Джордж Бернард Шоу. Афоризмы - Бернард Шоу

Ухо критика – гораздо более деликатный орган, чем гортань певца.

* * *

Соскучившись по головной боли, я как-то вечером вспомнил, что давно не был на концерте.

Я отношусь очень снисходительно к небезупречной нравственности. Но к небезупречному искусству у меня нет снисхождения. Когда тромбонист ленится сыграть фразу толково, я вскипаю ненавистью к нему. Но я с легкостью прощу ему двоеженство.

* * *

Я бы очень хотел, чтобы ученые научили критиков объяснять, почему один и тот же человек поет в опере, как гений, а играет, как провинциал; или, наоборот, почему он может истолковать пьесу, как ученый и философ, а поет в ней, как усовершенствованный паровозный гудок.

* * *

О корнетисте, игравшем возле пивной:

Человек играл прочувствованно, с большим вкусом, но, к удивлению моему, повел себя полным невеждой в своей профессиональной этике. Когда он подошел с протянутой шляпой, я ему растолковал, что я – пресса. А он стоит: все ждет – может, я заплачу за развлечение.

ОБ ОБРАЗОВАНИИ И НАУКЕ

Дайте суеверному человеку науку, и он превратит ее в суеверие.

* * *

Наука всегда оказывается не права. Она не в состоянии решить ни одного вопроса, не поставив при этом десятка новых.

* * *

Если мой сосед бьет свою жену ежедневно, а я – никогда, то в свете статистики мы оба бьем свою жену через день.

* * *

Человек, который держит при себе все не стоящее запоминания, достигает иногда самой высокой из университетских степеней. И единственное, что можно сделать с таким человеком, это похоронить его.

* * *

Школьник, употребляющий своего Гомера на то, чтобы запустить им в товарища, делает из него, быть может, наиболее разумное и безопасное употребление.

* * *

Великие общества созданы людьми, ставившими крестик вместо подписи, и разрушены людьми, сочинявшими латинские стихи.

* * *

Мой отец, вероятно, окончил какую-то школу, потому что он умел читать, писать и неверно вести счета.

* * *

Я прихожу в бешенство от одной мысли о том, сколько бы я всего узнал, если бы не ходил в школу.

Сведения, полученные мной в школе, сводились к тому немногому, чему узник может научиться у своих товарищей.

* * *

Если умыть кошку, она, многие говорят, никогда больше не станет умываться сама. Человек никогда не научится тому, чему его учат.

* * *

Когда человек преподает науки, которых он сам не знает, ученику, не имеющему к ним никакой наклонности, и затем выдает свидетельство об успешном окончании курса, то считается, что тем самым ученик приобрел образование, достойное джентльмена.

* * *

Учебник можно определить как книгу, непригодную для чтения.

* * *

Дорога к невежеству вымощена роскошными изданиями.

Интеллект – это страсть. Декарт, несомненно, извлекал из жизни больше радостей, чем Казанова. Гамлет жил интереснее, чем кавалер де Грие, пытавшийся посвятить всю жизнь любви к Манон Леско да еще картежной игре.

* * *

Интеллект, в сущности, страсть, и это стремление к познанию намного интереснее и устойчивее, чем, скажем, эротическое стремление мужчины к женщине.

* * *

– Вы интеллектуал, да?

– Что, по-вашему, означает это слово?

– Только то, что вы считаете меня дурой и что, наверно, вы были плохим мужем.

– Вы абсолютно правы и в том и в другом.

О ПАТРИОТИЗМЕ

Патриотизм: убеждение, что твоя страна лучше других потому, что именно ты в ней родился.

* * *

Нет большего несчастья для нации, чем националистическое движение, являющееся ответом на подавление нации. Покоренные народы не участвуют во всемирном прогрессе, ибо озабочены лишь тем, как избавиться от своего национализма, добившись национального освобождения.

* * *

Здоровая нация не ощущает своей национальности, как здоровый человек не ощущает, что у него есть кости.

Стопроцентный американец – это 99-процентный идиот.

* * *

Как всякий ирландец, я не люблю ирландцев.

* * *

Неизменный девиз англичанина – долг; и он всегда помнит, что нация, допустившая, чтобы ее долг разошелся с ее интересами, погибла.

– Ты похож на великие державы: ты всегда дерешься только в целях самозащиты.

О ПОЛИТИКЕ И ГОСУДАРСТВЕ

Власть не развращает людей; но дураки, забравшиеся на вершины власти, развращают власть.

* * *

Воздушные замки – отрасль строительной индустрии, монополизированная правительством.

* * *

Когда правительство портит деньги, чтобы расплатиться со своими кредиторами, такое его поведение получает благородное имя инфляции.

* * *

Правительство, которое обирает Петра, чтобы заплатить Павлу, всегда может рассчитывать на поддержку со стороны Павла.

Никогда не отказывайся от занимаемого поста. Член комиссии, у которого есть конкретное предложение и который умеет помолчать, пока все не выговорятся, становится хозяином положения даже в том случае, если никто с ним не согласен. Тут-то он и начинает диктовать свои условия – «что-то же надо делать»! Вот и получается, что человек, чья точка зрения не совпадает с точкой зрения остальных, может стать лидером.

* * *

Алкоголь помогает парламенту решать в одиннадцать часов вечера такие дела, каких ни один человек в здравом уме не смог бы разрешить и в одиннадцать утра.

* * *

Он ничего не знает, а думает, что знает все. Это ясное указание на политическую карьеру.

* * *

Если государственный деятель не говорит чушь, он попадает в очень неприятное положение.

Старое правило: «Веди себя со своим другом так, словно когда-нибудь он станет твоим врагом, и со своим врагом так, словно когда-нибудь он станет твоим другом» – едва ли можно счесть золотым правилом; но это единственное здоровое правило для тех, кто презирает золотые правила.

* * *

Тред-юнионизм – это не социализм; это капитализм пролетариата.

* * *

Толпа становится опасной, когда ей нечего слушать и не на что глазеть. Митинги ее развлекают.

* * *

Реформатор, для которого мир недостаточно хорош, в конце концов оказывается рядом с человеком, который недостаточно хорош для этого мира.

* * *

Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи.

Если бы мы могли понять великого человека, мы бы повесили его.

* * *

Старики – народ опасный: им нет дела до того, что может произойти с миром.

* * *

История нас учит, что она нас ничему не учит. Это не я сказал – Гегель.

* * *

– Что скажет история?

– История, сэр, солжет, как всегда.

О ПРИЛИЧИЯХ

Чем больше есть вещей, которых человек стыдится, тем он почтеннее.

* * *

Людям приходится делать ужасные вещи, чтобы сохранять респектабельность.

* * *

Пристойность нередко есть заговор непристойности с молчанием.

* * *

Иные считают, что чем выше стоите вы на социальной лестнице, тем меньше вам разрешается быть искренним, а вполне искренни только бродяги и подонки общества. Это ошибка. Бродяги часто бывают бесстыдны, но искренни – никогда.

Вечерний костюм – самый демократический наряд: в нем тебя не отличишь от герцога.

* * *

Экзамен хорошего воспитания мужчины и женщины – их поведение во время ссоры. Всякий может вести себя прилично, когда все идет гладко.

* * *

Хорошие манеры получат всеобщее распространение только тогда, когда все люди станут клиентами друг для друга.

О ПРОФЕССИЯХ

Все профессии – это заговор специалистов против профанов.

* * *

Единственный способ что-то узнать – это что-то делать.

* * *

Кто умеет, делает; кто не умеет, учит других.

* * *

Он не сделает ни одного ложного шага, не приведя ложное обоснование этого шага.

* * *

Нельзя стать узким специалистом, не став, в строгом смысле, болваном.

Ученый – это лентяй, который убивает время работой.

* * *

У адвоката репутация тем выше, чем больше его подзащитных отправилось на виселицу (виселица одновременно служит рекламой и свидетельствует о серьезности процесса).

* * *

Английский официант ждет распоряжений, исполняет их и никогда их не предвосхищает; если вы передумаете, он не выказывает ни удивления, ни недовольства. Итальянский официант заранее создает себе совершенно четкое представление о том, где вы будете сидеть и что есть, и, если вы вздумаете обмануть его ожидания, он вас зарежет.

* * *

Всякий пьяный шкипер уповает на провидение. Но провидение иногда швыряет суда пьяных шкиперов о скалы.

В настоящее время те, кто выполняет самую тяжелую работу, оплачиваются ниже всего; у тех, чья работа полегче, и вознаграждение побольше. Однако больше всего получают те, кто ничего не делает.