Долгая ночь (сборник) - Ф. Шумов

Виктора кудлатого показывает.

Я фото Крючкова подталкиваю — а этого видел?

— Нет, товарищ, этого в машине не было, точно. Я к ним, когда в лесочке разгружались, нарочно присмотрелся. Пока барахло в кусты таскали, дело чуть до драки не дошло. Ленька Прокудин кричал, что надо все к Клавке везти, там сохраннее будет. Другой, его Сутулым кликали, Леньку за грудки схватил — заткнись ты, говорит, со своей бабой, знаем мы, облапошить хотите. Их этот кудлатый разнял.

Шахов, собирая фотоснимки, словно невзначай спрашивает: и когда же все это было?

— В пятницу ночью и было. А утром в субботу я уже от них избавился, в Рубцовск погнал, к родителям... И что мне теперь будет?

Шахов ему — что же ты, трудовой парень, на паршивый калым польстился? Ведь на чем тебя взяли? На ворованном у государства!

— Да не брал я у них ничего! И себя клял. Дочка у меня такая славная, три года всего...

Я вмешался — нечего, мол, хныкать! Вот поедем сейчас в тот лесок, найдем награбленное — тебе зачтется.

А у Петрова на лице тоска.

— Так я же еще не все рассказал

— Как не все? — Шахов изумился. — Ты что, и второй раз с ними ездил?

Петров вдруг заплакал — от обиды, от потрясения, от горечи, от сознания непоправимости того, что произошло.

— Не хотел, а так вышло! Из Рубцовска сам не свой возвращался. Все, думаю, домой заскочу, с дочкой повидаюсь — и прямым ходом в милицию — пусть сажают! А Ленька у дома караулит. На подножку вскочил — вовремя ты появился! Нам как раз надо еще в одно место махнуть. Я уперся — хоть режь, не поеду! А он, сука, ухмыляется: прирежу, говорит, мне это ничего не стоит! Только сначала твою соплюху, потом уж тебя! И нож достал. А сам ухмыляется. Если бы орал или ругался, я бы не так испугался...

В ту ночь ездили они в поселок геологов. Ленька снова сидел в кабине, старые дружки — в кузове. Снова пили на поляне водку. Снова стояла машина Петрова за углом магазина, и как его грабили, он видеть не мог. Только теперь шофера стерегли. Уходя, Ленька одному из банды приказал: «Чуть что — бей водилу ножом в живот!»

Дальше рассказ Петрова точно совпал с тем, что мы уже знали: машину хотел остановить какой-то человек, по нему пальнули из кузова и он упал; что поехали нижней дорогой и застряли в сыром после дождя логу; как вытаскивал их трактор. Приехали в тот же лесок, рядом со старым грузом уложили новый и накрыли брезентом. Часть последней добычи повезли через город, в шахтерский поселок. Я на Шахова глянул — мол, понимаешь, куда ехали? Он кивнул — ясное дело, Клавкин адрес!

Спрашиваю Петрова — для чего задний борт с машины снимал? У него аж глаза округлились: и это вы знаете? Только не для бандитов старался. В Рубцовске пришлось для стариков дрова-длинномер возить. Пришлось задний борт снять, думал, дома поставлю, а тут этот паразит Ленька...

Говорю — ладно, подписывай протокол и посиди в коридоре, мы сейчас с тобой в тот лесок поедем, покажешь, где все спрятано.

Петров вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Шахов бросает мне упрек:

— Что же ты этого проходимца из дела выводишь?

— Почему так решил? Как его выведешь — он прямой соучастник. А сажать сейчас в кутузку надобности не вижу, это точно.

Шахов вконец расстроился: да ведь на нем кровь!

— Кто же с тобой спорит? Пусть суд решает, а нам с тобой помощь Петрова сегодня вот как нужна! У нас пока из этой банды двое в руках, а остальные на воле разгуливают. А если они награбленное перепрячут, пока мы с тобой дискуссию разводим? Берешь Петрова под стражу — он враз замкнется. Вон как Градов следователю сказал: «Ищи сам, начальник!» Словом, бери газик, вези Петрова, пусть место укажет, оставь там засаду, а Петрова, как вернетесь, отпусти под подписку. Никуда он не денется, дочка его держит крепче морского якоря.

А я возьму Зиберову, поедем к ней домой, где-то там тайник. Петров же ясно сказал: туда часть награбленного увезли.

Обыск у Зиберовой затянулся чуть не до полуночи. Пригласили тех же понятых, что и вчера, а начали с поленницы, аккуратненько сложенной под навесом. Пока оперработники дрова перекидывали, Клавдия ни на кого не смотрела, лицо у нее было сумрачное, осунувшееся, за эти сутки она и подурнела, и как-то постарела... В поленнице, в третьем, среднем ряду, оказалось три тайника, а в них костюмы, отрезы ткани, все упаковано в брезент. В одном из тайников нашлись топор и гантели — я сразу вспомнил заключение эксперта: «...удар нанесен предметом сферической формы». Сказал Коняхину — поосторожней бери, там могут и следы крови быть.

Пока с поленницей возились, я о подполе подумал: надо под картошкой пошарить. Но там ничего не оказалось. Зато в сундуке у Клавдиной матери лежало семь отрезов шелка — как вынули да разложили, так и пошло по комнате сияние. Зиберова было накинулась на нас с криком — что же вы у старухи последнее отбираете? Но мать сказала зло — берите, берите, на что мне ворованное? Я тебе, Клавка, мильён раз твердила: как пришло все неправедно, так и уйдет прахом! Чтоб твоему Леньке костью подавиться! И сам утоп, и тебя с собой утянул! Как я одна век доживать стану?

В горотдел вернулись уже в полночь. Дежурный говорит: майор Гринев просил, чтобы вы сразу к нему...

У Гринева подходила к концу очная ставка — сидят друг против друга шофер Петров и тот Градов, что ездил в соседний город костюм продавать. Оказалось, как Градов увидел Петрова, так сразу заявил: «Все, начальник, твоя взяла, грабанули мы эти две лавки, но только я сторожей не трогал, их обоих Ленька Прокудин в темя бил, гантель для того с собой возил». И все выложил.

Теперь выходило, что главная фигура в деле — Ленька, Леонид Прокудин: он и обрез раздобыл, из которого в Георгия Иванова стреляли, и дружков подбил на ограбление, и машину достал. Перечислил Градов всех соучастников, кого по имени, кого по фамилии. Крючков к ним никакого отношения не имел. Я тогда подумал — вот уж и воистину везенье! Не займись мы тогда Крючковым — не знали бы ничего о Зиберовой; не