Тихушник - Александр Бабин

– Начальнику Октябрьского ОВД Останину, – начал медленно читать Арсен, затягивая основную – явно в его пользу —часть заявления.

– Читай сразу текст заявления, что шапку читаешь? Я тебе и так скажу – копию его потерпевший отправил прокурору, так что готовь чемоданы и суши сухари, – поторопил его с чтением Морозкин.

– «Заявление. 3 июня 1984 года я был ограблен неизвестным гражданином по ул. К Маркса, 76. Украли барсетку. В ней находились: паспорт, ключи от дома, пропуск на завод и пять рублей денег. Я сразу обратился в дежурную часть, позвонив по телефону-автомату и описал дежурному приметы преступника. В дежурке меня направили в кабинет 4 к оперуполномоченному УР Филиппову для дачи объяснения. При беседе с ним к нему зашёл молодой человек кавказской национальности. Он подошёл к столу, взял стоящий на нём графин с водой; при этом не спрашивая даже разрешения и не говоря ни слова, и ударил им по моей голове. Я потерял сознание. Когда очнулся, молодого человека в кабинете уже не было. Вокруг меня стояли неизвестные ранее мне лица – потом я узнал, что это сотрудники уголовного розыска, один из которых мне сказал, что у них произошло ЧП – ворвался в отдел неизвестный гражданин, якобы сбежавший из психиатрической больницы, и его долго ищут врачи, как и вся милиция города, вот он и ударил меня графином. Пока мне Филиппов оказывал медицинскую помощь, преступник от него сбежал. Я обратился в травмпункт, где мне поставили диагноз – сотрясение головного мозга. Прошу вас найти и привлечь к уголовной ответственности гражданина, который мне причинил телесные повреждения».

Все оперá закатились от смеха.

– Ладно, Арсен, хватит читать. Мужики, ничего тут смешного нет, нужно сейчас подумать, что дальше делать? Отписываться придётся перед прокуратурой всем тем, кто причастен к этому «анекдоту», в том числе и мне, как руководителю. Если узнают про этот случай, смеяться над нами будут все вокруг – от постового милиционера до участкового. А сейчас, Арсен, расскажи товарищам, как было на самом деле? Не стесняйся, тут все свои, только без вранья.

Я сидел и слушал, не понимая, почему все смеются над заявлением, – ничего смешного в нём нет. Гражданину преступник проломил голову, да ещё в кабинете опера, – а они не смогли его даже задержать… Что за такие сотрудники милиции, как он мог всех их обмануть? Вот попал так попал в коллектив служить… Где ещё, скажите, из кабинета опера преступник может запросто сбежать, и никто его даже не задержит?

– Что рассказывать? Вы же знаете, вчера было моё последнее дежурство, – стал объяснять Арсен. – С понедельника иду в отпуск и уезжаю на родину, – последние мои деньки, скажем так, в родном отделе. После дежурства зашёл в «Канцтовары», купил авторучку и вернулся обратно – кое-какие есть недоделанные дела, с канцелярией должки остались, все чернила исписал. В коридоре встретил Перлина – он объяснил, что вчерашнего грабителя задержали, его допрашивает Филиппов. Вот я и зашёл к нему на огонёк. Дай, думаю, напоследок помогу ему раскрыть преступление. Я же не знал, что Филиппов допрашивает свидетеля, а подозреваемый находится у Гусинского. Мне же Перлин сказал, что подозреваемый у Филиппова, – я был уверен на сто процентов, что это жулик. В кабинете Филиппова я почувствовал себя плохо. Решил попить воды, закружилась голова – видимо, на дежурстве устал, выездов на происшествия было много; можете в дежурке проверить мои слова – вам подтвердят, – и из рук непроизвольно выронил графин. Который, падая, вскользь коснулся головы потерпевшего! Какие-то потерпевшие пошли слабенькие… Когда он очнулся – я извинился, мы с ним разошлись по-дружески. А что заявление написал на меня… Так, видимо, ему знакомый адвокат посоветовал – хотят денег с меня срубить, – объяснил Арсен.

– Ты что, не понял всей серьёзности ситуации? – сказал Морозкин. – Не успеешь доехать до Сочи, тебе прокуратура ласты склеит. Иди к потерпевшему на поклон и договаривайся на мировую, пока этому делу хода не дали. Копия заявления для прокуратуры пока у меня. День тебе сроку, чтобы все разногласия с ним уладил. Канцелярские товары ещё приплёл к своему оправданию – ну и врать ты горазд! Все оперá видели, что ты пил пиво в баре как раз напротив отдела. Говоришь, чернила у тебя кончились? Ну-ну! Врать бы лучше научился – хотя бы так, как это делает наш местный Остап Бендер – твой коллега Гусинский. Понял?

– Так точно, понял, – ответил Арсен.

– Ну, а у вас почему такая произошла неразбериха? Филиппов, тебе же дежурный поручил взять объяснение у жулика? Почему вместо него у тебя в кабинете оказался потерпевший? – грозно спросил у другого подчинённого начальник.

– Василич, я с жуликом ранее знаком – сами понимаете, он немного мне «помогает», – сказал один из оперов (я так понял, тот самый «Остап Бендер»), – поэтому попросил Филиппова поменяться с потерпевшим.

– Ладно, давайте эту тему закроем. Прокурор звонил – обещался в понедельник к нам в гости заглянуть. По отказным материалам с нами хочет побеседовать, так что их подшаманьте, как следует – особенно у кого сроки по ним заканчиваются. Тебя это непосредственно касается! – Морозкин внимательно посмотрел на Гусинского. – Он лично с тобой будет беседовать за твоё «творчество». Всё! Планёрка закончена – все по коням. Семёнов и Бондаренко, останьтесь.

… – Александр, познакомьтесь, – представил меня начальник. – Это Бондаренко Владимир Иванович, твой наставник. Тебе на первое время понадобится опытный сотрудник, а то, не ровен час, оперá научат чему не следует… Как вон Геленидзе: взял и пробил графином голову потерпевшему, перепутав с подозреваемым. Иваныч, пусть Александр на первое время поездит с дежурным опером на преступления – посмотрит, что да как, главное – с бумажной волокитой разберется. Да, чуть не забыл: пистолет пусть в дежурке ему выдадут, и ключи от сейфа у Геленидзе заберёт. И пока не освоится – пусть посидит с тобой в кабинете.

– Хорошо, Василич. Я сначала Александра познакомлю с лицами, состоящими под надзором. У него на участке числятся восемнадцать человек, и все блатные. Один из них – «смотрящий». Заодно и проверим, как они соблюдают режим проживания. Может, посчастливится, так пару протоколов составим. Вообще, суки, распустились – дома не ночуют…

– Ты, Александр, пока присматривайся ко всему, что вокруг происходит, – разъяснял наставник. – Сходи в дежурку, в камеры загляни – их у нас две, одна общая, другая, что поменьше – для оперразработок, в основном оперá ей пользуются. У тебя пока нет негласных помощников, но скоро они тебе понадобятся, вот там их можешь найти. Все оперá начинают свою работу с утренней проверкой камер для задержанных. Иногда туда попадают наши «помощники» – лишний раз им поможешь не платить штраф, а они тебе пару интересной информации расскажут. Так что с утра надо будет пораньше приходить на работу и знакомиться с протоколами на граждан, которые по разным причинам находятся в них. Некоторые так по глупости попадают – в основном по пьянке, такой наш оперской контингент. Бывают среди них лица, которые нам интересны для дальнейшего использования в работе. Ты их можешь без разрешения дежурного забрать к себе в кабинет и побеседовать – может, кто-нибудь из них пойдёт с тобой на контакт, захочет тебе помогать, так нужно провести с ним разведопрос. Знаешь, что это такое?

– Да, в школе милиции изучали, сдавали по нему экзамен, – ответил я ему.

– Научишься пользоваться разведопросом – проблем у тебя ни в работе, ни в жизни не будет. Это основное, что должен знать настоящий опер. Он тебе поможет как при беседе с нормальными гражданами, так и с жуликами. Не козыряй ни перед кем оперскими корочками: хвастовство у нас не приветствуется, как и карьеризм. Будь со всеми на равных. Опер – он как святой Серафим Саровский: к нему все люди идут за помощью, от простого рабочего до судьи. У них раз в жизни что-нибудь да украдут из квартиры или дачи. Ворам по барабану, у кого воровать. Вот поедешь с дежурным опером —насмотришься всего: от кражи детской коляски до убийств.

– А когда я поеду?

– Да завтра и поезжай. Чем быстрей войдёшь в русло, тем легче будет в дальнейшем. Сегодня пару подназорников с тобой проверим, но это будет вечером. Сам знаешь, им нельзя отлучаться с 8 часов вечера до 6 утра – а и то умудряются нас обманывать. Их проверяешь – они даже вида не подают, что собираются нарушить режим, но после твоего ухода – шмыг на улицу и пару норковых шапок с граждан снимут… Работа у них такая – воровать, а наша – ловить.

В кабинет, где меня на первое время определили, заходили оперá и знакомились со мной. Мне показалось, что они все готовы помочь на первых порах. Это меня успокоило – есть к кому обратиться, если что будет непонятно.