Джордж Бернард Шоу. Афоризмы - Бернард Шоу

– Гением, как и вас, – не моргнув глазом ответил я.

Однако ему с его французской благопристойностью мои слова показались столь нескромными, что он поспешил возразить:

– Что ж, и шлюха имеет право говорить, что торгует удовольствиями.

Я не обиделся, ведь все художники зарабатывают себе на жизнь тем, что торгуют удовольствиями, а не философствуют и пророчествуют.

* * *

Я стал литератором потому, что автор редко встречается со своими клиентами и не должен прилично одеваться.

* * *

Книги много выигрывают, если их не читают. Поглядите хотя бы на наших классиков.

* * *

Мир популярных романов – рай для дураков.

* * *

Убедительность – вот альфа и омега стиля. Тот, кому не в чем убеждать, не имеет стиля и никогда его не обретет; тот, кому есть что утверждать, достигнет стилистических высот, соответствующих твердости и глубине его убеждений.

* * *

В литературе так: новичок стремится любой ценой овладеть литературным языком, а кто поопытнее – освободиться от этих пут.

* * *

Только человек, который пишет о себе и своем времени, может писать обо всех народах и всех временах.

* * *

Бывает, что иной роман слишком хорош, чтобы печатать его.

* * *

Чтение сделало Дон Кихота рыцарем, а вера в прочитанное сделала его сумасшедшим.

* * *

Я готов простить Альфреду Нобелю изобретение динамита, но только дьявол в людском обличье мог выдумать Нобелевскую премию.

* * *

Нобелевская премия – это спасательный круг, который бросают пловцу, когда тот уже благополучно достиг берега.

О ЛЮДЯХ И ЧЕЛОВЕКЕ

Серьезность – это потуги маленького человека на величие.

* * *

Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя.

* * *

Больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается.

* * *

Бьется человек, выбивается в люди – и давай другими помыкать.

Не дурными, а благими намерениями вымощен ад.

Намерения всех людей благие.

* * *

Единственно разумный человек был мой портной: он каждый раз снимал заново с меня мерку, тогда как все остальные подходили ко мне со старой и воображали, что она все еще отражает мои действительные размеры.

* * *

Если человек решил убить тигра, это зовется спортом; а если тигр решил убить человека, это зовется кровожадностью.

* * *

Если уж вы решили оскорбить ближнего, то лучше не делать этого наполовину.

* * *

Два умирающих с голода человека не могут быть голоднее одного; но два негодяя могут быть в десять раз порочнее одного.

* * *

Иногда надо рассмешить людей, чтобы отвлечь их от намерения вас повесить.

* * *

Глупость, не подкрепленная честолюбием, не дает никаких результатов.

* * *

Дурак, сделав глупость, потом оправдывается, что это было его долгом.

* * *

Каждый человек имеет право на собственное мнение – при условии, что оно совпадает с нашим.

* * *

Когда человек нам не нравится, мы найдем любые поводы отказать ему в помощи, а если он нам нравится, мы всегда убедим себя, что ему необходимо помочь.

Когда человеку в этом мире не терпится что-нибудь сказать, трудность не в том, чтобы заставить его говорить, а в том, чтобы помешать ему повторять это чаще, чем нужно.

* * *

Недоверчивость – мудрость дурака.

* * *

Люди только тогда сообщают нам интересные сведения, когда мы им противоречим.

* * *

Люди устают от всего на свете, и особенно быстро от того, что им больше всего нравится.

* * *

Людям льстит уже то, что их считают достойными лести.

* * *

Мир любит чудеса и героев.

* * *

Мудрость людей измеряется не их опытом, а их способностью к опыту.

* * *

Разумный человек приспособляется к миру; неразумный пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных.

* * *

Скажи ему, что на небе 978301246569987 звезд, – и он поверит. Но скажи ему, что эта скамейка только что выкрашена, – и он непременно потрогает пальцем.

* * *

То, что люди считают себя обязанными думать, уже достаточно скверно; но от того, что они на самом деле думают, у всех волосы стали бы дыбом.

* * *

Устраивать чужую судьбу – опасная игра. Обычно она приводит к столь же неожиданным последствиям, как и крупная европейская война.

* * *

Человек без адреса подозрителен, человек с двумя адресами – тем более.

* * *

Я никогда не был особенно высокого мнения о храбрости укротителя тигров – внутри клетки он, во всяком случае, может не опасаться других людей.

О МУЗЫКЕ

Ад вымощен музыкантами-любителями.

* * *

И всего-то надо перестрелять какую-нибудь дюжину лиц, чтобы оставить Лондон без единого хорошего оркестранта.

* * *

Вытерпев долгую нервотрепку фортепианного вечера, я знаю один способ остыть и успокоиться: пойти к опытному зубному врачу.

* * *

»Полет валькирий», вступление к третьему действию «Лоэнгрина», финал Седьмой бетховенской симфонии – прославленные шумы и громы, понятные с первого же раза всякому ослу.

Второразрядные Вагнеры еще более претенциозны, а значит, и более невыносимы, чем были второсортные Моцарты.

* * *

Гендель обладал даром убеждать. Когда звучит его музыка на словах «восседающий на своем извечном престоле», атеист теряет дар речи; и даже если вы живете на авеню Поль Бер и презираете подобные суеверия, вы начинаете верить в Бога, посаженного на вечный престол Генделем.

Когда Гендель говорит вам, что во время исхода евреев из Египта «не было ни единого недугующего во всех коленах их», то совершенно бесполезно сомневаться в этом и предполагать, что уж один-то еврей наверняка хворал гриппом. Гендель этого не допускает: «Ни единого недугующего не было во всех коленах их», и оркестр вторит этим словам резкими громовыми аккордами, обрекающими вас на безмолвие.

Вот почему все англичане верят, что теперь Гендель занимает высокое положение на небесах. Если это верно, то le bon Dieu [«боженька»] относится к нему так же, как Людовик XIII относился к Ришелье.

* * *

Многие поклонники Моцарта не выносят, когда им говорят, что их герой отнюдь не был основателем династии. Но вершин искусства достигают последние в роде, а не первые. Почти каждый может что-то начать; трудно закончить начатое – создать нечто такое, что уже нельзя превзойти.

В 1991 году всем станет ясно, что Вагнер завершил музыку XIX столетия, или Бетховенскую школу, но отнюдь не был зачинателем музыки ХХ века; точно так же самые совершенные произведения Моцарта – это последнее слово XVIII столетия, а не первое XIX.

* * *

Об «Искуплении» Гуно:

Пьеса совсем не скучна, если вы проявите осторожность и, сильно запоздав к началу, уйдете задолго до конца.

* * *

Есть жертвы, которых нельзя требовать от человека дважды. «Реквием» Брамса – в их числе.

* * *

Успех «Отелло» свидетельствует не о том, что Верди сумел подняться до уровня Шекспира, а о том, что Шекспир мог иногда опуститься до уровня Верди. Не опера написана в стиле Шекспира, а пьеса написана в стиле итальянской оперы.

О двух оперных «Фаустах»:

Гуно приспособил «Фауста» к музыке, а Бойто – музыку к «Фаусту».

* * *

Об опере «Евгений Онегин»:

Чайковский отчасти обладает склонностью своего соотечественника Рубинштейна извлекать слишком многое из дешевого, второсортного музыкального материала.

* * *

О Байрейтском оперном театре:

В Байрейте музыкальные драмы исполняются так, что напоминают серьезные парламентские дебаты, причем изложение поэтической темы приобретает все качества хорошей речи на тему о бюджете.

* * *

Люди воображают, что четыре тысячи певцов производят в четыре тысячи раз более сильное впечатление, чем один певец. Это – заблуждение. С тем же успехом можно было бы утверждать, что 4000 стройных инженю в 4000 раз стройнее одной.

О МУЗЫКАЛЬНОЙ КРИТИКЕ

Я предложил вести музыкальную рубрику только потому, что хотел писать о музыке так, чтобы даже глухие ею заинтересовались.

* * *

В царстве глухих и одноухий – король.

* * *

Я выдержал семь лет борьбы с лондонской музыкой.

* * *

Различие между праздностью персидской кошки и лямкой извозчичьей клячи не больше, чем различие между обязательным, раз или два в неделю, хождением театрального критика на спектакли и утомительной ежедневной беготней музыкального критика с трех часов пополудни, когда начинаются концерты, и до двенадцати ночи, когда заканчивается опера.

* * *

Ухо критика – гораздо более деликатный орган, чем гортань певца.