Рядом с Зеннором - Элизабет Хэнд

Я первой нашла расческу. Она оказалась в шести метрах от того места, где упала. Я схватила ее и стала бегать по полю в поисках медальона Ант и карандаша Мойры. Луна тем временем поднималась все выше. Ночь выдалась абсолютно ясной, на небе не было ни облачка. Луна завораживала своей красотой, но это пугало меня еще больше. Не могу объяснить почему.

Джеффри криво усмехнулся:

— Да? А как тебе такое объяснение: три девочки с буйным воображением оказались ночью на улице, да еще и при полной луне?

— Помолчи. Через несколько минут Мойра завопила, что нашла карандаш и рванула к стене. Я крикнула ей, чтобы она помогла нам искать медальон, но она не вернулась, так и ждала нас у ограды. Я побежала к Ант, но она крикнула, чтобы я искала медальон там, где стою. Я послушалась и даже начала продвигаться к дальнему краю поля, туда, где горели огни.

Они были совсем близко, я имею в виду, уже у дальней стены. Плыли высоко в воздухе, гораздо выше человеческого роста. Мойра рыдала. Я оглянулась и вдруг увидела, что Ант резко нагнулась, потом выпрямилась и закричала: «Я нашла его!» В руках у нее сверкнула цепочка.

Мы повернулись и дали деру. Никогда в жизни я так быстро не бегала. Я схватила Ант за руку. Когда мы подбежали к стене, Мойра была уже наверху и спрыгивала вниз. Я упала, и Ант помогла мне подняться. Мы со всех ног ринулись обратно на ферму, ворвались в дом и заперли дверь на ключ.

Выглянув в окно, мы увидели, что огни еще там. Они провисели над полем следующие четыре часа. Мой дядя держал бордер-колли. Мы чуть приоткрыли дверь, чтобы проверить, залает она или нет. Но собака молчала, более того, она наотрез отказалась выходить на улицу.

— Вы рассказали дяде с тетей о том, что случилось?

Эвелин покачала головой:

— Нет. Ночь мы провели в доме, в комнате моего двоюродного брата. Там окно выходило на пустырь, и мы могли наблюдать за огнями. Через два часа они стали двигаться в обратную сторону, тоже медленно, а через час исчезли совсем. На следующее утро мы ходили туда посмотреть, даже взяли с собой собаку.

— И?

— Ничего не нашли. Трава везде была примята, как будто кто-то ходил кругами, но, скорее всего, это мы сами натоптали.

Она замолчала.

— Ну ладно, — сказал Джеффри через некоторое время, — отличная история.

— Это правда. Подожди!

Эвелин встала и вышла из гостиной; Джефф услышал, что она поднимается по лестнице. Он подошел к окну и стал смотреть на темный сад, окутанный тенями и клочьями тумана, который казался голубым от света, падающего из окна.

— Вот, посмотри, я ее сохранила.

Он увидел в руках Эвелин небольшую круглую коробку. Она достала оттуда какой-то маленький предмет, посмотрела на него, потом положила обратно и протянула коробку Джеффри.

— Моя расческа. И еще несколько фотографий.

— Эта коробка. — Он принялся разглядывать покрытую голубой эмалью крышку, с надпись золотыми буквами: «СЛАДОСТИ СЕНТ-ОСТЕЛЛА: ПОМАДКА ИЗ НАТУРАЛЬНЫХ КОРНУЭЛЬСКИХ СЛИВОК» — и нарисованный под ней маяк. — Она похожа на ту, в которой я нашел письма Антеи.

Эвелин кивнула:

— Все правильно. В тот день, когда мы приехали, тетя Бекка подарила такую каждой из нас. Она думала, помадки хватит на две недели, но, по-моему, мы все съели в первую же ночь.

Он открыл коробку и посмотрел на ярко-красную расческу, лежащую поверх нескольких фотографий, потом достал из кармана медальон Антеи.

— Да, это он, — изумленно проговорила Эвелин. Взяв медальон, она открыла его, потом закрыла и вернула Джеффри. — Насколько я знаю, внутри никогда ничего не было. А вот посмотри, что у меня есть.

Она забрала у него коробку, принялась перебирать снимки и наконец протянула Джеффри шесть фотографий. На обратной стороне каждой было написано: ОКТЯБРЬ 1971 ГОДА.

— У меня был свой фотоаппарат, — Эвелин снова села в кресло. — Пленка закончилась, уже когда учебный год начался.

На большинстве снимков были две девочки. Одна из них — Антея с круглыми щеками, детской, почти щенячьей припухлостью лица, длинными каштановыми волосами, невыщипанными бровями, в мешковатых джинсах и белой крестьянской рубахе. Другая девочка была выше ростом, крепкая, спортивного сложения, с длинными светлыми волосами, широким лбом, удлиненными глазами и большим улыбающимся ртом.

— Это Мойра, — сказала Эвелин.

— Красивая.

— Да, очень. Мы-то с Ант еще были гадкими утятами. К счастью, я тогда не расставалась с фотоаппаратом и редко попадала в кадр. Но есть несколько снимков, которые сделала тетя Бекка.

— Ты тут очаровательна, — заметил Джеффри, вытаскивая фотографию с тремя смеющимися девочками, которые кормят друг друга чем-то из рук. У Эвелин были скобки на зубах и короткая стрижка. — Вы все очаровательны, но она…

Он взял фотографию, на которой была одна Мойра. Снимок был чуть смазан, но водопад светлых волос, улыбка и прищуренные глаза все равно вышли хорошо.

— Она очень красива и фотогенична.

Эвелин рассмеялась:

— Да что ты говоришь? Мойра была само совершенство, по ней все мальчишки сохли. Но при этом она была таким же сорванцом, как мы. Больше всего интересовалась мальчиками Ант, а мы с Мойрой почти нет.

— А когда вы встретились с Робертом Беннингтоном?

— На следующий день. Он оказался очень милым, и ничего странного, как в ту ночь, с нами больше не случилось. И ничего плохого, — добавила она, поджав губы. — Моя тетя знала, кто он такой. Она не была с ним знакома, хоть и здоровалась, когда встречала на почте. Книг его она не читала, но знала, что он детский писатель и в каком доме живет. Когда мы собрались к нему, она предупредила, чтобы мы вели себя прилично, не надоедали и не засиживались в гостях.

Мы вели себя прилично и не надоедали. Просидели у него часа два, может, три. Целый час осматривали дом, огромный старинный особняк! Еще Беннингтон показал нам фугу[3]. Он так гордился, что на его земле есть настоящая пещера, только сделанная человеческими руками. Сказал, что этому сооружению более трех тысяч лет, и отвел нас посмотреть. Потом мы вернулись в дом, и он угостил нас сэндвичами с шоколадной пастой, мандаринами и апельсиновым соком. Мы просто подошли к его двери и постучали, то есть я постучала, Ант сильно нервничала, а Мойра просто стеснялась. У нас с Ант было с собой по экземпляру «Второго солнца». Беннингтон встретил нас очень радушно, пригласил в дом и сказал, что подпишет книги, когда мы соберемся уходить.

— Ну, разумеется, «Заходите, девочки, я покажу вам свой фугу».

— Нет. Беннингтон хотел, чтобы мы увидели фугу, потому что он его вдохновлял. Он сказал, что фугу похож на портал. Он не был грязным старикашкой, Джеффри! Он вообще был не таким уж и старым, лет сорока всего. Носил длинные, до плеч, волосы и красивую одежду: вышитую рубашку, вельветовые брюки. А еще ярко-голубые ботинки с очень длинными носами. Пожалуй, это была единственная странность. Я тогда подумала: и как в них помещаются его пальцы? Что, если они такие же длинные и узкие, как и носы его туфель? — она рассмеялась. — Он и вправду вел себя очень мило, рассказывал о своих книгах, впрочем, секретов не выдавал. Обещал, что мы обо всем прочитаем в следующей серии, которая так никогда и не вышла. Он подписал нам книги, вернее, только мне, о книге Ант он почему-то забыл. Потом мы ушли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});