Черепашки-ниндзя против Злобного Крага - Диана Лот

Каледийское герцогство включало в себя обширные земли с пустынными равнинами, покрытыми вереском, с озерами, где рыбаки ловили рыбу, и горами, вздымавшимися в страшных ущельях над подземными странами. В этих странах обитали миролюбивые глуммы и кровожадные гнорры.

Герцогиня правила страной, руководст­вуясь советами старого монаха. Этот ста­рик повидал на своем веку много жестоко­сти и коварства. Доверенный советник герцогини жил в башне, запершись со сво­ими книгами и птицами, и оттуда подавал советы. В своих рекомендациях он придер­живался небольшого количества правил.

Мудрый монах советовал герцогине ни­когда не вводить вновь вышедший из упо­требления закон. Он рекомендовал усту­пать голосу народа, чтобы избежать смут. Но уступать, как можно, медленнее, пото­му что стоит только допустить одну рефор­му, как люди потребуют другой. Монах не забывал предостерегать, что господству герцогини быстро придет конец, если она будет уступать слишком скоро. Но конец ее правлению наступит и в том случае, если она будет противиться реформам слишком долго.

Герцогиня прислушивалась к старику, так как сама ничего не смыслила в полити­ке. Она была сострадательна к людям. Она помогала бедным, чем могла, посещала больных, утешала вдов и давала приют си­ротам.

Она мудро воспитывала свою дочку Клер, внушив ей, что удовольствие можно находить только в хороших поступках; герцогиня никогда не отказывала дочери в хороших удовольствиях.

Десять лет назад, когда ещё были родители Грегори, они приезжали вместе с трехлетиям сыном в гостя к каледийской герцогине. Пока родители сидели и беседовали с гостеприимной хозяйкой за столом, мальчик прогуливался по двору и повстре­чал трехлетнюю Клер. Она понравилась ему с первого взгляда. Он подошел к ней и предложил:

—                  Хочешь, поиграем?

—                  Хочу, — охотно согласилась девочка, которой тоже с первого взгляда понравился этот мальчик.

—                  Будем делать песочные пирожки, сказал Грегори.

И они стали делать пирожки в песочни­це. Но у Клер пирожки выходили плохие, и Грегори шлепнул ее по пальцам лопаткой. Девочка завизжала. Учитель каллиграфии, который в этот час прогуливался по замковому саду, счел нужным заметить:

—                  Ударить даму — поступок, недостойный будущего короля Умбрии, монсеньер.

Грегори страшно захотелось проткнуть этого заносчивого учителя лопаткой. Не так как сделать это было не совсем просто, он ограничился тем, что уткнулся носом в толстое дерево и громко заплакал

Клер в это время, стараясь не отстать от него, изо всех сил терла глаза кулач­ками и, наконец, в горьком отчаянии уткнулась носом в соседнее дерево. Когда спустились сумерки, мальчик и девочка все еще стояли и плакали, каждый у сво­его дерева.

Герцогине Каледийской пришлось вме­шаться. Она мяла дочь и Грегори за руки и увела в замок. Глаза и носы у них были красные, щеки лоснились.

Они так вздыхали и сопели, что на них было жалко смотреть.

В зале, где продолжал веселиться умбрийский король со своей свитой, дети поужинали с большим аппетитом. После это­го их уложили спать. Но как только мать Клер потушила свечу и вышла из комнаты, мальчик и девочка выскочили из постелей. Словно маленькие призраки — в белых ру­башках, они обнялись и стали громко сме­яться.

Так началась любовь, дочери герцогини Клер Каледийской. и наследного принца Грегори Умбрийского.

После того как Микеланджело и умбрий­ский принц прибыли в Каледийский замок искать убежища от зловещего Крага, три­надцатилетняя Клер и пятнадцатилетний Грегори убедились, что их Чувства друг к другу совсем не изменились за прошедшие десять лет.

Вскоре жизнь в замке вошла в обычную колею. Узурпатор умбрийского престола не подавал никаких вестей о себе. Герцогиня воспитывала Грегори, как родного сына. У него были учителя фехтования. верховой езды, плавания, гимнастики, танцев, псо­вой и соколиной охоты, игры в мяч.

У Грегори был также учитель каллиграфии — тот самый, который десять лет назад сделал ему замечание и заставил горько расплакаться. Это был старый писец, смиренный с виду и гордый в душе.

Уроки старого писца доставляли Грегори мало удовольствия, а, следовательно, и мало пользы. Так же, впрочем, как и уроки монаха, который учил его грамматике и донимал варварской терминологией. Грегори не понимал, зачем надо тратить столько усилий на изучение языка, на котором говоришь от рождения и который называется родным языком.

На пасху герцогиня вместе с Клер и Грегори отправились в Каледййский монас­тырь на богомолье. Их сопровождал Мике­ланджело, возглавлявший эскорт почетной стражи с копьями. Каледийская правительница хотела помолиться о нерушимости границ своих владений. До нее уже доходили слухи о намерениях Крага присоединить герцогство к Умбрии.

Рядом с ней по левую руку ехал Грегори на вороном коне с белой звездой на лбу. Справа — Клер, держа розовые поводья сво­ей буланой лошади. Простой народ толпилcя вдоль дороги, чтобы полюбоваться своей правительницей и детьми.

Герцогиня под своим покрывалом, вышитом серебряными цветами, и в развеваю­щемся плаще была необыкновенно хороша и величественна. Жемчуга, которыми была украшена ее шапочка, излучали мягкий блеск.

Грегори с тонкими кудрями и сверкающим взором выглядел молодцом, а Клер радовала глаза нежными и чистыми красками личика. Но восхитительнее всего были её 6елокурые волосы, перехваченные сверху лентой с тремя золотыми цветочками и ниспадавшие на плечи, словно сияющая мантия юности и красоты. Простые крестьяне глядели на нее и говорили:

—                  Вот какая красивая барышня!

Старый портной Жан взял своего внука

на руки, чтобы показать ему Клер, а внук недоумевал — настоящая ли это девочка или, может быть, это восковая кукла? Он не представлял себе, что такая красивая девочка в роскошном платье может быть живой.

Герцогиня благосклонно принимала зна­ки почтения своих подданных. На лицах Грегори и Клер светилась удовлетворенная гордость. Грегори вспыхивал румянцем, а Клер дарила улыбки.

—                  Эти добрые люди приветствуют нас от всего сердца, — сказала им герцогиня. — Что вы думаете об этом?

—                  Что они очень хорошо делают, — отве­тила Клер.

—                  И что это их долг, — добавил Грегори.

— А почему это их долг? — спросила герцогиня.

Грегори и Клер переглянулись и не на­шлись, что ответить.

Я вам сейчас объясню, — сказала гер­цогиня. — Вот уже более трехсот лет гер­цоги Каледийские из рода в род, от отца к сыну, с копьем в руке защищают этих бед­ных людей, чтобы они могли спокойно со­бирать урожай на своих полях. Вот уже бо­лее трехсот дет, как герцогини Каледийские прядут шерсть для бедняков, посеща­ют больных и держат новорожденных над купелью. Вот почему все вас приветствуют, дети мои.

«Непременно буду защищать землепаш­цев!» — подумал Грегори.

«Непременно буду прясть шерсть для бедняков!» — подумала Клер.

Они ехали зелеными лугами, усеянными звездочками цветов. Синие горы вырисовы­вались на горизонте. Странная точка при­влекла внимание Грегори. Он пристально вгляделся и протянул руку к востоку.

—                  Что это там виднеется? — спросил он. — По-моему, это большой стальной щит.

—                  А, по-моему, это такая серебряная пряжка, большая-большая, как луна, — сказала Клер.

—                  Нет, это вовсе не стальной щит и не сере­бряная пряжка, — сказала герцогиня. — Это озеро блестит на солнце. А поверхность воды, которая кажется вам издали гладкой, как зер­кало, покрыта бесчисленными волнами. Бере­га этого озера, которые представляются вам та­кими ровными, словно вырезанными из металла, на самом деле, покрыты камышом и ирисами. У этих ирисов цветок — словно глаз человеческий между мечами.

—                  Вот бы поглядеть! — восхищенно вос­кликнула Клер.

—                  Каждое утро белый пар окутывает озе­ро. Под полуденным солнцем оно сверкает, словно латы моего любимого мужа. Но к этому озеру нельзя приближаться.

—                  Почему? — спросил Грегори.

—                  В нем живут злые феи, которые увле­кают путников в свой хрустальный дворец.

В эту минуту они услышали монастыр­ский колокол.

—                  Мы оставим здесь лошадей, — сказала герцогиня своим спутникам, — и отпра­вимся на обедню пешком. Ведь три волхва приближались к яслям Иисуса Христа не на слонах и не на верблюдах.

После обедни они вышли из собора.

Уродливая, покрытая лохмотьями стару­ха сидела у дверей. Герцогиня протянула ей золотую монету, промолвив:

—                  Примите, матушка.