Журнал «Вокруг Света» №05 за 1988 год - Вокруг Света

— Нет, такого в наших краях не было,— ответил Александр Степанович.

— Ваши земляки по тундре много говорят о «снежном человеке», но никто никогда не видел его,— сказал я.

— Нашли чему удивляться. У нас девять лет по соседству медведь живет. Я отпечаток каждого его когтя на лапе уже отличаю. Однако самого мишку не видел ни разу. Знаю, где он ходит. Отнесу ему поесть. Думаю, хоть раз подсторожу да одним глазом гляну. Нет, не попадается.

Вычин сообщил, что дальше по насыпи от местечка Лебединого пойдут сплошные рельсы. В Лебедином живет охотник, у него есть тележка. Даже если самого охотника не будет дома, тележку эту можно будет взять и двадцать километров проехать на ней до Ивана с Ярудея. Ярудей — это речка. Все, кто живет поблизости от Ивана, знать не знают его по фамилии и отчеству. Иван с Ярудея, только так его и зовут.

Охотника дома не оказалось. Зато на рельсах мы сразу увидели тележку с широкими самодельными колесами...

Впервые за время похода мы ехали с комфортом и все вместе. По очереди разгоняли тележку, запрыгивали на нее. Под уклон она катилась, весело постукивая на всю тундру.

Приближаясь к мосту над рекой, я привстал, вгляделся вперед. И не увидел на мосту рельсов. На нем не было вообще ничего, кроме боковых ферм и их верхнего крепления. Насыпь обрывалась в воду.

— Прыгай! — закричал я. И первым полетел под откос.

Вторым покинул тележку Павел. Но врезался в дерево. Сережа Вилков приземлился удачно.

Когда мы подбежали к Павлу, тот глухо постанывал.

— Паша, что? — спросил я.

— Спина,— еле прошептал он.

Осторожно вынесли его на насыпь, раздели до пояса. Через всю спину Павла шла ссадина.

А тележка тем временем стояла на другом берегу. Оказалось, рельсы, лишившиеся опоры — мостовых быков,— прогнулись чуть ли не до самой реки и с насыпи их не было видно.

Стальной путь держался на одних накладках, скрепляющих стыки. Чтобы рельсы не разошлись, охотник с Лебединого связал их проволокой и продолжал ездить по опасному участку.

Мы прикинули ширину реки. Она разливалась метров на сто.

— Сережа, сгоняешь за тележкой? — спросил Павел, уже пришедший в себя.

— Сроду не ходил по натянутой проволоке, а здесь, видно, придется,— ответил Вилков. И, оседлав одну рельсу, пополз к противоположному берегу реки.

Вилков благополучно добрался до вагонетки. Разгрузив ее, осторожно покатил назад.

Павла посадили на тележку и снова пошли вперед. Рельсы раскачивались под ногами, и от страха нас прошибал пот. Шагая по висячей стальной магистрали, мы крепко держались за борта тележки, чтобы не оступиться.

К счастью, переправа закончилась благополучно, и вскоре за мостом мы очутились во владениях Ивана с Ярудея. Старый охотник удивился появлению людей с велосипедами не меньше тех, с кем мы встречались до него. Угощая нас славной ухой, он рассказывал о своем одиноком житье-бытье.

— Жена меня бросила, вот и уехал сюда, живу отшельником. От нечего делать развожу рыбу да дичью промышляю. Сейчас, правда, отпуск у меня, так дома сижу. А то бы не застали здесь.

Иван был богачом по сравнению с семьей Бычиных. Он имел моторную дрезину, моторную лодку. Его владения простирались на семнадцать километров от дома в сторону Енисея.

На моторной дрезине он довез нас до конца своей земли. Дальше лежала река, над которой опять висели рельсы. Быки, вплотную подходящие к берегам, осели, и стальная магистраль выгнулась над водой.

— Боюсь я катиться по этой дуге,— проговорил Иван.

Но экспедиции не оставалось ничего иного, как снова оседлать рельсы.

В Красноселькупе нам сказали: «Вы никогда сами не сможете попасть в верховья реки Турухан». Дело в том, что несколько речек брали свое начало там же, где Турухан. Все они бежали к Енисею, но только Турухан впадал в него. По Турухану велоэкспедиция хотела сплавиться до Туруханска, а оттуда уже перебраться в Норильск.

Пока мы думали-гадали, где и по каким просторам проложить дальнейший маршрут, выяснилось, что шестидесятивосьмилетняя охотница, селькупка Кики-Аки собирается навестить брата, живущего в верховьях Турухана. И она согласилась провести нас.

Сначала Кики-Аки повела нас все по той же насыпи. Мы ехали и шли по ней еще два дня. На одном из привалов я сказал ребятам: «Пойду поохочусь. Что-нибудь подстрелю на ужин». Сошел с насыпи и осторожно стал пробираться к ближайшему озерку. Заметил серых

гусей и, преследуя их, потерял насыпь из виду. Повалил мокрый снег. Он шел почти каждую ночь и переставал лишь утром.

Двенадцать патронов я израсходовал на гусей, так что подать сигнал уже было нечем. Да и если бы патроны были, все равно Павлик с Сергеем, услышав выстрелы, решили бы, что моя охота продолжается.

Я кружил между озерами, здесь их множество, и только под утро, когда начали подавать первые робкие голоса пуночки, наткнулся на возвышенном берегу безымянной речушки, связывающей два озера, на деревянный двухметровый крест. Надпись на нем была неразборчива. Я вспомнил особенности захоронения: «Если встать лицом к надписи на кресте, то перед тобой будет восток, позади запад, а перекладина креста покажет север и юг». Стоя возле этого своеобразного компаса, начал вспоминать, что мы шли по насыпи на северо-восток, а когда я отправился охотиться, то взял влево и ни разу не пересек старую железную дорогу. Крест помог мне. Часа через два я набрел на насыпь и добрался наконец-то до палатки.

Парни не спали, всю ночь искали меня.

...Вскоре насыпь кончилась. Мы пошли по лесотундре, катя велосипеды. Кики-Аки, поглядывая на нас, посмеивалась: «Бросьте вы их, они только мешают».

На ночлег старая селькупка располагалась прямо на голой земле возле костра. Мы же залезали в палатку, в спальники. И она снова подтрунивала над нами:

— На печке дома вам надо лежать, а не по тундре путешествовать. Вы бы еще кровати с собой взяли.

Однажды мы решили последовать ее примеру и заночевать у костра. Совсем не выспались: с одной стороны поджаривались, с другой стороны брал холод.

Стреляла Кики-Аки превосходно. Из нашего ружья она без промаха била по любой мишени. Благодаря ей мы имели богатейший стол из различной дичи.

К Турухану она вела нас неделю. Когда мы вышли к реке, попрощалась с нами и пошла по одной только ей известной тропе к своему брату.

У реки мы разбили лагерь и два дня рубили из сухих деревьев плот. Приспособили к нему два весла — спереди и сзади. И поплыли к Енисею.

Редко приставали к берегу. Во время одной из стоянок нам сказочно повезло. Нашли самую настоящую печку-«буржуйку». Набрали дров. Пыхтит наш пароход по реке, отмахивает за сутки километров по пятьдесят-шестьдесят. Мы вспоминали, что и Глебу Травину приходилось пользоваться водным транспортом.

Приближался Туруханск. Но перед самым финишем случилась беда. Плот налетел на подводные камни и развалился. Два велосипеда утонули сразу же. Один, помятый бревнами, сумели спасти. Спасли и рюкзаки со снаряжением. Мокрые, лишившиеся машин, мы стояли перед Туруханском. Нашли дорогу. Потащились по ней. Навстречу попался старичок на телеге. «Куда металлолом несете? — спросил у нас, показывая на велосипед.— Отдали бы мне на запчасти. Внукам надо подремонтировать энти коляски».

Мы отдали ему последнего нашего друга.

В Норильск прилетели самолетом.

Более чем три тысячи километров мы проехали, прошли, протащили на себе три машины до самого Енисея. Но в Хатанге финишировали на плоту. На следующий год мы должны осуществить, второй этап велопробега — от Хатанги до Уэлена. И, может быть, снова придется где-то ехать, где-то нести велосипеды на себе. Но от задуманной цели мы не отступимся.

Салехард — Красноселькуп — Туруханск — Норильск — Хатанга

Чао лей, люди моря

Вот оно, Андаманское море, взявшее в кольцо пены остров Пукет. Утром песчаные пляжи острова пестрят загорелыми телами. Вечером солнце перебрасывает к берегу по морю красную дорожку, словно приглашает следовать за ним в новый день. Ночью при ярком свете луны дорожка вспыхивает вновь, на сей раз золотая... В этот час на берег по извечному золотому пути из морских пучин выбираются огромные черепахи.

Ласковое теплое море, сказочные краски — все это невольно наводит на мысль: вот он, рай для всех, жизнь и природа здесь улыбаются каждому.

— Каждому? Далеко не так,— говорит Сончай Петсатит, симпатичный человек средних лет. Мы сидим возле лавки сувениров.— Возьмите, к примеру, меня. Я долго скитался по стране, работал в Бангкоке, Паттайе, подрабатывал, обслуживая в качестве гида американских военных моряков. Этот род занятий не принес мне ни денег, ни счастья, ни семьи. Перебрался на Пукет и тут обзавелся семьей, родилась дочка, на приданое жены приобрел вот эту лавку. Но дела обстоят неважно, место неудачное. Здесь, у пляжа Ката-бич, обычно останавливаются небогатые туристы. Им не по карману, скажем, вот это зеркало в рамке из раковин или абажуры, светильники, торшеры из перламутра. Где выход? Попробую снова попытать счастья в Бангкоке. Если удастся, открою комплекс — магазин с рестораном «Дары моря». А пока только мечтаю — доход-то более чем скромный.