Сэндсторм - Лоренс Гоф

Номер Азиза располагался в конце коридора, с левой стороны, и выходил окнами на море. Азиз вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Окно в гостиной было распахнуто настежь; под потолком лениво вращался вентилятор, который вместе с морским ветерком поддерживал в комнате относительную прохладу. Азиз услышал плеск воды и гудение труб в ванной. Рано утром он познакомился с двумя молоденькими туристочками из Франции, Моникой и Лиз, и заключил с ними взаимовыгодную сделку: секс в обмен на проживание в номере. Точнее сказать, пока сделка явно была в пользу Азиза. Он подошел к окну, закурил, затушил спичку и выбросил ее наружу.

– Дела закончены? – спросила вышедшая из соседней спальни Лиз.

Азиз кивнул, мысленно восхитившись собственной ловкостью: чтобы не угощать девушек обедом, он сообщил им, что отправляется на важную встречу. Азиз посмотрел в окно.

Горизонт представлял собой тонкую, мерцающую полоску золота, которая плавным изгибом отделяла нежную зелень океана от голубизны неба. Лиз встала рядом. Азиз обнял ее за плечи, выкинул окурок и поцеловал француженку в ямочку между ключицами. Лиз с готовностью ответила на поцелуй. Азиз принялся расстегивать пуговицы на блузке девушки.

– Пойдем в душ, – промурлыкала та и высунула язычок. – Тебе не помешает ополоснуться, да и Моника будет рада, если мы присоединимся к ней.

* * *

Струя воды ударила Азизу в лицо, и он на мгновение словно ослеп. Потом отвернулся и увидел, что на плече у него сидит огромная черная птица с крохотными желтыми глазками и острым желтым клювом. Он попытался прогнать птицу, однако та только распушила перья и вонзила ему в плечо когти. Потекла кровь. Птица торжествующе закричала, наклонила голову и взялась подбирать своим клювом капельки крови. Азиз услышал шелест множества крыльев. Небо вдруг потемнело.

Он проснулся и обнаружил, что лежит посреди продавленной гостиничной кровати, зажатый между Моникой и Лиз.

Его обнаженное тело блестело от пота. Сон, всего лишь сон.

Азиз сел и огляделся по сторонам. Солнце за окном медленно опускалось в море. В комнате царил лиловый полумрак; крики черных птиц оказались возгласами александрийских муэдзинов, которые призывали правоверных к молитве. Азиз откинулся на подушку и прислушался к знакомому гомону на улице, чувствуя, как сердце постепенно обретает привычный, неторопливый ритм. Лиз что-то пробормотала во сне – какое-то имя, явно не его. Азиз провел ладонью по крутому бедру девушки. Как хорошо смотрятся длинные, загорелые пальцы на фоне бледной европейской кожи! Какое-то время спустя муэдзины, подобно механическим куклам, попрятались в свои мечети; установилась тишина, которую нарушали разве что редкие автомобили, проезжавшие мимо отеля по булыжной мостовой. Азиз было задремал, но скрип пружин кровати вырвал его из сладостного забытья. Лиловый полумрак сделался фиолетовым. Комнату заполнили тени.

– С тобой все в порядке? – прошептала Моника.

Азиз кивнул, не зная, заметит ли она это движение в быстро сгущающихся сумерках. Моника повернулась к нему и протянула последнюю из двух бутылок шампанского, заказанных Азизом в ресторане отеля. Он взял бутылку, легонько потряс и убедился, что вина в ней – примерно на четверть.

Азиз оторвал голову от подушки, поднес бутылку к губам и принялся пить, прижавшись лбом к холодному стеклу.

– Тебе снился плохой сон. Наверно, кошмар?

– Меня клевала птица.

– Однако! – Моника уселась на Азиза. Он предложил ей шампанское. Девушка приняла тяжелую бутылку, обхватила ее обеими руками и прильнула к горлышку. Азиз внимательно наблюдал. Моника уронила бутылку на постель. Механна погладил груди девушки, и тут она спросила:

– Зачем тебе пистолет?

– Какой пистолет?

– Вот этот.

Мрак сгустился до такой степени, что Азиз не мог различить, то ли Моника просто показывает ему оружие, то ли нацелила пистолет на него.

– Я продаю бриллианты, – объяснил он. – Оптом. Естественно, бывают случаи, когда мне приходится защищаться.

– Бриллианты? Ой, а можно посмотреть?

– Они в гостиничном сейфе.

– Ах, ну да. Какая же я глупая!

– Осторожнее, – проговорил Азиз. – Как бы чего не вышло.

– Боишься кончить раньше времени? – справилась Моника, пошевелив бедрами.

Мышцы Азиза судорожно сжались, когда холодный ствол пистолета прикоснулся к телу, медленно проскользнул по животу. Мушка зацепилась за курчавые волосы на лобке, затем ствол уперся в промежность. Моника начала ласкать мужчину.

– Что-нибудь не так? – спросила она немного погодя.

– В общем да. Мне кое-что мешает.

– Я тебе не нравлюсь?

– Ты тут ни при чем. – Пустая бутылка из-под шампанского лежала совсем рядом. Азиз дернул простыню, надеясь, что бутылка подкатится еще ближе.

– Лежи спокойно!

Азиз замер. Ствол пистолета проник ему в задний проход.

Моника переменила положение. Он ощутил на бедрах тяжесть ее грудей, почувствовал прикосновение языка. Девушка приняла Азиза в себя. Губы Моники были мягкими и влажными. Удостоверившись, что партнер достаточно возбудился, девушка откинулась на спину, развела руки в стороны, и Азиз поспешил выполнить невысказанную просьбу, а потом протянул руку и извлек пистолет.

– Испугался? – осведомилась Моника.

– Конечно, нет.

– Ни вот на столечко?

– Тебя – нет, пистолета – да.

– Ты правда торгуешь бриллиантами?

– Торгую, но даром не отдаю. – Азиз поцеловал Монику в губы, положив конец расспросам.

В полночь он принял душ, который был ему просто необходим, вытерся, вышел в спальню, включил свет и принялся одеваться. Девушки сонно таращились на него с кровати.

– Ты куда? – хриплым спросонок голосом поинтересовалась Лиз.

– Уезжаю.

– То есть? Уезжаешь из Александрии?

– Вот именно. – Азиз нагнулся, чтобы завязать шнурки на ботинках. – Насчет номера можете не беспокоиться. Он оплачен до конца недели. – То была откровенная ложь, но все откроется только наутро, когда Азиз будет слишком далеко отсюда и уже не услышит проклятий в свой адрес.

– А куда ты едешь?

– В Каир.

– Нас возьмешь? – спросила Моника, переглянувшись с Лиз.

– Как хотите. – Азиз пожал плечами. – Но учтите, в Каире мы разбежимся. Договорились?

– Ладно, – отозвалась Лиз.

– Тогда одевайтесь, да пошустрее, так же, как раздевались. Я и без того опаздываю на несколько часов – между прочим, из-за вас. – Азиз застегнул ширинку и подошел к окну. «Мерседес» стоял на месте, отливая оранжевым в свете уличного фонаря. Беспризорник исчез. Вокруг фонаря металось с полдюжины крупных летучих мышей, которые ловили насекомых. Мыши то пропадали в темноте, то возникали вновь и с такого расстояния напоминали размерами фазанов.

– Дерьмо! – Азиз стукнул кулаком по подоконнику, затем направился в ванную и вышел оттуда с полотенцем.

– Что, сувенир на память?

– Нет. Надо же чем-то вытереть сиденья.

Они покинули Александрию по шоссе, что вело через Шария-канал, где во времена Птолемеев из местного винограда выжали первый в мире бочонок вина. Азиз вовсе не собирался лихачить, а потому вел автомобиль на скорости значительно ниже установленного предела. Они миновали отмели озера Мариют, проехали солончаки и покатили по холмам – то вверх, то вниз. Моника сидела рядом с Механной, а Лиз свернулась калачиком на заднем сиденье, удобно устроившись среди багажа. Вскоре «мерседес» поглотила ночная тьма, в которой лишь изредка мелькали скопления крошечных зеленых и красных огоньков, отмечавшие маршруты нефтепроводов. Дорога была прямой и почти идеально ровной. Азиз усилием воли заставил себя сосредоточиться. В свете фар слюда на обочине шоссе сверкала, точно бесконечная череда драгоценных камней. Ничего, в Каире будут настоящие бриллианты. Если, конечно, удастся их добыть… Азиз представил себе, что слышит щелчок механизма, увидел словно воочию, как подставляет сложенные чашечкой ладони и в них потоком текут самоцветы…

Скорость составляла сто двадцать километров в час. Разделительные линии посреди шоссе как будто тянулись одна к другой, сливаясь в непрерывную белую полосу, которая пропадала в темноте. Внезапно Моника отстегнула ремень безопасности.

– Что ты делаешь? – крикнул Азиз. Моника усмехнулась, стряхнула с ног туфельки, ухватилась за хромированный обод ветрового стекла, встала и выпрямилась во весь рост. – Остановись! Ты что, спятила?

Моника не обратила на его крик ни малейшего внимания.

Она прижалась к стеклу плечом; ее пальцы пробежались по пуговицам блузки, которая затрепетала на ветру за спиной девушки подобием флага.

– Быстрее! – воскликнула Моника. Азиз надавил на педаль газа. Машина прыгнула вперед. Моника вздрогнула, затем заливисто рассмеялась. Блузка исчезла в ночи. – Быстрее, Азиз! – Ветер развевал ее волосы, белые груди блестели в свете звезд и крошечной луны, что виднелась низко над землей на востоке. Азиз вдавил педаль в пол. Оранжевая стрелка на спидометре метнулась вправо. – Быстрее, быстрее!