Королева пиратов - Анна Нельман

– Проклятые птицы! – простонал болеющий с похмелья хозяин дома. Каждый звук пернатых питомцев отзывался в его голове жуткой болью.

Заставленный блюдами стол преданно ожидал ужина во дворе дома в тени навеса. Дети поочередно подбегали к тарелкам и пытались стянуть что-нибудь съестное, но, услышав грозный рык Лусии, с визгом убегали.

– Сколько у тебя детей? – удивился Чарли.

– В доме живет семеро! Из них только двое мои. У Лусии сестра-близнец умерла, пришлось забрать ее потомство.

– Близнец – это хорошо. Много шансов, что чужие дети не будут отличаться от твоих! – сострил Чарли, и оба рассмеялись. От громко звука португалец покривился и схватился за голову, громко застонав.

– Я тебя вчера предупреждал в пабе, дружище: напиткам лучше не изменять. А мешать водку и хороший эль – вообще кощунство!

За столом стоял гул. Особенностью этой семьи было слишком громко разговаривать. Самый спокойный среди них был Беррельас. И не только потому, что по официальной версии страдал от «переутомления».

– Что он там делает в своей газете? – произнесла громко супруга хозяина дома и вытянула руку в сторону Чарли, сидящего почти напротив: – Тебе вопрос!

Свобода общения пухлой Лусии немного покоробила вежливого англичанина. Он принялся не спеша объяснять, каким образом подготавливается выпуск каждого издания к печати, прежде чем читатель приступит к чтению. Женщина слушала его без энтузиазма, уголки губ опустились, брови скучающее поползли вверх, словно хотели сбежать с этой заунывной лекции, а голова вдавилась в шею, образовав под основным подбородком два дополнительных.

– Приходи ко мне по вечерам! Будешь детям это все рассказывать, они мигом будут засыпать! – произнесла Лусия, не дождавшись финала поучительной истории об изготовлении не интересующей ее газеты. Она загоготала и по ее телу пошли волны радости. Это было странное зрелище, крупная португальская женщина напоминала пудинг, которым когда-то в детстве Чарли долго играл, прежде чем он оказывался в желудке, мальчик раскачивал его на тарелке и завороженно наблюдал за забавной рябью.

Стол был разнообразным, словно щедрая хозяйка дома была по-настоящему рада гостю. Из простых продуктов она наготовила много вкусных сытных блюд. Привлекало внимание и разжигало аппетит обилие красивых сладостей, на которые Лусия и дети активно налегали, уминая за обе щеки. Теперь англичанину стало понятно, почему так округлилась когда-то стройная девушка. Он не решался тянуться к тарелке, над которой мелькало больше десятка рук, боясь, что его рука будет принята за выпечку и попадет на зубы кого-то из обжор. Облизав пальцы, Лусия взяла кусок пирога и бесцеремонно положила в тарелку Чарли. Озадаченный ее заботой гость приложил некоторые усилия, чтобы его лицо не выдало изумления. И все же маленький кусочек вкусной выпечки мужчина отведал, желая понять, что так притягательно в этом десерте, вдруг ему тоже захочется приобрести продуктовую зависимость и стать рабом желудка. Англичанин исхитрился аккуратно выудить из середины своего куска пирога нетронутую обслюнявленными пальцами кулинарши часть. Десерт был очень сладкий и таял во рту. В нем присутствовало большое количество сахара, яичный желток с кокосом, марципаном и корицей.

Лусии англичанин понравился, и она громко произнесла, глядя мужу в глаза и не обращая внимания на гостя:

– Хоть он и зануда, а человек хороший. Можешь выпить с ним портвейн.

Очевидно, что эта была высшая похвала из уст супруги Беррельаса, потому что при этих словах он в двух прыжках оказался возле двери дома, и меньше минуты понадобилось ему, чтобы извлечь из подполья терпкое вино. Поманив рукой Чарли, он повел его вглубь сада, где стояла небольшая беседка с плетеной мебелью. Мужчины сели в кресло с бокалами в руках.

– За твой гостеприимный дом! – с улыбкой произнес англичанин, на что его друг отмахнулся и впился в бокал губами так, словно эта багровая жидкость была противоядием от смертельного укуса гадюки.

В рабочий офис на следующее утро друзья пришли одновременно. Их ждал сюрприз: немногочисленная мебель была разломана и собрана в кучу, которую украшал деревянный обрубок, в котором оба узнали часть ноги Сюли.

– Ты думаешь… – прохрипел нахмурившийся Чарли.

– Она мертва! – почти сразу откликнулся Беррельас.

– Что будем делать? – робко уточнил англичанин. Он не знал, как поведет себя друг и винил себя в смерти женщины.

Португалец молчал, погрузившись в глубокое раздумье. Он был не из робкого десятка. И в это мгновение осознал, что его никчемное издание в несколько листов, оказывается, читает сама женщина-миф! Ему было искренне жалко покалеченную Сюли. В ее компании он проводил много времени, иной раз просто душевно общаясь. Она была хорошим собеседником и умела слушать. Только ей Беррельас мог пожаловаться на то, как несчастлив в браке, и что его жизнь не имеет никакого смысла.

– Каждый человек – творенье божье! Страдания нам даны во благо! Главное – не унывать, – мудрствовала она, постучав по деревяшке, прицепленной к покалеченной конечности. Они сидели за столиком в баре, в котором китаянка подыскивала себе клиентуру.

Чтобы его развеселить, Сюли просила бармена завести граммофон и, вспомнив свое прошлое, забавно танцевала для своего кавалера, громко постукивая деревянной ногой. Он от души смеялся, когда она дурачилась, потому что знал, что она не обидится. Женщина смирилась со своим уродством и относилась к нему с иронией. Именно поэтому Сюли была так притягательна и востребована, выделяясь в обширном меню проституток. С ней было легко, она не желала казаться той, кем не является, и не старалась понравиться.

– Ты спрашиваешь, что мы будем делать, Чарли?! – зло процедил португалец. – Готовить следующий выпуск газеты. Надо узнать, как Сюли умерла и написать, что проклятая Вонг боится тени прошлого. Я иду за сводкой в полицию, а ты разведай подробности убийства нашей подруги. Завтра утром выйдет газета, и главной героиней станет наша мертвая знакомая. Ее история будет на первой полосе!

Сюли нашли в сточной канаве с перерезанным горлом в трущобах на окраине Гонконга. Никто ничего не видел и не слышал. А если и были свидетели, то, как это водится, будут немы, как рыба. Позиция на происходящее была следующая: «Если кого-то прикончили – значит так надо! Это не мое дело!». Люди жили в отдельных панцирях, не суя нос в проблемы других.

Соседка по комнате твердила, что незадолго до смерти был звонок по телефону, которому Сюли очень обрадовалась.

– Обещала вернуться при деньгах и с наркотой, но не пришла. Могла бы сначала припереть порошок, а потом подыхать! О других-то тоже надо думать! Мы были как сестры, – китаянка вытянула руку, ожидая вознаграждение. Чарли мрачно посмотрел в ее глаза и, ничего не ответив, ушел из воняющей блевотиной каморки. Женщина, точнее то, что от нее осталось после бесконечных доз, визжала оскорбления, но он не оборачивался.

На следующий день вышла газета с жизнеописанием погибшей Сюли. «Кровавая расправа. Мадам Вонг перерезает горло тем, кто может ее опознать», – гласил заголовок. В статье говорилось о милой девушке из хорошей семьи, которая, сбежав от родителей-тиранов, захотела быть самостоятельной и, поставив перед собой цель стать одной из лучших танцовщиц Гонконга, двигалась к своей мечте, преодолевая трудности. Ее фрегат парил по волнам возможностей, но на пути ей встретилась пиратка по имени Шан, которая с легкостью разрушила чужие фантазии и, украв у Сюли будущее, смаковала свое превосходство. Текст получился эмоциональный и тревожный, и авторы надеялись, что морская ведьма взбунтуется и покажет свои зубы, но мышь не спешила за сыром ловушку – от Мадам Вонг не было вестей. В одном баре Чарли услышал от моряков новости о том, что ее пираты больше не нападают на корабли, избрав новую тактику и способы наживы: хозяева суден предпочитают откупиться. Еще пустили сплетни, что таинственная и неуловимая женщина начала выходить в свет. Имея страсть к азартным играм, она не могла долго сидеть в пещере и спешила удовлетворить свое желание, при этом могла проигрываться по-королевски, уходя с бала ни с чем и оставляя за спиной шлейф из шепотков и пересудов. Светское общество, знающее о пристрастии разбойницы, стало более подозрительно относиться к китаянкам, позволяющим себе легко расставаться с деньгами за игорными столами. Были курьезные случаи: одна дама очень старалась не привлекать к своей персоне внимания, потому что увидела на приеме своего мужа с любовницей. Кто-то решил, что она и есть пиратка и задержание активно сопротивляющейся подозреваемой переросло в массовую драку. На рассвете полиция загоняла в автобусы шикарно разодетую, но изрядно потрепанную публику, позже над богачами потешался весь город, гонконгцы придумали даже по этому поводу несколько заковыристых песенок, которые можно было услышать в многочисленных питейных заведениях.