Журнал «Вокруг Света» №08 за 1993 год - Вокруг Света

На гражданском вертолете не было ни аварийных радиобуев, ни радиостанций, спутники бесстрастно пролетали мимо. Надеяться пострадавшим оставалось только на дым костра да на оперативность диспетчеров в порту вылета. В Федеральную службу поиска и спасения известие о катастрофе пришло лишь тогда, когда пострадавших уже доставляли в больницу аэропорта мыса Шмидта. И военные тут же направили туда самолет с врачами из Анадыря, а затем из Москвы со специалистами из госпиталя имени Бурденко. Нет, в нашей жизни нельзя надеяться на безаварийное существование... И армии спасателей нужно тренироваться, быть, как говорится, всегда начеку.

В. Орлов

Пятый долг

Пять обязанностей возложено на мусульманина Аллахом: вера — шахада, молитва — салат, пост — саум, милосердие — садака и хадж.

Хадж — паломничество в Мекку, поклонение священному Черному Камню Каабы, самая почетная из них. И самая трудная: не каждый вынесет тяготы путешествия, да не каждому оно и по карману. Но что это за обязанность, если бы была она легка? Тому, кому это не под силу — физически или финансово, — предоставлена возможность споспешествовать уходящему в хадж и тем сделать доброе дело. Но только тот, кто совершил паломничество, имеет право на титул «хаджи» и на ношение зеленой чалмы.

Титул хаджи можно получить и совершив паломничество в Иерусалим. Мусульмане-шииты, кроме того, приходят поклониться в святые для них города Мешхед, Кум и Наджаф; тогда к имени их добавляется, например, «мешхеди», что тоже очень почетно. (Не зря среди шиитов-азербайджанцев одно из самых распространенных имен — Мешади, что и значит «мешхеди», но произнесенное с азербайджанским акцентом. Православные же болгары заимствовали слово «хаджи», что у них означает «совершивший паломничество в Святую Землю» — а отсюда такие странные для нашего уха сочетания, как Хаджи — Попов. — Прим.ред.)

Паломники прибывают в саудовский город Джидда, откуда начинается собственно хадж — всеми возможными видами транспорта, но сейчас все больше самолетами.

Некоторую часть билетов оплачивает король Саудовской Аравии, тем приумножая добрые дела. Он ведь «шериф» — хранитель священных городов Мекка и Медина, и потому обязанности по поддержанию порядка, по питанию и медицинской помощи ложатся на саудовцев.

В Джидде паломник снимает с себя обычную одежду и надевает одеяние из двух кусков несшитой ткани: опоясание для бедер и накидку на плечи. Возможно, обычай этот происходит от того, что святые города — место мира, а пользоваться саблями и кинжалами, когда одежду надлежит поддерживать, невозможно. Впрочем, дела эти давно минувших дней — сабли и кинжалы. Сейчас времена другие и возможности тоже; несколько лет назад иранские паломники-хомейнисты пытались учинить в святых местах беспорядки, невзирая на несшитую одежду. Потому саудовская полиция зорко бдит.

От Джидды до Мекки — 90 километров, их преодолевают на автобусе. Зато по Мекке идут пешком, произнося предписанные молитвы.

Подойдя к Черному Камню, укрепленному в одной из граней Каабы, паломник целует его и обходит вокруг гигантского храмового куба семь раз: первые три быстро, а последние четыре — медленно.

Потом нужно пробежать меж двух холмов. Тот, кто по старости ли, по увечью ли не в силах бежать, может нанять тележку, которую катят специальные люди. Тем они кормят себя и свою семью и в том их ремесло, угодное Аллаху.

Затем в долине, в 15 километрах от Мекки, паломники собираются на холме и ждут темноты. А на следующий день побивают камнями в Мине два каменных столба — символы шайтана и идолопоклонничества. Поскольку происходит это на праздник Ид-аль-Аддха, известный мусульманам нашей страны и ближнего зарубежья как Курбан-Байрам, что значит Праздник жертвоприношения, завершает хадж принесение жертвы Аллаху — верблюда, барана, козла. Их покупают тут же, и они должны быть лишены недостатков. Убивают их по строгим правилам, направив голову в сторону Каабы (в других странах — всей Мекки), стремясь, чтобы животному было причинено как можно меньше страданий. Большую часть мяса раздают бедным.

Когда на огромной площади вокруг Каабы разносится призыв муэдзина: «Аллах акбар» — «Бог велик», миллионы людей, повторяя эти слова, делают одни и те же движения: поднимают руки, сгибаются в поясном поклоне и становятся на колени, касаясь лбом земли.

Все они мусульмане, ибо иноверцу вход сюда запрещен, и все они отныне — хаджи.

Исполнившие пятый и самый важный долг.

Шадхан Бадханов Фото из журнала «Los Aventureros»

Музыканты пью

Я отправился в путь весной 1352 года. Занимаясь историей и культурой страны, увы, не всегда имеешь возможность путешествовать по ней. Даже живя в этой стране. Я — бирманист, и мне несомненно повезло, что удалось три года прожить в Бирме. Но каждое путешествие приходилось рассматривать как счастливую возможность, довольно редкую.

Может быть, поэтому я никогда не ездил по стране случайно, но всегда заранее готовился. Оттого-то, наверное, каждая поездка приносила результат.

В тот раз наш маршрут проходил по местам, где расположен древний город Тарекитара.

Из Рангуна выехали рано утром, еще до рассвета, чтобы сделать основную часть пути до наступления дневной жары.

Через несколько часов встретился скромный указатель с надписью: «Старый город Тарекитара». Стрелка указывала направо. Дороги, однако, практически не было, еле виднелась колея. Пришлось остановиться, чтобы решить, что же делать дальше.

Как это обычно бывает в Бирме, мы сразу же оказались в кольце жителей из соседних деревень, которые с любопытством смотрели на нечастое в этих местах явление белого человека. Выяснилось, что проехать до развалин города нелегко, да к тому же требуется специальное разрешение департамента археологии.

— А вы сходите к настоятелю монастыря,— предложил пожилой крестьянин с обмотанной полотенцем головой.— Он много знает о древнем городе. Даже покажет вещи, найденные в Тарекитаре. У Ньяна Васа зовут этого достопочтенного человека.

Так мы и поступили.

У Ньяна Васа встретил нас приветливо и сразу же отдал какое-то распоряжение мальчику-послушнику. Вскоре тот вернулся со шкатулкой из потемневшего серебра.

— Вот это монеты, которые чеканились из серебра тысячу лет назад в государстве пью,— сказал монах и высыпал на стол горсть монеток.

... Народ пью, исчезнувший народ.

Ради него, ради того, чтобы увидеть его следы, собрался я в «старый город Тарекитару». Интерес к пью возник не случайно: каждый, кто занимается Бирмой, начинает с культуры этого народа. У целых народов, как и у отдельных людей, по-разному складываются судьбы. Греки, например, известны с глубокой древности, они продолжают существовать и сейчас. Скифы — ослепительно вспыхнув на историческом небосводе, подобно кометам, исчезли в толще времени. (Тут, конечно, можно спорить: и о том, насколько потомки древних эллинов — нынешние греки, и о том, в каких современных народах продолжаются скифы.) Народ пью создал высокоразвитую самобытную цивилизацию на территории современной Бирмы в первых веках нашей эры, а затем сошел с исторической арены. Остались древние города — развалины по большей части. Знакомые бирманцы посоветовали побывать в Национальном музее Рангуна, чтобы лучше узнать судьбу пью. Бирманцы — предупредительные, всегда готовые прийти на помощь, люди. В музее моим гидом вызвался быть смотритель У Кхин Ньюнт. Так что у меня все ранее прочитанное о пью дополнилось рассказом У Кхин Ньюнта. Вот какая сложилась историческая панорама жизни народа пью.

Пью говорили на одном из языков тибето-бирманской группы. Они появились в среднем течении реки Иравади на рубеже эр, переселившись, как полагают ученые, из северо-восточных районов Китая. В долине Иравади пью создали крупное государство. Оно просуществовало с I по IX век нашей эры. Известны три его главных центра — города Пейктано, Тарекитара и Халинджи. Государство пью было немалым: расстояние от Тарекитары до Пейктано — 100 километров, а до Халинджи — 500.

— Археологи лучше всего изучили Тарекитару, это около нынешнего города Пром,— сказал У Кхин Ньюнт.— Там сохранились развалины древнего городища. Пять километров в диаметре, обнесено высокими стенами со рвом и земляными валами.

Пью знали секреты обработки металлов, были искусными стеклодувами, изготовляли керамическую, глазурованную посуду. Подобно тому, как сохранился «водопровод, сработанный еще рабами Рима», дошли до наших дней ирригационные сооружения, возведенные пью тысячелетие назад. Ими пользуются и сейчас.