Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ай-май! — сказал кансамах. — Умерла!
Лела сидела над матерью не шевелясь. На лбу покойницы, теперь открытом, ясно обозначились две синие полосы — знаки браминской касты.
— Браминка? — спросил кансамах.
Лела кивнула головой.
Вдвоем с Лелой они подняли и вынесли легонькое сухое тело и положили его у стены сарая, в тени.
Кансамах ушел.
Лела прикрыла лицо Батмы старым белым сари с узорчатой каймой, сняла с ее руки на память синие стеклянные браслеты, молча, без молитвы, сжав руки, постояла над матерью и пошла прочь.
— Погоди, девочка! — остановил ее кансамах.
Он повел Лелу на веранду дома.
— Куда ты идешь?
— В Калькутту.
— Так далеко? — изумился кансамах. — Зачем?
— У меня там отец, — просто сказала девочка. — Он в темнице. Мать велела мне итти к нему.
— Разве ты можешь его спасти? — спросил кансамах.
— Я должна итти, — сказала Лела. — Мать хотела дойти и не дошла. Может быть, я дойду.
— Долгий путь! — сказал кансамах. — До Калькутты, ай-ай! — Он затряс головой. — Трудно, далеко!
Лела молчала.
— Я дам тебе рису на дорогу, — сказал кансамах.
Он достал мешочек и начал ссыпать в него из чашки вареный рис.
— Какого ты рождения? — спросил кансамах, точно вспомнив о чем-то. — Ты ела отдельно от матери.
Он хотел отдернуть сари с лица девочки, чтобы посмотреть знаки касты у нее на лбу. Но Лела шагнула назад к ступенькам веранды.
— Я чандала! — сказала девочка. — Не касайся меня.
Кансамах отступил, пораженный: «Чандала? Дитя недозволенного брака?.. Отверженная для всех каст, чандала?..»
— Ай-ай, — сказал кансамах. — Трудно тебе будет, девочка!
— Прости! — Лела хотела итти.
— Погоди! — Кансамах издали бросил ей мешочек с рисом. — Бери и иди с миром.
Лела низко поклонилась и пошла.
— Иди с миром! — кричал ей вслед кансамах. — Вон той тропой, вдоль берега Джамны, вниз, всё вниз по течению, выйдешь на Большой Колесный Путь. Иди Большим Путем, поверни на восток, спрашивай Калькутту, город саибов у моря. Проси милостыню в дороге, будешь сыта. У крестьянина проси, у райота, он сам беден, — подаст. Проси у сипая, пешего солдата, и у конного совара[4] проси — не откажет. Далеко обходи только слепцов, факиров и нищих. И не проси милостыни у саибов, они светлы лицом и темны сердцем. А пуще всего бойся тощего саиба на одноглазом верблюде!.. Иди, дитя, может быть, дойдешь.
Глава четвертая
УЗОР НА ПЛАТКЕ
Знакомая тропа привела Инсура к глухой почтовой станции, затерянной в лесу. Тростниковая крыша низкого почтового бенгало пряталась в густых зарослях. Инсур прошел прямо на кухню станции. Кансамах, повар, он же и смотритель станции, в одной белой повязке вокруг бедер и белой тряпке на голом черепе, тотчас узнал гостя.
— Добрый день! — сказал кансамах.
— Добрый день! — поклонился Инсур. — Есть ли новости?
— Есть! — ответил кансамах. Он повел гостя в свое собственное помещение, полутемную комнатку с тростниковой занавеской вместо двери. Здесь, в углу, на половике, под ворохом пахучей сушеной травы лежала небольшая связка писем.
— Вот! — сказал кансамах.
Инсур развязал пачку. Письма были и недавние, мартовские, были и старые, еще от начала февраля. Инсур быстро перекидывал конверты: он искал правительственных сообщений. Ага, вот! Серый пакет с большой сургучной печатью. Кто пишет? Генерал Герсей доносит из Калькутты генералу Ансону, в Симлу. Генерал Ансон, командующий Бенгальской армией, уже третий месяц отдыхает — это знает вся Индия, — он охотится на тигров в живописных окрестностях Симлы, в отрогах Гималайских гор. Генерал не нашел для себя более подходящего дела в такое время. Так, так. Что же пишет Герсей-саиб Ансону-саибу?
Инсур надорвал конверт.
«… Условия таковы, что я бессилен что-либо предпринять, — доносил генерал. — Я не имею возможности не только быстро перебросить воинскую часть из одного пункта Бенгала в другой, но даже во-время разослать приказы. Почта приходит с огромным опозданием, регулярная связь отсутствует, в период дождей все дороги становятся непроходимыми, курьерских верблюдов в достаточном количестве в моем распоряжении нет. Медлительность, нерасторопность, несвязанность действий, которые едва не стали губительными для Британской империи так недавно, во время Крымской войны, со всей силой проявляются сейчас в Индии. Приказы не выполняются или выполняются с непозволительным опозданием. Простые донесения с места на место идут по нескольку суток, — так, весть о прискорбных событиях в Барракпуре дошла до Калькутты только через семь суток, четвертого марта, — в то время как простой всадник доскачет от одного пункта до другого за два с половиной часа».
Улыбка поползла по смуглому лицу Инсура. Он читал дальше:
«… Мне нехватает британских солдат. Из-за войны с Персией почти вся королевская пехота отозвана к персидской границе, на всем протяжении от Калькутты до Динапура — четыреста миль — один европейский полк. Военные станции Бенгала и северо-западных провинций обнажены; в Аллахабаде пороховые склады под охраной одной лишь туземной стражи, в Канпуре одна неполная рота европейцев на четыре полка туземной пехоты, в крепости Дели — ни одного британского солдата… И это в такой момент, когда нужны меры решительные и крутые, когда малейшая слабость, малейшее промедление может стоить нам всей Индийской империи…»
Кансамах громко застучал медным котелком на кухне. Инсур сунул письмо за пазуху, быстро собрал разбросанные письма, прикрыл их травой и сел на пол перед занавеской, скрестив ноги, в спокойной позе молящегося индуса.
В щели тростниковой занавески он хорошо видел двор почтовой станции и всё, что во дворе происходило. Английская леди, проведшая ночь в бенгало, вышла во двор со всем своим штатом. Мем-саиб отъезжала. Четверо слуг вынесли сундуки и саквояжи леди. Носильщики стояли наготове, занавески, украшенные бусами, колыхались над просторными носилками. Служанки бегали по двору и испуганно суетились. Двое слуг подсаживали леди. Под балдахином носилок расправили большой походный веер. Сначала в носилки села нянька с грудным ребенком на руках, потом и сама леди с мальчиком постарше. Слуги подняли на плечи саквояжи, мешки. Наконец всё было готово. Носильщики, дружно вскрикнув, разом затопали босыми ногами и вынесли тяжелые носилки из ворот.
Снова стало тихо. Инсур вернулся к письму; дочитал его, затем сложил пополам и разорвал на много мелких кусков. Пускай командующий Бенгальской армией подольше охотится на тигров среди прекрасных холмов Симлы!.. Потом он откинул занавеску.
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- День гнева - Мэри Стюарт - Исторические приключения
- Золотая роза с красным рубином - Сергей Городников - Исторические приключения
- Порученец Царя. Персиянка - Сергей Городников - Исторические приключения
- Жизнь в средневековой деревне - Фрэнсис Гис - Исторические приключения
- Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший - Зарубежная классика / Исторические приключения / Разное
- Похитители бриллиантов - Луи Анри Буссенар - Прочее / Исторические приключения
- Гостиница тринадцати повешенных - Анри де Кок - Исторические приключения
- Мароны. - Майн Рид - Вестерн / Исторические приключения
- Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис - Исторические приключения / История