею его оттолкнуть! Успею. Успею…»

Во взгляде Павлика отразился ужас; левую руку он вытянул по направлению к Максиму, а правую резким движением отбросил в сторону, точно хотел указать другу на что-то невидимое для него. Максим почувствовал, как его ладонь ткнулась в острое плечо Павлика, как все – дома, небо, немногие случайные очевидцы происходящего – переворачивается перед глазами и как они оба падают прямо под колеса шальной машины.

Через мгновение она взлетела на воздух.

«Тогда для меня шли незаметно все девять часов, даже когда я напрасно прождал Павлика в кафе. Но теперь тот день кажется более долгим, чем двое суток, которые миновали с того момента, как мы встретили царского гонца. Что со мной случилось – для Авери и Аленки такая же загадка, как и для меня: по их словам, никто из людей, попадавших в их мир, предварительно в своем не погибал.