Рядом с Зеннором - Элизабет Хэнд

— Я нашел несколько писем, которые Антея написала ему в 1971 году, после того, как вы с ней и с девочкой по имени Мойра ездили к нему в Корнуолл. Ты знала, что он педофил? Его арестовали пятнадцать лет назад.

— Да, я читала. Разразился грандиозный скандал, — Эвелин допила коньяк и поставила стакан на стол. — Ну ладно, так, скандальчик. К тому времени многие его уже позабыли. Но когда нам было тринадцать, он действительно считался культовым писателем. Хотя его книги такие мрачные, что детскими их можно назвать с большой натяжкой.

Она задумалась.

— Он не совращал Антею, если ты об этом хотел спросить. Никого из нас он не трогал. Просто пригласил на чай, вернее, мы сами напросились. Он был таким милым, позвал нас в дом, угостил мандаринами и бутербродами с шоколадной пастой.

— Три девочки-хиппи возникли на пороге его дома, с чего бы ему не быть милым, — фыркнул Джеффри. — А что случилось с Мойрой?

— Не знаю, — вздохнула Эвелин. — Никто не знает. В то лето она сбежала из дома. Больше мы о ней никогда не слышали.

— А его спрашивали? Вызывали в полицию?

— Конечно, вызывали! — раздраженно ответила Эвелин. — То есть я точно не знаю, но уверена, что это так. У Мойры были сложности дома. Ее родители — ирландцы, отец сильно пил. В то время мы все поголовно были хиппи, и многие дети сбегали из дома. А что в этих письмах, Джеффри?

Он достал их из кармана и протянул Эвелин:

— Можешь прочесть. Беннингтон никогда их не читал, все вернулись обратно. А где находится Падвайтил?

— Рядом с Зеннором. Там жили мои дядя с тетей. Однажды мы провели там весенние каникулы. — Она перебрала конверты, вытащила один и аккуратно развернула листок с письмом. — 21 февраля. Незадолго до того, как мы узнали, что поедем туда на каникулы. Это была моя идея. Я помню, как она его писала. Откуда-то достала адрес, и тогда мы поняли, что он живет рядом с дядиной фермой.

Она наклонилась к лампе, прочитала первое письмо, отложила в сторону и принялась за остальные. Закончив, она положила последнее письмо на стол, села поглубже в кресло и посмотрела на Джеффри.

— Она никогда не рассказывала тебе, что произошло?

— Ты же сказала, что ничего не было.

— Я не про Роберта. Она каждый год звонила мне на день рождения. 12 марта, — Эвелин отвернулась. — Да, это на следующей неделе. Я никогда не говорила Крису. Здесь нет никакого секрета, мы просто… Ладно, давай я тебе расскажу.

Мы трое вместе ходили в школу. После того, как Антея написала письмо Роберту Беннингтону, мы с ней начали строить планы, как бы к нему поехать. Мойра никогда не читала его книг, она вообще не любила читать. Но мы с Антеей говорили о них без умолку, и Мойре приходилось нас слушать, а еще мы вместе играли в «Солнечные битвы». Она просто делала то, что мы ей говорили, хотя ей почему-то все время хотелось сварить пленников в кипящем масле. Наверное, она видела это в кино.

Хотя мы были уже не в том возрасте, нам все равно хотелось верить в волшебство. Возможно, даже больше, чем в детстве. Философия нью-эйдж, хиппи, карты Таро, одежда от Биба[1] и песня «Оседлай белого лебедя»[2] — все это казалось нам настоящим. У дяди с тетей была ферма рядом с Зеннором. Моя мама позвонила тете и спросила, можем ли мы втроем приехать на каникулы, а тетя ответила, что это было бы прекрасно. Мои двоюродные братья к тому времени уже разъехались по университетам. Мы сели в Пензансе на поезд, и тетя встретила нас на станции.

Они устроили в одном из амбаров гончарную мастерскую, там нас и поселили. Электричество туда еще не провели, но нам выдали керосиновый обогреватель и разрешили ложиться, когда захотим. По-моему, все время, проведенное там, мы спали часов по пять, не больше, — рассмеялась она. — Мы куролесили всю ночь, а когда на рассвете дядя Рей заводил свой трактор, перебирались в дом и до полудня спали в кроватях моих братьев. Мы были очень беспокойными гостями.

Первые несколько дней, не переставая, шел дождь. И вот в одно прекрасное утро мы проснулись, а на улице — солнце. Стоял холод, но нам было наплевать, так мы были счастливы, что можно выйти погулять. Сначала мы шли вдоль дороги, но обочину развезло, и нас понесло прямо на вересковую пустошь. Строго говоря, это была не совсем пустошь, она вся была перегорожена низкими каменными изгородями, древними границами полей. Некоторые из них возвели сотни лет назад, и фермеры продолжали ими пользоваться. Все это не охранялось. Некоторые участки совсем заросли, хотя изгороди все равно торчали из травы, и по ним можно было лазить. Что мы и делали.

Мы ушли недалеко от дома, мы его даже видели, и были уверены, что эти земли принадлежат моему дяде. Мы добрались до места, где изгороди почему-то оказались выше, чем остальные, высотой с нормальный забор. Там не было ни проломов, ни калиток, ни ворот. Тогда мы нашли клочок земли, не слишком заросший травой и кустарником, забрались наверх и спрыгнули с другой стороны прямо в терновник и бурьян. Мне сразу вспомнилась изгородь вокруг замка из сказки про Спящую Красавицу. На мне тогда были новые ботинки, и шипы так их исцарапали, что ботинки потом пришлось выбросить. Мойра порвала куртку, и мы знали, что дома ее ждет нагоняй. Но все равно нам казалось, что по другую сторону нас ждет что-то чудесное. Помнишь фильм «Таинственный сад»? Мы решили, что за изгородью скрывается нечто похожее. Во всяком случае, я так думала.

— А на самом деле?

Эвелин покачала головой:

— Это был не сад. Просто сильно заросшее поле. Камни и сухая трава. Но по-своему красиво. Ант начала смеяться и кричать: «Хитклифф, Хитклифф!» К тому же там было гораздо теплее — изгородь и деревца, которые на ней выросли, защищали поле от ветра, пусть и стояли еще совсем голые.

Мы провели там целый день, совсем потеряв счет времени. Мне казалось, что прошел всего час, но у Ант были с собой часы, и вдруг она сказала, что уже почти четыре. Меня это потрясло, на самом деле потрясло. Как будто мы уснули и проснулись. Но мы не засыпали.

— Чем вы там занимались?

Эвелин пожала плечами:

— Играли. В одну из тех игр, в которые играли детьми и уже успели забыть. У Мойры был парень, мы с Ант только мечтали об этом, и стоило нам собраться вместе, как все разговоры начинались и заканчивались симпатичными мальчиками. Но в тот день Ант почему-то предложила: «Давайте сыграем в «Солнечные битвы», и мы согласились. Вот этим мы и занимались. Теперь, конечно, я могу объяснить почему. Я видела собственных детей в таком же возрасте: ты чувствуешь, что жизнь вот-вот изменится, и так хочется подольше остаться ребенком.

Я уже подзабыла, что именно мы делали в тот день, помню только, что чувствовала я себя как-то странно. Словно что-то должно было случиться. Это ощущение знакомо всем подросткам, но в тот день было иначе. Как будто мы накурились или наглотались кислоты, хотя ни одна из нас наркотики даже в глаза не видела. И мы были трезвыми, как стеклышко. На самом деле мы просто бродили по полю, забирались на стены, лазали по деревьям, как будто попали в Джернзат. Так назывался один из миров в «Солнечных битвах», очень похожий на Нарнию, только страшнее. Мы дурачились, пока Ант не сказала, что уже поздно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});