Затерянные во времени - Юлия Ветрова

собственную.

— Если только поэтому, то я расскажу тебе безо всякой платы.

Иса прикусила губу и долго молчала.

— Нет. Не только поэтому. Я хочу. Только я всё равно думаю, что ты мне не поверишь.

Дерек кивнул и поймал её руку. Они снова сидели у костра, но тот чадил едва-едва, укрытый от промозглого осеннего дождика шатким заграждением из ветоши.

И Иса заговорила. Она говорила, закрыв глаза — долго и не слыша себя саму. Об Империи, владевшей звёздами. О храмах и дворцах, вздымавшихся к солнцу. И о холодных людях, живших между звёзд. О вселенском свете, который великий Орден назвал своим маяком во тьме. Об Ордене, который заставлял своих неофитов клясться, что они будут защищать жизнь — и о том, как Орден бросил остатки людей, оставив их умирать среди холодных звёзд. О том, как рушились пирамиды этого звёздного мира, и о том, как двое стояли спина к спине, ожидая смерти и моля звёзды о её приходе — и о том, как смерть минула одного из них, оставив выброшенной рыбой на берегу чужого мира вдыхать воздух, обжигающий лёгкие наждаком.

— Всё здесь чужое, — говорила Инэрис, — чужое небо, чужие звёзды… И всё здесь ненастоящее. Я не могу сказать почему. Настоящее осталось там. Оно сгорело дотла, и его не будет больше никогда. Я была плоть от плоти того мира, но мир погиб, а я осталась жива. И мне никогда не понять, как могло так случиться. Я клялась, что умру, чтобы защитить этот мир. И я всегда буду виновата в том, что выжила.

Дерек слушал её внимательно, не пропуская ни слова мимо ушей. Много позже он сложит песню о мире, гибнущем между звёзд, и эту песню подхватят барды всех народов, разнося по дорогам семи ветров.

Инэрис была права, он в самом деле многое не понимал и многому не верил. Он не понимал, откуда могут быть другие солнца, и как может стальная птица подняться выше неба. Он не верил, что там, между звёзд, нету воздуха, и лёгкие разрывает огнём.

— Если так, — спрашивал он, — то как ты выжила? Когда твоя птица сгорела. Даже если ты богиня, ты должна была дышать.

— Меня… — Инэрис задумалась. Она изо всех сил старалась подбирать слова, которые Дерек смог бы понять. — Меня спас хрустальный гроб. Для того, кто спит в нём, время не движется. И снов там нет. Но когда он упал на землю… Я проснулась. Я не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как я уснула. Для меня время потеряло счёт. Оно не имеет смысла, потому что теперь я так же, как и ты, иду от рождения к смерти. Только моя смерть — бесконечно далека.

Дерек много не понимал. Но боль, которая владела любимой, была ему понятна.

— Знаешь, — сказал он. — Я много лет не был дома. И я знаю, что не вернусь туда никогда. Ты спросила, откуда родом была моя мать… в детстве, когда я был маленьким, она рассказывала мне об огромном острове там, на западе. Он раскинулся посреди океана, и жизнь там была непохожа на нашу. Люди там всегда рождались высокими и прекрасными. И они пели песни, которые я пел тебе. Я думал, что это сказки.

Иса вскинулась и внимательно посмотрела на него.

— Что стало с этим островом?

Дерек покачал головой.

— Я не знаю. Никогда я не пытался его искать. Нас выбросило на берег бурей, и я всегда знал, что никогда не увижу свой дом. Но… Я никогда не стремился туда. В этом мире много того, что даёт моей жизни смысл. Так зачем искать то, чего мне не найти никогда?

Взгляд Исы оставался цепким.

— Дерек, ты понимаешь, что это значит?

Дерек вздохнул.

— Я что, дал тебе цель?

Иса усмехнулась, и Дерек узнал ту незнакомку, которую он встретил когда-то в крепости Годфрида. Ту воительницу, взгляд которой заставлял врагов складывать оружие.

— Дерек, мы найдём этот остров. Я думаю, там живут такие же, как и я.

Глава 3. Руины

Дезмонд сидел в столовой ордена, рассматривал чаек, кружащихся над побережьем и потягивал холодное пиво из большой литровой кружки.

Прошло уже две сотни лет с тех пор, как было принято решение возродить орден. С тех пор, как они с Галактионом вместе стояли на крыше разрушенного небоскрёба на одной из последних выживших колоний Империи и рассматривали руины города, некогда бывшего мегаполисом.

— Как думаешь, Империя сможет восстановиться? — спросил тогда Дезмонд.

Галактион покачал головой.

— Я тебе говорил, империя проиграет.

Дезмонд молчал какое-то время, а затем повернулся к нему.

— Знаешь, о чём я думаю всё время?

Галактион ответил вопросительным взглядом.

— Ты ведь мог остановить всё это раньше. Ты мог поговорить с их предводителем до того, как была бы разрушена Нимея, до того, как погибли бы миллионы людей.

Аэций долго молча смотрел на него.

— Ты считаешь, я позволил им умереть?

— Не знаю. Я задаю вопрос, на который у меня ответа нет.

Галактион покачал головой.

— Я говорил Авроре. С самого начала. Но она не верила. Но даже если бы я и смог её убедить… Тот, кого они называют Хозяином, не стал бы меня слушать. Только тогда, когда его ярость была насыщена… — Галактион покачал головой. — Не думай, что я доволен тем, что получилось. Я всегда считал, что лучше такая правительница, как Аврора, чем бесконечная вражда. И я бы не стал разрушать империю, как хотели сделать это вы. Если бы только мог остановить войну раньше — я сделал бы это.

Галактион замолчал и добавил после долгой паузы.

— Мне не стоит этого говорить, но я тоже знаю далеко не всё. Мне кажется, раньше я знал больше… Я знал имя того, кого теперь могу назвать только «Тот». И как бы я не пытался вспомнить его теперь — у меня не выходит. Я помню, что были ещё такие как мы с ним. Но когда я пытаюсь вспомнить лица и имена, память ускользает и начинает болеть голова. Только его лицо… стоит перед глазами так чётко…

— Таких как вы с ним? — перебил его Дезмонд.

Галактион отвернулся и долго смотрел на небо.

— Да… таких как он и я.

— Хочешь сказать, у тебя тоже есть пара тысяч кораблей класса А?

Аэций сухо рассмеялся и покачал головой.

— Всё, что у меня было — уничтожено. Терс Мадо… погибли все. И базы, корабли… Всё. Хотя, — Аэций вдруг усмехнулся уже по-другому, — думаю,