Изгоняющий бесов. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

на пол и одним махом стянула сорочку через голову.

Мне в лицо ударило таким настоявшимся жаром, что я чуть не упал.

Кое-как сумев выровнять дыхание и волевым усилием приглушить грохот собственного сердца, я сунул руку в сумку, достал Псалтырь, полбутылки водки, церковную свечу и спички. Вроде бы ничего не забыл? Ну, нет так нет, справимся чем бог послал.

Сначала я молча перекрестился, потом храбро выпил из горла, зажёг свечу и, красноречивым жестом заткнув рвущееся из уст Прасковьи «агась?», быстро начал читать вслух:

— Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли… И ныне и присно и во веки веков…

«Аминь» сказать не успел, потому что буквально в то же мгновение откуда-то из-под колена девушки материализовался крохотный огненно-рыжий бесёнок, побежал по её бедру, уселся на плече и, свесив ножки, показал мне язык.

— Ах ты ж, сволочь мелкая…

Если вы помните, то рыжих бесов похоти отваживают матом, но этот был столь нагл и бесцеремонен, что я невольно замахнулся на него Священным Писанием. Невинная Прасковья сдуру радостно взвизгнула, из-за занавески мгновенно вынырнули её мамаша со своей мамашей, любопытный доберман, а вслед раздался крик отца Пафнутия:

— Дак то не рыжий бес, дубина, то оранжевый! У его цель-то иная, его от и бить не…

Поздно. Я попал, с размаху прихлопнув оборзевшего бесёнка тяжёлой книгой прямо на левом обнажённом плече перезрелой девицы Тулуповой…

Сама она от моего удара даже не пошатнулась, стоя как мраморная греческая кариатида, а вот в комнатке резко потемнело, после чего неожиданная вспышка света резанула по глазам…

— О, смотрите, ещё один.

— Нэ адын, батоно, а с сабакой!

Ничего не понимаю. Кто-то заботливо похлопал меня по щекам и столь же резко убрал руки, натолкнувшись на недовольное собачье ворчание.

Я открыл глаза. Закрыл их. Протёр. Снова открыл.

Картинка не изменилась, но увиденное ни капли не обрадовало.

Белый коридор. Блёклые нейтральные обои. Лампы дневного света под потолком.

Дверь. Одна, белая, без всяких опознавательных знаков.

На узкой длинной лавочке, словно в очереди на приём к терапевту в поликлинике, сидят трое мужчин. Один бритоголовый в мятых рыцарских доспехах и плаще Тевтонского ордена, второй загорелый, с дредами, в тёмных очках, простых джинсах и рубахе гавайского образца, третий вообще почти голый, а всё тело у него раскрашено татуировками, как у древнего воина майя. Колоритные ребята, каждый как с картинки.

Последним сижу я, дурак дураком, ничего не понимаю, в руках книга, на плече сумка, а прямо передо мной виляет обрубком хвоста верный Гесс.

— Шо, братуха, первый раз здесь? — хмыкнул рыцарь, и остальные подбодрили меня снисходительными улыбками. — Та не дрейфь, где наша не пропадала!

— Э-это рай… или… мы все умерли? — спросил кто-то. Видимо, я.

Все дружно загоготали.

Ладно, допустим, я сморозил глупость. Но ржать-то чего, нельзя нормально объяснить?

Гесс нервно гавкнул на хохочущих во всю пасть, и парни мигом примолкли. Что ж, хоть кто-то здесь на моей стороне.

Меж тем из дверей неизвестного кабинета послышался металлический голос:

— Следующий.

Тевтонец встал, подмигнул мне, оправил плащ с чёрным крестом и шагнул вперёд. Дверь открылась и закрылась без звука. Что же у вас тут происходит, а?

— Бесогон? — Голый мужчина в наколках протянул мне руку. — Не бойся, бесобоем будешь, как мы! Ты, вижу, прямиком с первого задания. Завалил?

— В-возможно, — чуть сбившись, ответил я, автоматически пожимая его ладонь. — Понимаете, там должен был быть рыжий бес, а получается, оказался какой-то оранжевый.

— Вах, знаэм таких, — поддержал разговор парень в гавайке. — Матом нэ вазьмёшь, дарагой, я их крестом святой Нинон бил. И тоже папал, э-э!

— А я Святым Писанием ударил…

— Следующий.

— Пара мне, да, — привстал «гаваец» с грузинским акцентом. — Пашёл на задание, будете в Тбилиси, захадите, как братьев приму, стол накрою, шашлык, хинкали, хачапури, сациви. А вино-о, вах! Просто сказка будет, а не вино-о!

— Следующий!

Приглашаемую сторону сдуло, как муху вентилятором. Оставшийся собеседник в наколках осторожно протянул руку, намереваясь погладить моего добермана, но, встретившись с ним взглядом, передумал.

— В общем, ничего не бойся. Ты не умер, никто из нас не умер. Просто считай, что перешёл на другой уровень, попал в Систему. Твой учитель не рассказывал тебе о братстве Ордена бесобоев?

— Нет, отец Пафнутий ничего такого не…

— Ха, так старик жив ещё?! — заметно обрадовался голый. — Я знал его, видел в деле, знатный бесогонище был, пока от дел не отошёл. Вот уж не думал, что он в наставники пойдёт, дядька-то педагогическим терпением не отличался ни разу.

— Следующий.

— Всё, держись. За мной пойдёшь.

Мы с Гессом тоскливо уставились на белую дверь без всякой надписи, за которой исчез уже третий человек. Странно это всё-таки: туда заходят, оттуда не выходят. Ещё какой-то Орден бесогонов, о котором, получается, мой наставник знал. Не мог не знать, раз его там знали!

Пёс опустил голову и ткнулся носом мне в колено. До меня вдруг дошло, что я почему-то совершенно не обратил внимания на то, как он сюда попал. Если я накосячил и меня забрали в какую-то там Систему, то при чём тут ни в чём не повинный пёс отца Пафнутия?!

— Сам в ахрене, — тихо признался Гесс.

— И не говори, — вздохом ответил я, прежде чем понял, что, собственно, произошло.

Доберман разговаривает! Представьте себе на минуточку, в каком же я был раздрае чувств, если вдруг воспринял это как должное, не испугался, не впал в истерику, не полез на потолок, не кинулся переспрашивать или звать на помощь доктора. Двух, психиатра и ветеринара!

Хотя человеку, видевшему бесов, наверное, можно и не удивляться говорящему псу…

— Следующий.

Повинуясь зову металлического голоса, я быстро встал, оправил рясу, пригладил волосы и, сунув в сумку Псалтырь, решительно взялся за ручку двери. Гесс с надеждой потянулся за мной.

— Ждать. Сидеть и ждать, — приказал я.

— А вдруг мне будет скучно и одиноко? Ну пожалуйста, ну возьми меня, возьми, возьми-и…

— Заходите уже оба, — потребовал голос.

Я мысленно махнул рукой на всё, потом разберёмся, и, потянув на себя дверь, вошёл в маленький чистенький и очень уютный офис. Доберман, словно вода, просочился следом.

Итак, описываю всё детально, как нас учили в армии, и с псевдонаучными комментариями, как наставляли в университете. Небольшой, но плотно заставленный всем необходимым рабочий кабинет. Большой планшет на подставке вместо компьютера, полупрозрачный стол с выдвижными ящиками и рядами аккуратно уложенных папок, ручек, карандашей, степлеров и