Коммунальный гарем (СИ) - Крутиков Юрий

И, наверное, что-то еще.

Двигаясь в медляке, Витька вначале отводил глаза, но потом заметил, что Светка смотрит на него, не отрываясь. И тогда он тоже стал смотреть на партнершу.

Светкины губы были чувственными и влажными, они прямо гипнотизировали и манили к себе. Было ясно, что на вкус эти яркие губы сладкие и жадные.

Глаза Светы были зелеными, в них блестела хитринка, какая-то двусмысленность, порочность.

Она вдруг сомкнула руки на Витькиной шее и он машинально прижал ее к себе. На своей груди парень почувствовал ее круглые груди, которые оказались умопомрачительно мягкими. Света прижалась в щеке партнера и прошептала сквозь песню:

— Я тебе нравлюсь? Хоть немного?

Витька не знал, что сказать. В голову лезли всякие высокопарные комплименты, но это было всё не то…

— Да.

Она прижалась к нему еще сильнее. Витьке очень хотелось опустить руки ниже, с талии на крутые женские бока. Он так и сделал. Светка не возражала, наоборот, стала прижиматься еще сильнее. Витька даже периодически чувствовал твердый женский лобок, нарочно трущийся о его бедро.

Медляк кончился, заиграл «Синий-синий иней», девчонки встали из-за стола и присоединились к паре.

Витьку вытолкнули в круг, он танцевал и поворачивался по очереди к каждой из пяти своих соседок.

Все глаза смотрели только на Витьку. И во всех была страсть!

Вдруг во входную дверь громко и требовательно застучали.

Глава 10. Незваные гости хуже татар

Все сразу затихли.

— Девчонки, ждете кого-нибудь? — спросила обеспокоенная Наташа.

Все промолчали, пожимая плечами. Витька посмотрел на часы: девять семнадцать. Может, соседи?

Неожиданные гости ведь никому не нравятся, правда?

— Тише, девочки. Разберусь, — Виктор успокоительно улыбнулся встревоженным соседкам.

Он поспешил к двери, а немного охладившие пыл женщины выключили магнитофон, и стали прислушиваться.

Уже подходя к двери, Витька снова услышал громкий стук. Да блин! Ногой, что ли, там долбят? Такое поведение не сулит ничего хорошего.

Похоже на милицию. Они так же долбили в их с мамой дверь, когда соседи жаловались на шум.

Или похуже милиции…

Витька открыл дверь.

На пороге стояли двое парней. Сразу стало ясно: пришли неприятности.

Тот, что пониже, был одет в широченные штаны, держащиеся не на ремне, а на модных помочах. Из угла в угол его тонких губ гуляла цигарка. Всклокоченные волосы явно давно не знали расчески. Наглые глаза злобно буравили Витьку.

Второй, дылда — на две головы выше Виктора, меланхолично и в упор смотрел на него. На футболке не первой свежести виднелись многочисленные дырки, прожженные, по-видимому, папиросами.

— Чё закрылись то? — спросил тот, что пониже, не вынимая изо рта даже не дымящуюся папиросину. И противоречиво добавил. — Открывать не спешил?

Витька молчал. Вопросы он расценил как риторические и не требующие ответа.

Низкий ухмыльнулся и сделал шаг в квартиру. Точнее, попытался. Витька тоже шагнул вперед и преградил гостю дорогу.

Низкий хмыкнул:

— Ты чё за чмо? — они с дылдой гаденько захихикали. — Наташкин хахель, штоле? Пустик-сь…

Он протянул руку, чтобы отодвинуть преграду со своего пути. Витька поймал его руку и оттолкнул.

Низкий обернулся к дылде и с грустью сообщил:

— Ты смотри, Коса, герой, мля… Митхун Чакраборти, в натуре, га-га-га…

— Чего надо-то? — спросил угрюмо Витька.

— Тебе какое дело, хмырь?

— Это ты хмырь. Я не хмырь. Я человек. Повторю еще раз, для тупых: чего надо?

— Ого. А шо такой дерзкий? В садике вежливости не учат?

— Меня научили. А тебя не доучили. Вернись, доучись.

— Смотри, Коса, фраер нарывается.

Дылда-Коса в этой словесной дуэли не участвовал, продолжая все так же меланхолично разглядывать Витьку.

— Я к Людке пришел. Теперь пустишь? — наконец сказал низкий. — А то, ой, боюсь-боюсь!

— К Людмиле? А она тебя ждет?

— Ждет-не ждет, не знаю. Хочу проверить.

— Тебя звонить не учили? Вот звонок, — сообщил Витька, указав на звонок.

— Да мне пабарабану…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сомневаюсь, что Люде нужен такой, как ты…

В это время к гостям подошла сама Людмила. По-видимому, стоящие недалеко женщины, в том числе и Люда, слышали разговор у дверей.

— Привет, Сём, — сказала она низкому. — Зачем ты пришел? Уходи.

— О, Людок! — обрадовался Сёма, увидев девушку. — Вы тут оказывается, пса завели… позорного.

— Сёма, я не хочу с тобой встречаться, и не хочу разговаривать. Я же ясно сказала тебе две недели назад.

— Ндээ…? Шо та я не припоминаю. Людк, давай погуляем, а? Мы с Косой такая приятная компания, — он снова обернулся к спутнику.

Стоящего стеной Витьку парень просто игнорировал. Но Витька напомнил ему о себе:

— Слышь, Сём? Дама сказала: уходи.

Сема снова лениво повернулся к Витьке:

— Завали хлебало. Жопе слова не давали.

Витька коротко ударил его поддых. А когда Сема сложился пополам, добавил удар коленом в лицо. Стукнули зубы, Сема коротко выдохнул и застонал. Витька схватил его за жирные нечесаные волосы, снова рывком распрямил и нанес удар тыльной стороной ладони снизу в нос.

Кровь хлынула мгновенно, голова Семы запрокинулась, и Витька, не снижая темп, ткнул его в живот ногой. Парень отлетел к лестнице, еле удержался на ногах и схватился за нос.

Дылда вначале открыл рот от неожиданности. Он явно не ожидал, что Витька даст отпор в виде града ударов. Но быстро придя в себя, и желая заступиться за друга, он кинулся на Витьку. Тот в ответ улыбнулся и сказал: «ну-ну»…

Здоровенный кулак Косы пролетел мимо отклонившегося уха противника, который, воспользовавшись привлекательно открытым корпусом, нанес удар в солнечное сплетение.

Коса охнул, отшатнулся. Не медля ни секунды, чтобы не потерять преимущества, Витька изо всей силы ударил пяткой по ступне дылды. Тот взревел, и снова попытался нанести удар, действительно похожий на взмах косы: по дуге. И снова Витина голова вовремя отклонилась в сторону, а на ее месте оказалась дверь. Кулак вмазался со всей силы в дерево, рука Косы отсохла, и он снова заорал.

Витька без какой-либо жалости нанес двойной удар по ушам хулигана. Несильно, но чувствительно. Удар этот явно достиг цели, потому что Коса снова охнул и схватился за голову.

Он развернулся, чтобы бежать, и получил вдогонку внушительный пинок под зад. И Витькино предупреждение:

— Еще придете — с лестницы спущу!

Виктор закрыл дверь и обернулся к до сих пор стоящей тут Люде.

Рот ее был открыт, глаза широко распахнуты. Витька улыбнулся, подошел и обнял девушку:

— Ну всё, всё. Они ушли.

— А я… А я… — она прижалась к Витьке и заплакала ему в плечо. Худоба девушки и вздрагивание плеч вызывали в Витьке острую нежность и желание защитить. Он показал женщинам, мнущихся в сторонке, ладонь: сейчас, мол, подождите…

Все закивали, но не ушли.

Люда немного поплакала, а потом отпустила Витькино плечо, и положила свои горячие ладошки на его щеки:

— Вить… Ты… Ты мой герой! — она впилась губами в его губы. Отпустила. — Я… Я думала… А ты…

Она обернулась к улыбающимся соседкам:

— Девчонки? Вы видели? Нет, вы видели? Этот козел ему: заткнись, а Витя ему — хобба, а потом хобба, и вот так. А длинный типа — на! Но Витя — хобба дверью, и пинка, представляете? Пинка!

Все счастливо засмеялись.

— Вить, ты прямо как Нигматулин в Пиратах двадцатого века, — с гордостью сказал Марго. — Прямо каратэ.

— Нее… — скромно сказал Витька, когда они вернулись за стол, — я каратэ не знаю. Я антихулигантэ только…

Все снова засмеялись, нервное напряжение рассеялось. Светка спросила:

— Ты так дерешься! Здорово! Учился?

— Нуу… — сказал Витька и потупился. — Немного. Пацаны учили. К нам ходил… один… Он мамку обижал. Менты ничего сделать не могли… Я попросил пацанов больших поучить меня. Они говорят — не надо переть напролом. Не бей никогда с дурума. Лучший удар — проехаться пальцами по глазам, сверху вниз. Повреждений нет, но враг будет минут десять мультики смотреть… Тоже имейте в виду. Вдруг рядом… Не будет… Меня…