Эти поразительные индийцы - Наталья Гусева

Я не буду здесь говорить о политике и экономике, потому что, будучи этнографом я интересовалась религией, обычаями, бытом и народной культурой, но все же необходимо напомнить читателю, что Индия после 1947 года прошла семимильными шагами путь техногенного развития и сейчас числится как одна из высокоразвитых в списке всех стран мира.

Меня поразило в этой стране удивительное умение сохранять память – там все, от мала до велика, включая и людей, остающихся еще почти безграмотными, или вовсе безграмотными, помнят и готовы наизусть цитировать древние сказания, мифы и предания – особенно сюжеты великих эпических поэм Рамáяны и Махабхáраты, необозримых по своему объему и запасу самых разнородных эпизодов. Героев этих поэм знают все, и многие носят их имена, всегда умея объяснить, с кем и почему связано это имя. Эпос там – база народной морали, в чем часто убеждаешься при встречах с представителями разных слоев.

Любые нововведения и изменения не приводят к воцарению в среде индийцев так называемой короткой памяти, ибо они в целом почти не касаются духовной и повседневной жизни народных масс, корни которой надо искать в глубине тысячелетий. И память об этих корнях, как и привязанность к ним, всегда поддерживалась постоянным и непрерывным воздействием на сознание (а может быть, и подсознание) людей, постоянным воздействием на них выступлениями бесчисленных групп народных сказителей и артистов, передающих древние сюжеты, а также в словах и молитвах храмовых и домашних жрецов и в традиционных произведениях мастеров художественного ремесла. Нельзя в двух словах объяснить, чему именно обязаны люди сохранением своей долгой памяти, но она явно выявляется при знакомстве с жителями разных мест и штатов. Все верят в доблесть героев древности и в их успехи в борьбе за победу Добра над Злом. И эта вера очень ясно отразилась в лозунгах и призывах, звучавших в дни прошедшей антиколониальной борьбы.

Образец скульптурного украшения храмов. Х в.

Индию часто называют музеем под открытым небом, и надо сказать, что это название относится на только к храмам, украшенным бесчисленными изображениями богов главной религии – индуизма, но и к самим людям, постоянно проявляющим, вольно или невольно, вот эту память о далеком своем прошлом, они проявляют ее и в сохранении многих черт быта. И в трудноописуемой несшитой своей одежде, и в приверженности к незапамятно давним семейным обрядам и обычаям, да и в ряде других моментов, которые и уловить-то при поверхностном взгляде бывает трудно. Все это вместе взятое являет собой неразделимый синтез культур таких разнородных слоев населения Земли, как арьи и доарийские народы.

4. ВЫ ПРИЕХАЛИ В ИНДИЙСКИЙ ГОРОД

Вы приезжаете в любой большой индийский город – пусть это будет Дели, – выходите из поезда и, если вы человек новый и непривычный, сразу теряетесь и не понимаете, что ж дальше-то делать. Ваши чемоданы подхватывает кто-то с номерным знаком на ремне – ну, думаете, может быть, и впрямь носильщик, – нагромождает их себе на голову, будь их хоть десять, и убегает. Вы сразу теряете его из виду. Даже не пытайтесь его разыскать, это невозможно. Он сам вас будет встречать у стоянки такси, захватив уже для вас машину, и радостно улыбнется, когда вы наконец его там обнаружите.

Индийский носильщик на вокзале

А вокруг на перроне кипит толпа, огромная, яркая, как движущаяся клумба или цветущий сад. Пестро, разноцветно, разнообразно. Мужчины в белом, цветастом, клетчатом, полосатом и опять в белом. Их головы или увенчаны тюрбанами, или – что чаще – обнажены, и тогда их черные волосы, смазанные особым маслом, блестят, как антрацит. А женщины одеты в сари таких оттенков, которым и названий не подберешь, – желтых, розово-лимонных, палевых, ало-синих, зелено-оранжевых. И повсюду, как тюльпаны в весенней степи, – носильщики в больших красных тюрбанах.

Кто стоит, кто бежит, кто шествует. Говорят и кричат на всех языках Индии и, конечно, на английском. Теряют и снова находят свои купе, багаж, носильщиков, детей и друг друга. Смеются, возмущаются, машут руками, торгуются с носильщиками. Все суматошно, пестро, оживленно, весело. Повсюду кричат продавцы прохладительных напитков, фруктов и сладостей, гудят паровозы, и вы, растерявшись от всей этой суеты и шума, двигаетесь куда-то, как во сне, пока толпа не выносит вас к уже упомянутой стоянке такси.

Велосипеды выдерживают любой груз

И тут вы погружаетесь в поток уличного транспорта, при взгляде на который вас в первую очередь поражают велосипеды. Это что-то неописуемое – индийские велосипеды!

Кто бы мог подумать, что велосипеду свойственны такие особенности! Я несколько раз пристально всматривалась в индийские велосипеды и решительно не видела ничего такого, чем бы они внешне отличались от других велосипедов мира. Все то же самое. Но ни один другой велосипед не согласился бы везти на себе то, что возит индийский.

В Индии очень часто можно увидеть, например, трех взрослых людей на одном велосипеде. Трое – это почти правило. А бывает и пять и шесть. Едут семьями или родственными группами, причем техника размещения всех на одной машине продумана до тонкостей.

Обычно отец сидит на седле. Перед ним на раме помещается один или два члена семьи. К рулю спереди приделана полукруглая корзинка, в которой сидит, поджав ножки, один из младших детей. На багажник, как на стул, садится мать, держа в руках самого маленького. И так семья выезжает в гости, по делам и даже на загородную прогулку.

Поражает выносливость и сила того, кто везет остальных. Ведь такой груз не легко перевозить, нажимая на педали иногда в течение двух-трех часов. Работают, работают тонкие темные ноги, работают не переставая. Пирамиды людей передвигаются на двух колесах во всех направлениях под палящим солнцем.

Неру как-то сказал, что Индия сейчас переживает век велосипедов. Это удивительно верно. Все городские улицы, все шоссе буквально заполнены велосипедистами.

В Пенджабе (Панджабе) молодые сикхи сушат свои длинные волосы после мытья, разъезжая на велосипедах (сикхи по предписанию своей религии никогда не должны ни бриться, нистричься). Зрелище это весьма интересное: «чернобородые русалки» проносятся вдвоем или втроем на одном велосипеде, а за ними по ветру полощутся волнистые блестящие волосы. Не можешь не повернуть за ними голову. Оглядываешься и встречаешь мгновенную вспышку белозубых улыбок. И – мимо.

А вот впереди двигается гора корзин, из-под которой неправдоподобно тонкими и слабыми выглядят еле виднеющиеся колеса велосипеда.

Там на велосипеде везут огромный стог сена, а здесь – клетки с курами. Вот проехала конструкция совсем особого рода, состоящая из бидонов и мешков, свисающих до самой земли. Они нагромождены такой сплошной массой, что от самого велосипедиста видны только ноги на педалях да руки на руле.

Я бы не удивилась, если бы увидела, что на велосипедах перевозят автомобили и железнодорожные вагоны.

Послушание и преданность этой тоненькой машины своему хозяину уму непостижимы. Она только иногда позволяет себе сломаться. И тогда ее ведут вдоль улицы и ищут глазами дерево, на ветке которого висит старая, почерневшая велосипедная шина. Это не просто шина – это реклама, это вывеска ремонтной мастерской. Тут, под деревом, на земле расположился мастер в окружении паяльной лампы, нескольких заржавленных инструментов, насоса, запасных частей и мальчишек. Он может исправить любое повреждение. Обязательный мальчишка, что дежурит тут же, накачает камеры за монетку в пятьдесят пайсов, и благодарный за лечение велосипед снова подставит свою спину хозяину, готовый принять на себя любой груз.

Если к этому велосипеду приделать не одно, а два задних колеса и смонтировать на них коляску, то на седле уже окажется велорикша.

Вело-рикша

Велорикши собираются группами у вокзалов и автобусных станций, у рынков и на больших перекрестках. Они готовы везти кого угодно, сколько угодно и куда угодно, лишь бы заработать несколько рупий в день. Сколько раз приходилось видеть, как в коляске сидят две женщины, у их ног – трое-четверо детей, позади, на оси, стоит мужчина, и все это общество везет один безропотный велорикша. На ногах от чрезмерных усилий вздуваются вены, взмокшая рубашка прилипает к лопаткам, голова в тюрбане или платке, как заводная, покачивается взад-вперед, взад-вперед. Везет иногда из одного города в другой, везет и в гору и под гору, везет под солнцем и ливнем.

К чести многих, кого я видела, должна сказать, что обычно все же пассажиры – главным образом мужчины – сходят и идут рядом, если надо въезжать в гору. Но женщины обычно себя этим не беспокоят, а уж рикша и не заикнется об этом сам, если пассажир не находит нужным облегчить его мучительный труд.