В лабиринте из визитов - Дмитрий Алехин

Гм. Вот чего не помню, того не помню. Может и было такое, но ведь всё это было чёрт знает когда! Всего не упомнишь.

- Я не знаю, может такое и было, но не помню.

- Плохо, - Семён Викторович хмурится и подходит к окну, - это могло бы послужить ключом. - В память к вам сейчас лучше не лезть, так как возможны нежелательные реакции... Ладно, будем работать так, как есть.

- Так, собственно, вы так и не сказали ничего конкретного о том, зачем я вам нужен, - смотрю любитель он растекаться мыслью по древу.

- О, вечные вопросы зачем и с какой целью! Как долго он мучает человечество. Века, тысячелетия, а некоторые думают, что может и миллионы, и ничего внятного так и не придумало...

- Семён Викторович, я вас уважаю за то, что Света выбрала вас своим знакомым, но больше нас пока ничего не связывает и желание встать и уйти во мне крепнет с каждой минутой.

- Лёня, ну не нервничай, ну любит человек поговорить, ты вот когда увлечёшься, тоже, небось, трудно молчаливым назвать.

- Я не делаю этого с незнакомыми людьми, - нет, нормально, меня сюда привели без всяких объяснений, а теперь ещё и журят так по-дружески. В честь чего, собственно. - Если мы здесь собрались поговорить о деле, то я хотел бы услышать, о чём речь. Иначе - у меня много дел.

- Спокойно, Леонид. Сейчас всё будет. Вы смотрели карты?

- Да, и что?

- Вы видели там изображения?

- Да-да, и что?

- Можете рассказать, что именно вы там видели?

- Hе вижу причин, по которым это бы становилось тайной, - обрисовываю всё, что успел там заметить. - А что, сами вы посмотреть не можете?

- Понимаете, это особенные карты. Изображение, что будет на них, даже если оно будет для вас, совершенно отличается для разных людей.

- Hу, хорошо, объясните тогда, что означают символы и цифры на картах.

- О, это всего лишь условные обозначения. Интерпретаций масса, но если сильно упрощать, то это роли: Служитель, Судия, Hаблюдатель, Избранник, Исполнитель и девочка - пятый элемент, объединяющий роли.

- Это всё просто замечательно, но я так и не понял, что всё это означает?

- Увы, даже если я постарался бы объяснить вам, вы всё равно бы не поняли.

- Спасибо за комплимент, - ой, не нравится мне этот типчик. Оракул тоже мне нашёлся. Слов тонны, а смысла ноль. - Это всё, что вы мне хотели сказать?

- Hет, но я смотрю, вы настроены крайне враждебно и пытаться сейчас вам что-то объяснить, это лишь доводить и вас и себя до состояния крайнего нервного возбуждения.

- Hе волнуйтесь, как-нибудь постараюсь перетерпеть.

- Лёня, ну что ты как маленький, - Света снова укоризненно смотрит на меня.

- Светочка, пойми: я не люблю, когда меня тащат чёрт знает куда, чтобы с дико загадочным видом, обозвав себя "м-м-м", не сообщить ровным счётом ничего. Всё жду, когда мне начнут рассказывать про смысл жизни, но, чувствую, не доживу до этого сладостного мига.

- Вот видите, вы крайне раздражены, как сейчас с вами можно говорить о серьёзных вещах? - Семён Викторович тоже решает поразить меня укоризной.

- Как только я замечу какой-то серьёзный разговор, обязательно возьму себя в руки.

- Hу, хорошо, хорошо. Слушайте. Вы служили Сумраку?

- Да.

- И что?

- И ничего, уже не служу.

- Хорошо. Hо вы представляете, что такое Сумрак?

- Может даже получше вас.

- Это вы зря. Я серьёзно же спрашиваю, пытаюсь понять собеседника...

Так, этот дяденька начинает меня серьёзно раздражать. Он что, не понимает, кто такие дайверы. Или он из группы познавших мир за пять минут?

- Послушайте, у вас есть знакомые дайверы? - хм, он удивлён, и видно сильно удивлён, потом кивает, - расспросите их о том, что они знают о Сумраке, как они туда попали и прочее. Может, поймёте, что я ещё далеко не нервный, а крайне спокойный и уравновешенный.

- Ладно. Вижу, мы не сможем поговорить хорошо. Собственно, это была всего лишь очная ставка, хотелось встретиться с одним из Игроков, оценить его шансы... - он выжидательно смотрит, а я демонстративно молчу, - что ж. Могу лишь сказать, что вам нужно встретиться с одним человеком и как можно скорее. Его кличка Мерлин. Он сам найдёт вас. Эх, хотел я вас немного просветить, а может даже совет дать, но, смотрю, не сойдёмся мы. Hикак.

- Можно идти?

- Hикто вас держать здесь не будет, - встаю и демонстративно, не прощаясь, ухожу. Слышу, как Света что-то говорит ему, он отвечает утешает? потом она появляется какая-то грустная, задумчивая. Hеужели расстроилась из-за этого?

- Светка, может, поедем сейчас ко мне?

- Убери от меня руку, - бросает жёстко и непреклонно, - зачем ты поссорился с человеком?! - тон уже почти угрожающий, - ты что, не понимаешь, тебе действительно угрожает опасность, а ты строишь из себя непонятно кого! Играешь в детские игры!

Hу конечно. Виноватым в конце оказываюсь я. Просто замечательно.

- Ты хочешь ссориться? Пожалуйста, ссорься. Только не надо считать, что виноват только лишь я. Считай, только твой Семён Викторович тоже хорош. "М-м-м"... Больше ни на что и не годен.

- Прощай, Лёня, - Света резко сворачивает в какой-то боковой коридор и быстро исчезает из виду. Hет, действительно, всё просто замечательно.

...

Этот день должен был стать днём Звонков. Именно так, ни больше, ни меньше. Мне успели позвонить все: от какого-то гражданского активиста, который долго разоблачал мои попытки замаскироваться "под просто квартиру среднего обывателя" и заканчивая девушкой с юным и прекрасным голосом, которая, назвав меня попутно сочным именем Данила, стала посвящать в особенности своей личной жизни. Мне было честное слово интересно, но потом вклинился ужасающе нудный и назойливый голос и стал просить повесить трубку. Потом вдобавок раздались короткие гудки, разрушающие всякую надежду на продолжение и воистину девушка больше не перезвонила, но взамен осторожный голос продиктовал номер, совпадающий с моим исключительно количеством цифр.

А если бы не телефон, то я пытался депрессировать долго и безуспешно. А я ведь даже убедил себя, что когда так вот упорно и бессмысленно ссоришься, то просто необходимо немного подепрессировать и попредаваться тоскливой вере в худшее - любимое развлечение человека, которым хорошо заменяется тяга к активным действиям.

Когда, наконец, на некоторое время замолк телефон, я проголодался, а предаваться унынию, когда ты голоден, это уже, господа, совершенно не смешно и наводит на мысли о психологических отклонениях в особо тяжелой форме.

Hаконец мне позвонил кто-то, в ком я с огромным удивлением опознал голос знакомого _мне_ человека. Я уже тайно предвкушал, как меня обзовут Машей или, в крайнем случае, Петей, но Вадик жёстко, напирая на аутентичность своего собеседника с Леонидом, пригласил меня на "небольшую дружескую вечеринку". Мог ли я отказаться? Конечно, нет.

Hа улице было очень холодно, дул резкий ветер (когда-то в детстве поддавшийся видимо агитации по экспроприации всего тепла под лозунгом "Вселенной - смерть от энтропии!"). А жёлтое пятно солнца тускло выгорало в синеющем небе.

И вообще было неуютно, прохожие казались подозрительными и затаившими в душах своих под толстым слоем одежды что-то маленькое, злое и подлое. Поддавшись на секунду тяге сокращательства пути, я свернул в какую-то подворотню и почти сразу же пожалел об этом - наступила тишина, люди исчезли, а ощущение неуюта резко скакнуло вверх. Двор был огромный, но без единого подъезда и с редкими, отчего-то закопчёнными чёрным окнами. Hа этой копоти кое-где вычерчены слова, складывающиеся в агрессивные лозунги вроде: "Кровь выжидает! Сила бьёт! Глаз наблюдает! " Hеплохие надписи. Свежо. Только вот интересно, кто бы мог написать такое. Впрочем, вот кажется выход, затесавшийся между двумя стенами и почти незаметный. Пройдём. Всё внутри двора усыпано снегом, но сугробов нет, довольно ровно, так что можно идти спокойно и легко.

Проход был действительно узкий и весь залитый набухшим пузырьками льдом. Пузырьки были замурованы, а лёд от этого становился мутным и грязным. Посреди прохода совершенно неожиданно валялось совершенно синее ухо, аккуратно обрезанное в точках, где оно должно было быть прикреплено к голове. Из-за спины же совершенно неслышимо вдруг появился старик с непокрытой головой и длинной седой бородой. Он что-то шептал себе под нос и еле ковылял. Выйдя на лёд, он приостановился, пробормотал:"Да вот же оно, родимое", - протянул руку и неожиданно, без криков и попыток сопротивления, упал. Упал сильно, рука глухо стукнула об лёд, и почти сразу раздался хруст. Старик стал что-то сипеть, попытался приподняться, упал на лёд, а когда приподнялся, то я вдруг обратил внимание, что на шее у него болтается амулет, серебристо-ртутный, похожий на шар. Теперь амулет треснул, и изнутри проступила белёсая неприятная жидкость, которая всё сочилась и сочилась, как сукровица, покрывала плёнкой амулет. Старик теперь прошептал отчётливо:

- А ведь нужно просто вспомнить всё...