В разреженном воздухе - Джон Кракауэр

Я сказал «возможно», потому что 8 июня, четыре дня спустя после штурма вершины Нортоном, два других участника той же британской экспедиции Джордж Ли Мэллори и Эндрю Ирвин с первыми лучами солнца покинули верхний лагерь и начали восхождение. Мэллори, чье имя неразрывно связано с Эверестом, был вдохновителем первых трех экспедиций на эту гору. Именно Мэллори во время лекционного турне по Соединенным Штатам (с демонстрацией диапозитивов), отвечая на вопрос докучливого корреспондента, почему он решил подняться на Эверест, изрек свою знаменитую остроту: «Потому что он существует». В 1924 году Мэллори было тридцать восемь лет, он был женат, имел троих маленьких детей, работал школьным учителем. Выходец из высших слоев английского общества, он был к тому же эстетом и романтически настроенным идеалистом. Атлетическая грация, светский шарм и неотразимая физическая красота сделали Мэллори любимцем публики в среде интеллектуалов Блумсбери и Литтон-Стречи. Сидя в палатке высоко на Эвересте, Мэллори и его спутники будут читать друг другу наизусть строки из «Гамлета» и «Короля Лира».

В тот день, 8 июня 1924 года, когда Ирвин и Мэллори медленно продвигались к вершине Эвереста, на верхушку пирамиды наполз туман, не позволяя членам команды, оставшимся в лагере, вести контроль за продвижением своих товарищей. В 12:50 пополудни облака на мгновение расступились, и Ноэл Одел ясно увидел мелькнувшие в разломе силуэты Мэллори и Ирвина; они часов на пять отставали от графика, но «проворно и целенаправленно» двигались к вершине.

Однако этим двум альпинистам не суждено было вернуться к вечеру в свои палатки, и ни Мэллори, ни Ирвина никто больше не видел. Удалось ли кому-то из них или обоим достичь вершины до того, как гора поглотила их и сделала легендой? Этот вопрос бурно дебатируется по сей день. Чаша весов явно перевешивает в сторону «нет». Но так или иначе, ввиду отсутствия вещественных доказательств им не было приписано первое восхождение.

В 1949 году Непал после многих столетий затворничества открыл свои границы для внешнего мира, а через год новый коммунистический режим в Китае закрыл для иностранцев Тибет. В итоге желающие подняться на Эверест переключили внимание на южный склон горы. Весной 1953 года большая британская команда, организованная с праведным пылом и всеохватывающим материальным обеспечением военной кампании, стала третьей экспедицией, пытавшейся штурмовать Эверест со стороны Непала. 28 мая, после двух с половиной месяцев чудовищного напряжения, на Юго-восточном гребне горы, на высоте 8504 метра, был разбит высотный лагерь. На следующее утро Эдмунд Хиллари, крепкий, поджарый новозеландец, и Тенцинг Норгей, высококвалифицированный шерп-альпинист, вооружившись кислородными баллонами, вышли из лагеря.

Около 9 утра они уже стояли на Южной вершине, глядя на умопомрачительно узкий гребень, ведущий непосредственно к вершине Эвереста. Через час они дошли до подножия того самого уступа, который Хиллари назвал «самой страшной проблемой на гребне»; это была «каменная ступень метров двенадцать высотой… Сама по себе скала, гладкая и почти отвесная, могла бы, пожалуй, стать интересной задачей в качестве воскресного развлечения для группы опытных альпинистов где-нибудь в Лейк-Дистрикт[4], но преодолеть подобное препятствие здесь было выше наших жалких силенок».

Пока Тенцинг нервно травил веревку снизу, Хиллари закрепился в расщелине между каменной подпоркой и вертикально торчащим на краю гребешком из плотного снега и дюйм за дюймом начал подниматься на уступ, который впоследствии войдет в историю альпинизма как «Ступень Хиллари». Подъем был напряженный и прерывистый, но Хиллари упорствовал, пока ему, как он напишет впоследствии,

…не удалось наконец взобраться на верхушку скалы и втащить себя на широкий выступ. Несколько минут я лежал, восстанавливая дыхание, и вдруг впервые ощутил бешеную уверенность, что теперь ничто не остановит нас на пути к вершине. Я занял устойчивую позицию на краю и подал Тенцингу сигнал подниматься. Как только я подтащил Тенцинга, он перевалился через край расщелины и, окончательно выбившись из сил, распластался на площадке, похожий на гигантскую рыбину, только что вытащенную из моря после жесточайшей борьбы.

Превозмогая усталость, Хиллари и Тенцинг продолжили подъем по извилистому гребню. Хиллари задавал себе

…довольно тупой вопрос: хватит ли у нас сил дойти? Я обошел с тыла один из бугров и увидел, что гребень впереди ушел вниз, и перед нами открылся вид на Тибет. Я посмотрел вверх. Над нами высился закругленный снежный конус. Еще несколько мощных ударов ледорубом, еще несколько осторожных шагов — и мы с Тенцингом оказались на вершине.

Таким образом, чуть раньше полудня 29 мая 1953 года Хиллари и Тенцинг стали первыми людьми, ступившими на вершину Эвереста.

Через три дня слухи о восхождении дошли до королевы Елизаветы. Это было накануне ее коронации, и 2 июня лондонская «Таймс» в утреннем выпуске разразилась сенсационным репортажем. Чтобы конкуренты не опередили «Таймс» с публикацией этой новости, официальное сообщение с Эвереста было передано шифрованной радиограммой, а отправил ее молодой корреспондент Джеймс Моррис, который двадцатью годами позже, уже будучи большим и уважаемым писателем, благополучно поменяет свой пол на женский и вместо имени, данного ему при крещении возьмет имя Джен. Спустя четыре десятилетия после восхождения Моррис напишет в своей книге «Коронация Эвереста. Первое восхождение и сенсация, короновавшая королеву»:

Трудно представить сейчас тот почти мистический восторг, с которым совпадение двух событий (коронация и покорение Эвереста) было встречено в Британии. Поднимаясь, наконец, из нужды, досаждавшей им со времен Второй мировой войны, и в то же время находясь перед лицом распада своей великой империи и неизбежного ослабления ее влияния в мире, британцы почти уверились в том, что вступление молодой королевы на престол знаменует собой начало перемен — переход в «новоелизаветинскую эпоху», как любили называть ее газетчики. День коронации 2 июня 1953 года был символическим днем надежды на возрождение, в котором все верноподданные британцы видели выражение своих наивысших чаяний, и — о, чудо из чудес! — именно в этот день из отдаленных мест, с рубежей старой империи, пришла весть о том, что британская команда альпинистов… достигла крыши мира, последнего остававшегося непокоренным из имеющихся на Земле объектов исследований и рискованных предприятий…

В один момент среди британцев всколыхнулся целый оркестр эмоций: гордость, патриотизм, ностальгия о потерянном в прошлой войне и отчаянная храбрость, надежда на возрождение нации… Люди определенного возраста по сей день живо помнят тот миг, когда июньским утром, ожидая коронационной процессии, проходившей по улицам Лондона, они услышали чарующую новость о том, что крыша мира, как говорится, у них в кармане.