Сладкий апокалипсис. Ты моя (СИ) - Сумеречная грёза

— Вы всё-таки взаимодействуете с городом, — сказала я ему, — Они должны знать о всех новоприбывших. Но если вы не везёте нас туда, значит, у них есть какие-то правила. И эти правила вы строго соблюдаете.

Надеюсь, я не ошиблась…

— Соблюдаем, — согласно кивнул босс, — Все-таки твоя голова не только для того, чтобы держать эти миленькие локоны и делать недовольные гримасы хорошеньким личиком, — поддел он меня.

Я сжала зубы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, о которой буду жалеть. Моя «недовольная гримаса» и взгляд, готовый убивать, сказал за меня все. Курт смотрел на меня невозмутимым взглядом, а за его спиной стояли три десятка обученных солдат. Лучше мне промолчать. Молчание — золото, эта поговорка никогда не выйдет из моды.

— И что это за правила? — спросила София, возникшая у меня за спиной.

— А вот это вы узнаете только после того, как я сделаю запрос в службу безопасности города, пташки. Не бегите впереди поезда.

Вокруг толпилась куча народу. Все глазели на нас, будто на диковинных зверюшек. Более тридцати человек, они действительно выглядели так, будто выполняют чёрную работу. Армейские штаны, прочные футболки, добротные ботинки, словно в любую секунду готовы вступить в бой.

— Мне страшно Анна, — прошептала мне на ухо Мила, встав на цыпочки, чтобы дотянуться. Девочке едва исполнилось четырнадцать, она была совсем низенькой. Даже мои сто семьдесят сантиметров для неё оказались высоки.

— Так, немного поглазели, поняли, переварили, правила все знают? — оглянув присутствующих, строго спросил Курт, — Никаких телодвижений, пока не дождёмся ответа штаба. Никак глупостей. Что относится к глупостям, могу каждому объяснить лично, но надеюсь на ваши мозги. Я не слишком в вас верю, а? Все уяснили, все знаете?

— Знаем, шеф, — донеслось вяло отовсюду. Курт спросил ещё раз, громче и внятней. На этот раз все начали кивать более активно. Курт обратился кому-то в толпе:

— Серый, какая из этих халуп подойдёт для новеньких?

— Та, что в конце улицы, но ещё ремонтируем дом. Там есть электричество, и всякое такое, — ответил высокий жилистый блондин лет двадцати пяти, — Я не знаю, что нужно девкам, — почесал он затылок.

Я не стала выказывать насмешку, да и возмущения тоже. Они смотрят и говорят так, будто мы с какой-то другой планеты.

— Тебе было пятнадцать, когда случилась эта канитель. Неужели до этого возрасты ты рос среди коз и овец?

— Нет, шеф, я просто…

— У нас что, несколько хвостов и шерсть, чтобы нам требовалось что-то особенное? — раздражённо спросила София, которая не раз меня выручала в неловких ситуациях, — У нас две руки, две ноги и голова. Мы такие же люди. Разве это не видно?

— Видно, — озадаченно ответил серый.

— Ну, раз тебе видно, выполняй, — отдал приказ Курт, махнув рукой. — А вы чего уставились? Разойтись!

Глава 5. Анна. Разногласия

— Прошло уже две недели, а от них нет никаких вестей, — сетовала я, устало подперев голову ладонью. — В чём смысл, если они взяли у нас анализы и пропали?

— Ты права, две недели большой срок, за это время уже можно было что-нибудь решить, — согласилась со мной София, сделав большой глоток чая из деревянной кружки.

Люди из Квартейла прибыли почти сразу, закованные в костюмы химзащиты, с головы до ног. У нас взяли кровь, соскобы кожных покровов, и ещё кучу всяких анализов. Мы так и не увидели их лиц. Потом они уехали, не сказав ни слова. И так и не объявились вновь.

— Но Курт говорил, что это нужно для допуска в город, — подала голос Кэтрин, накладывая форель себе в тарелку.

— Он говорил это две недели назад, — вспылила я. — А что было потом, когда мы пытались что-нибудь выяснить? Он сказал, что уведомит нас, если будут какие-нибудь изменения. А так как изменений никаких нет, то не нужно его доставать. И что ещё он сказал, вы помните? " Идите на хрен"!

— Дааа… Молчит как рыба, — глубокомысленно заключила София, взяв вилку в руки.

Мне это не нравилось. С тех пор, как мы поселились в этом доме, у нас появилось практически всё. Здесь имелось электричество, хоть и не все время. Мужчины добыли нам одежду, сделав вылазку в город, когда токсичное облако улеглось. В доме насчитывалась около шести комнат, так что места хватило всем. Нам приносили форели из пруда, овощи с местного огорода, бывала и высокогорная дичь. Один день охотники поделились с нами кабаном. Мы не ели столько мяса уже около полугода, девушки были счастливы. Им казалось, что здесь идеальное место для того, чтобы жить. Но я знала, что за внешним благополучием скрывается опасность. Это я поняла ещё до апокалипсиса, когда принято было выставлять на всеобщее обозрение глянцевую жизнь. За блестящей ширмой обычно скрывалась печаль, и нередко жестокость. Не верить улыбкам — это правило ещё никогда не подводило.

Девушки не хотели этого замечать, потому что устали от вечного выживания и стресса. Но тут и там я отмечала тревожные звоночки, и София тоже. Казалось, только мы вдвоём трезво оцениваем ситуацию. И только мы так отчаянно хотим попасть в Квартейл.

— Анна, всё хорошо. Наверное, так нужно. Разве нам здесь плохо? — спросила Кэти, которая, видимо, уже забыла, как ее за попу лапал Теон.

— Не все такие дружелюбные, как вы хотите себя в этом убедить, — ответила я, встав из-за стола. — Курт сказал, что никогда ничто не делается просто так. Что те, кто делал что-то просто так, лежат мёртвыми на улицах. Каков вожак, такова и стая. Всё, что они делают для нас, не бескорыстно. Некоторые даже не пытаются этого скрывать. Сколько раз за день вы слышали сальные шуточки себе вслед?

— Не стоит так строго их судить, — пожала плечами Аллель, — Мужчины всегда грубые. Это совсем не значит, что они на самом деле так думают. Иногда это просто способ скрыть свою неуверенность.

Если бы ты выучилась на психолога как мечтала, Аллель, то знала бы, что далеко не все скрывают так свою неуверенность. На свете бывают просто идиоты. Но в отношении неё меня беспокоило кое-что другое. В студенческом городке жили около двадцати мужчин, в том числе и женатые. Ходили слухи, что Аллель переспала со всеми. Тогда я не обращала внимания на эти слухи — чья-то личная жизнь меня интересовала меньше всего. Но сейчас дела обстояли совсем иначе. Её фривольные взгляды на жизнь могли принести много неприятностей.

— Аллель, я понимаю, почему ты их защищаешь. Надеюсь, не повторится та же история что и Перианте?

Слухи распространяются быстро, как грипп в сезон простуд. Узнай кто о ее склонностях, начнут думать так же и о нас. Люди привыкли судить о стаде по одной паршивой овце. Что тогда делать?

— Не понимаю, о чём ты, — беспечно пожала плечами кареглазая Аллель, слабо пытаясь спрятать улыбку. Вздохнув, я просто махнула на неё рукой.

На кухню, где мы все собрались, впорхнула весёлая Мила. Она схватила со стола пшеничную лепёшку, потянувшись к стакану ягодного сока.

— Где ты была? — строго спросила я. — Твоя комната пустая с самого утра.

— Мы играли в приставку с Дэном, — весело ответила Мила, — У него везде расклеены постеры супергероев. На стенах, на окнах и даже на потолке. И есть фигурки. Одна в человеческий рост.

Я устало потеряла лоб, голова раскалывалась. Глупенькая Мила. Ей всего четырнадцать. Она ещё не вышла из того возраста, когда девочки играют в куклы. Только кукол в студенческом городке не было, зато нашлось достаточно фильмов про супергероев, которые она смотрела взахлёб с самого детства. Развлечений там было немного. Трудно расти единственным ребёнком в поселении, где люди пытаются выжить. Родители она потеряла ещё в четыре года, как многие из нас родных и близких.

— Дену шестнадцать, они почти ровесники, — встала на защиту Милы София. А мне не понравилось, что мы разошлись с ней во мнении, — Пусть играют в свои игрушки. Дети и так были лишены многого.

— Они совсем не ровесники. В их возрасте два года это очень большая разница. Дэна воспитывает тот же человек, что и остальных. Этот парень оказался здесь не просто так. Тут собрались только действующие военные, значит, он уже умеет обращаться с оружием и делал вылазки. Он тоже генно-модифицированный и воспитывался как солдат. Что может быть в голове у солдата?