Последний замок. (Сборник) - Джек Вэнс

Затем, семьсот лет назад, некоторые богатые лорды Альтаира, поступок которых мотивировался до некоторой степени политическим недовольством, но и в не меньшей степени своими прихотями, решили вернуться на Землю. Таково было происхождение Девяти великих твердынь, местожительства благородных людей и штата специализированных человекообразных.

Ксантен пролетел над районом, где один антиквар руководил раскопками, открыв вымощенную белым камнем площадь, сломанный обелиск, сваленную статую.

Это зрелище стимулировало в голове Ксантена поразительное видение, столь простое и все же столь величественное, что он поглядел вокруг, во всех направлениях, новыми глазами.

В данный момент эти образы были притянуты, и Ксантен, наблюдая за проплывающими внизу мягкими тротуарами старой Земли, размышлял о бунте Мехов, с такой поразительностью внезапно изменившем его жизнь.

Клагхорн давно утверждал, что еще никакие условия человеческого существования не пребывали вовеки, — с выводом, что, чем сложнее условия, тем больше их чувствительность к изменениям.

В данном случае семисотлетняя жизнь в замке Хэйджорн, столь искусственная, экстравагантная и запутанная, какой только могла быть человеческая жизнь, стала сама по себе поразительным обстоятельством. Клагхорн проводил свой тезис и дальше. Поскольку перемена была неизбежна, он утверждал, что благородным людям следовало бы смягчить удар, предвидя и контролируя изменения, — доктрина, на которую некогда нападали с большой энергией.

Традиционалисты называли все идеи Клагхорна очевидными заблуждениями и ссылались на саму стабильность замка как на доказательство жизнеспособности старой системы. Ксантен склонялся сперва к одной стороне, потом к другой, не связанный эмоционально ни с какой партией. Если что-нибудь и подталкивало его к взглядам Клагхорна, так это только сам факт традиционализма О. Ц. Гарра.

Теперь, казалось, события словно реабилитировали Клагхорна. Перемены пришли с ударом максимальной резкости и силы.

Конечно, нужно было еще ответить на некоторые вопросы — почему Мехи выбрали для бунта именно данное время? Условия пятьсот лет ощутимо не менялись, а Мехи прежде никогда не открывали своих чувств, хотя как-то никто и не трудился их исследовать, кроме Клагхорна...

Птицы свернули на восток, чтобы избежать Баллордских гор, к западу от которых лежали развалины большого города, так никогда и не исследованного до конца. Ниже лежала Люцерновая долина, одно время — плодородная фермерская земля. Если смотреть с большой сосредоточенностью, то иногда можно было различить контуры различных владений. Впереди были видны ангары космических кораблей, где техники-Мехи ремонтировали четыре звездолета, являвшихся совместной собственностью Хэйджорна, Джейнила, Туанга, Норинглайта и Маравала, хотя по разным причинам кораблями никогда не пользовались.

Солнце садилось. Оранжевый свет мерцал и переливался на металлических стенах.

Ксантен крикнул Птицам:

— Снижайтесь, делая круг! Приземляйтесь за той линией деревьев — но лететь низко, чтобы никто не увидел.

Снижение на жестких крыльях согнуло Птиц, шесть нескладных шей вытянулись к земле. Ксантен был готов к толчку. Казалось, Птицам не была свойственна ловкость и они не могли и не способны были приземляться легко, когда они несли Джентльмена. Однако когда груз был чем-то, лично их заботящим, то толчок не потревожил бы их одуванчика.

Ксантен привычно сохранил равновесие, вместо того чтобы вывалиться, покатившись по земле на предпочитаемый Птицами манер.

— Вот вам сироп, — сказал он. — Отдыхайте и не шумите, не ссорьтесь. Если меня не будет здесь к завтрашнему закату, то возвращайтесь в замок Хэйджорн и скажите, что Ксантен убит.

— Не бойся! — крикнула одна из Птиц. — Мы будем ждать вечно!

— Но во всяком случае до завтрашнего заката!

— Если тебе будет угрожать опасность, если тебя прижмут — а рос, рос, рос! Позови Птиц!

— А рос! Мы свирепы, когда возбуждены!

— Желал бы я, чтобы все это было правдой, — усмехнулся Ксантен. — Птицы — завзятые трусы, это всем известно. И все же я ценю ваши чувства. Помните мои инструкции, — продолжал он, — и прежде всего ведите себя тихо! Я не желаю подвергнуться нападению и быть заколотым из-за вашего шума!

Птицы издали звуки оскорбленного достоинства.

— Несправедливо, несправедливо! Мы тихи, как мыши!

— Хорошо, — Ксантен поспешно удалился, чтобы они не проорали ему вслед новые советы и уверения...

4

Пройдя через лес, он вышел к открытому лугу, на противоположном краю которого, наверное, в ста ярдах, была задняя стена первого ангара. Он остановился подумать. Заслуживали внимания несколько факторов. Во-первых, Мехи ремонтировали корабли, огражденные металлическими стенами от радиоконтакта, и поэтому могли еще не знать о бунте.

«Едва ли это вероятно, — решил он, — ввиду тщательного планирования во всем прочем».

Во-вторых, Мехи со своими товарищами действовали в постоянной связи, как коллективный механизм. Агрегат функционировал совершенней, чем его части, и инвалид был не склонен к инициативе.

Следовательно, вряд ли бдительность была такой уж сильной.

В-третьих, если они ожидают, что кто-то попытается осторожно приблизиться, то они обязательно будут внимательно следить прежде всего за тем направлением, которое он скорее всего изберет.

Ксантен решил подождать в тени еще минут десять, пока заходяшее солнце эффективно и прицельно ослепит тех, кто мог стоять на страже. Прошло десять минут. Ангары, отполированные меркнущим светом солнца, стояли длинные, высокие и совершенно тихие. На промежуточном лугу колыхалась высокая золотистая трава, подергиваясь рябью под прохладным ветерком.

Ксантен глубоко вздохнул, повесил на плечо сумку, поправил оружие и сделал широкий шаг вперед. Ему и в голову не пришло ползти по траве.

Он беспрепятственно достиг задней части ближайшего ангара. Прижавшись ухом к металлу, ничего не услышал. Тогда он подошел к углу и выглянул из-за него: никаких признаков жизни. Ксантен пожал плечами: что ж, тем лучше — и двинулся к двери.

Ксантен пошел вдоль ангара. Заходящее солнце отбрасывало впереди него длинную черную тень.

Он подошел к двери, ведущей в административный отдел ангара. Поскольку терпением Ксантен не отличался и пока своим осторожным наблюдением ничего не добился, то он попросту толчком распахнул дверь и вошел.

Кабинеты были пусты. Столы, где раньше веками сидели служащие, подсчитывая закладные и счета, были голыми, отполированные и седые от пыли. Компьютеры и блоки информации, черная эмаль и стекло, белые и красные выключатели выглядели так, словно они были оставлены только вчера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});