Книга Зверя - Борис Сапожников

— Мои люди сообщили мне, что вы с вашим спутником отделали их, правильно сделали.

— Ваши люди, капитан, ведут себя, как разбойники, — прогнусавил Сен-Жамон. — Видит Господь, я бы лучше раздал те деньги, что я плачу на их содержание, нищим.

— Так сделайте это благое дело! — хохотнул Жан-Франсуа. — На том свете вам зачтётся, не так святой отец? Ни одно благое дело не должно остаться безнаказанным! — И он шутовски потрепал пустой рукав, демонстрируя его всем собравшимся.

— Жан-Франсуа, — оборвала его эскападу мать, — тебе вредно столько пить.

— Мне, матушка, вредно столько не пить, — возразил тот, — в противном случае я свихнусь окончательно.

— Так как же вы, шевалье, намерены покончить со Зверем? — чтобы разрядить обстановку поинтересовался Лежар.

— Я ещё не знаю, — пожал плечами я, — слишком мало сведений о нём я сумел собрать.

— И как по-вашему, это действительно посланец Врага рода людского? — раздался приятный голос.

В комнату вошёл высокий мужчина с бледным лицом и седыми волосами, хотя он и не был старым, одетый по последней моде, однако пестроте предпочитавший строгий чёрный цвет, что в наши дни встречается довольно редко. Оружия он не носил, однако во всей осанке его и манере держаться сквозило врождённое благородство, не оставлявшее места для малейших сомнений в его происхождении.

— Простите мне небольшое опоздание, — улыбнулся он хозяевам, — граф, графиня. — Он занял место как раз по левую руку от Жана-Франсуа, мгновенно угомонившегося при его появлении и вплотную занявшегося уничтожением вина. — Так вы не ответили мне, шевалье… Мы не были друг другу представлены.

— О, простите старой даме небольшую забывчивость, — ещё милее улыбнулась Жермона де Вьерзон, продолжая играть роль гостеприимной хозяйки. — Эжен де Бренвиль, Арман де Кавиль.

— Приятно познакомиться, — сказал вновьприбывший, кивая мне.

— Взаимно, — ответил я.

— И всё же мой вопрос, шевалье де Кавиль, — напомнил де Бренвиль, — каков будет ваш ответ?

— Как я уж сказал благородным господам, у меня слишком мало сведений, чтобы высказываться однозначно, но если судить по описанию, которое дают выжившие очевидцы, я скорее склонен предположить, что — Зверь бестия из плоти и крови, а не создание Баала. Того же мнения и брат Гракх, я поговорил с ним вчера.

— Тот самый шпон Хитрого коибрийца? — усмехнулся де Бренвиль. — Что же он здесь делает в таком случае?

— Я спрашивал у него, но он отговорился тем, что у баалоборца и без Зверя достаточно дел.

— Славный ответ, — встрял Жан-Франсуа, — ему наши дожди мешают разводить костры, не иначе, а то бы он уже расстарался вовсю. Этим салентинцам только дай волю. — И он вновь хрипло рассмеялся, поднимая бокал, полный вина.

— Гракх — не салентинец, — покачал головой де Бренвиль, — как и все мистики, он не имеет национальности. Вообще же он — подданный Иберийской короны, был по крайней мере, когда я встречался с ним в последний раз.

— Так вы знакомы? — удивился я.

— У меня довольно широкий круг знакомств, — усмехнулся де Бренвиль. — Итак, если Зверь — не тварь Долины мук, то кто же он?

— Существо из плоти и крови, как любое животное в нашем мире и, не сочтите за бестактность, мы, люди.

Это моё заявление привело общество, за исключением Жана-Франсуа и де Бренвиля, повергло в изумление, но, видимо, все слишком привыкли к эксцентричным выходкам графского сынка, потому что почти сразу прерванные ею разговоры продолжились, будто бы я ничего такого не сказал.

— Я не могу понять и принять вашей позиции по этому вопросу, — произнёс Морис Лежар, — но даже если вы правы, то не можете отрицать, что Зверь послан нам в предупреждение о будущей каре, кою обрушит на нас, если мы продолжим жить той жизнью, как сейчас.

— Быть может и так, — признал я, — и всё же он убивает не закоренелых грешников, но женщин и детей, а также демонстрирует всем и вся собственную мощь, оставляя некоторых в живых. Не слишком ли избирательно для кары Господней?

— Неисповедимы пути Его, — возвёл очи горе клирик. — И не нам судить о них.

— Очень удобная отговорка, отче, — рассмеялся своей шутке Жан-Франсуа, — особенно если ответа а вопрос не знаешь!

— Жан-Франсуа, — оборвала его мать, — по-моему, тебе достаточно на сегодня вина…

— И общения, — буркнул Жан-Франсуа, поднимаясь. — Прощу прощения за то, что ухожу так рано.

— Ему всё хуже, — грустно протянула Елена, — а мне всё чаще вспоминается, каким он был в детстве, как мы играли вместе.

— Вас было водой не разлить, — горько усмехнулся её отец. — И что только потянуло его на Модинагар?

— Говорят под солнцем этого континента у людей плавятся мозги, — блеснул знаниями Максим де Боа.

— Вам это не грозит ни в малейшей степени, — прокомментировала его очередную глупость Елена.

Поэт скрипнул зубами от гнева и уткнулся носом в свою тарелку. И правильно сделал, есть — это самое умное, что он мог дела своим ртом. От его виршей у меня лично начинало першить в горле.

— Что вы намерены предпринять в охоте за Зверем? — спросил у меня граф. — Ни один из общепринятых способов результатов не принёс. Мы устраивали на него облавы едва ли не всей провинцией, но никто даже не увидел Зверя, он словно знал о них и сидел в своём логове безвылазно. Зато после, убивал гораздо больше людей и делал это более жестоко. Мы завалил леса хитрыми ловушками и капканами, но в них попадались лишь охотники, солдаты капитана д'Аруа и несколько беглых каторжников, обитавших в округе. Идея с переодевание в женщин также эффекта не дала.

— Она отличалась особенной гениальностью, — почти про себя произнёс Морис Лежар.

— Ели у вас нечто получше, то предложите, — резко ответствовал ему фианец. — Я готов уже на всё.

— Молитвы и неустанное служение Господу…

— Я это уже слышал, — оборвал клирика д'Аруа, он, как любой уроженец Фианы, не испытывал особого пиетета перед служителями Церкви. — Многие — да почти все! — жертвы Зверя были честными прихожанками, в отличии от меня, однако я — жив, а они — нет.

— Прекратите немедленно этот спор, — оборвала обоих графиня. — Достаточно и одного возмутителя спокойствия. Стоило только моему сыну покинуть нас, как вы принялись играть его роль.

Мысленно я ей аплодировал, железного характера ей было не занимать. Искренне сочувствую графу, ссориться с такой женщиной — дело в высшей степени неблагодарное и даже опасное, а уж изменять ей!.. О результатах я мог только догадываться и от догадок мне становилось зябко, хоть и было в комнате хорошо натоплено.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});