О смелом всаднике (Гайдар) - Борис Александрович Емельянов

и будить людей. Пойду спать! — И он зевнул и затопал ногами.

— Не уходи! — раздался с лестницы испуганный голос. — Это не кошки. Это мы.

— Кто — мы?

— Ну мы… Друзья.

— Откуда?

— Ну из Ташкента…

Гайдар распахнул дверь. На площадке лестницы стояли два мальчика.

Один — высокий, худой, в рыжем женском пальто, и второй — маленький, закутанный в одеяло.

— Здравствуйте, — сказали они. — С наступающим праздником! Мы вернулись.

История этого возвращения такова.

Однажды Гайдар шел домой. Москва тогда была совсем не такой, как сейчас. Недавно кончилась гражданская война, и страна еще не оправилась от голода и разрухи. Только начинали строиться новые дома, заводы и фабрики. Троллейбусов в Москве не было. По Садовой улице ходили трамваи. На углах переулков стояли деревянные ящики для мусора.

Гайдар шел пешком. Он нёс в руках пакет с мятными пряниками и покрышку на чайник: роскошного ватного петуха с бархатным красным гребнем и желтыми стеклянными глазами.

На углу Большого Казенного переулка Гайдар остановился. В широких воротах стояла кучка знакомых мальчиков. На табуретке, кем-то вынесенной на улицу, лежали приобретенные в складчину горячие булки и хвостатые конфеты — «свечки».

А неподалеку на мусорном ящике сидели двое беспризорных оборвышей, голодных, грязных и гордых. Один побольше, другой совсем маленький.

Поджаристые корки булок хрустели на зубах у ребят, и Гайдар заметил, какими умоляющими глазами смотрел малыш беспризорник на своего старшего товарища.

Того и гляди булки могли исчезнуть безвозвратно. Нельзя было медлить. Как коршун, слетел высокий мальчишка с ящика, схватил одну булку и спокойным, неторопливым шагом вернулся обратно. Он разломил добычу на две неравные части и большую половину отдал своему маленькому товарищу.

Ребята, неожиданно потерявшие булку, возмущенно ворчали под воротами, когда Гайдар появился из-за угла. Он крепко и неожиданно обнял за плечи маленького беспризорника, но мальчуган и не собирался бежать.

Судорожным, испуганным глотком он покончил с булкой и потом уже обернулся к Гайдару.

Большой мальчишка соскочил на мостовую.

— Отпусти его! — угрожающе крикнул он и, отбежав в сторону, подхватил с земли тяжелый булыжник. — Не тронь! Это я взял булку…

— Хорошо, — сказал Гайдар спокойно и еще крепче обнял за плечи маленького человечка. — Я все видел и, конечно, отпущу твоего товарища. Но сначала ты положишь на землю камень.

Недоверчивый и взъерошенный, как волчонок, мальчишка, в упор глядя на Гайдара, медленно положил булыжник на мостовую.

— Хорошо, — повторил Гайдар и повернулся к нему спиной.

Осторожно и ласково он поднял за подбородок личико малыша и долго всматривался в него. Ватный петух в руках, очевидно, мешал Гайдару, и он, недолго думая, надел петуха на голову малышу.

— Пряников хочешь? — спросил он и положил пакет на ящик.

Из ворот высыпали на улицу мальчишки и девчонки. Беспризорники кинулись наутек и мгновенно исчезли вместе с петухом и пряниками…

— Я знаю, куда они ушли, — задумчиво сказал один из мальчуганов. — Они каждый день тут ходят. Они живут под землей, в старом доме. Зачем они бегают от нас? Что нам, булки, что ли, жалко?

Темные развалины соседнего дома посматривали в переулок своими выбитыми окнами…

Ночь была темна и тиха. Золотая звездочка света появилась внезапно в правом окне разрушенного дома.

Свет переместился к левым окнам, метнулся вверх, вниз и пропал. Милиционер на углу покачал головой и на всякий случай расстегнул кобуру пистолета. Но свет больше не появлялся.

Прикрывая электрический фонарь длинной полой шинели, Гайдар уже давно пробирался под землей сухими сводчатыми коридорами.

Радужный круг фонаря выхватывал из темноты ненужные и уродливые предметы.

Горбатое кресло, похожее на медведя, присевшего на задние лапы, загораживало Гайдару дорогу.

Длинный кусок бревна высовывался вдруг из стены, качаясь, как хобот слона, и Гайдар невольно отодвигался в сторону.

Щепки и стекла хрустели под ногами, а сзади порывами налетал ветер.

Гайдар шел медленно, заглядывая в каждый угол. Подвал казался пустым. «Да здесь ли живут они, в самом деле? — подумал Гайдар. — Не такие уж здесь катакомбы, чтобы можно было начисто в них исчезнуть живому человеку».

Он решительно свернул налево и очутился в большом темном закоулке. Свет фонаря скользнул по земле, по стенам. Впереди сверкнули желтые точки…

Гайдар подошел ближе. На куче тряпья в углу, обнявшись, спали мальчишки. На камне рядом сидел роскошный ватный петух и, покачивая бархатным красным гребнем, посматривал на Гайдара желтыми пронзительными глазами.

Где-то медленно капала вода, посвистывал ветер, на ржавых петлях скрипела уцелевшая дверь…

Мучительно застонал во сне большой мальчуган, и Гайдар наклонился над ним.

— Плохой сон можно прогнать, — прошептал он и дунул в лицо спящему.

Мальчуган затих и повернулся на бок.

В это время медленно открыл глаза малыш. Синие глазенки его сощурились от яркой полоски света, удивленно посмотрели на Гайдара, и малыш, конечно, узнал хозяина роскошного петуха.

Он еще успел подумать, что ему снится хороший сон, но сейчас же с криком вскочил на ноги.

С трудом удержал Гайдар возле себя ребят.

— Занесло вас шут знает куда, — сказал он спокойно. — Не дом, а памятник старому режиму. А ну-ка покажитесь. Очень хорошо!

— Зачем ты сюда пришел? — спросил срывающимся голосом большой мальчишка. — Петуха ты сам ему надел на голову. Пряники мы твои съели.

— Меня за вами прислала Советская власть, — серьезно ответил Гайдар. — Завтра Первое мая, и у всех праздник.

Рассвело, когда они пришли к Гайдару домой.

— Садитесь, друзья, — сказал Гайдар. — И не думайте, что я буду тащить вас за шиворот в детский сад, в детский дом, хотя, сказать вам по правде, есть очень хороший такой дом возле Крымского моста, светлый и теплый. Вон там на диване — штаны и рубашки. На кухне — водопроводный кран, а в коридоре на стене висит корыто.

— Мы не пойдем в детский дом, — упрямо сказал большой мальчишка.

— Ты чудак, — сказал Гайдар. — Я ж тебе по-человечески говорю: тащить я тебя на аркане не собираюсь. Я подожду, когда вы сами поймете, что в детском доме тепло, светло, ниоткуда не дует и можно играть, читать, писать и учиться уму-разуму. Человек я терпеливый и могу ждать долго… Сейчас я ухожу и вернусь поздно… А вы, конечно, отсюда удерете.

И Гайдар ушел. Ребята остались одни в большой комнате. На цыпочках они обошли ее кругом. На письменном столе тикали часы, на обеденном лежала большая коврига хлеба, стояло молоко и масло…

Когда Гайдар вернулся, хлеба, молока и масла не было. Часы продолжали стучать ровно и тихо, точно ничего особенного не случилось. Рядом с часами лежала написанная печатными буквами записка.

«Взяли двое