Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

В Германии все громче звучали голоса тех, кто требовал вернуть Эльзас и Лотарингию. Во Франции существовали сторонники отмены соглашений 1815 года. И вскоре с обоих берегов Рейна писатели-противники начнут обмениваться стихами. В этот литературный кулачный бой ввяжется Ламартин, а Мюссе дойдет до предвосхищения Поля Деруледа:

С немецким вашим Рейном мы в расчете,Он помещается в стакане нашем.А тот куплет, который напеваем, уходя,Сотрет ли гордый следНаших коней, оставленный в крови у вас?

Александр, к счастью, держится в стороне от этой полемики. Однако его глубинное понимание Истории, памятных мест, легенд, образа жизни людей, их мировоззрения заставляют его, порою задолго до своих современников, опасаться зарождающихся конфликтов. «Нам, французам, трудно понять, как глубоко чтут немцы Рейн. Он для них — вроде покровительствующего божества, которое скрывает в глубине своих вод не только карпов и лососей, но и наяд, ундин, добрых или злых духов, которых поэтическое воображение местных жителей видит днем — сквозь завесу его голубых вод, а ночью — на берегах, где они бродят или сидят. Рейн для них — всеобъемлющий символ; Рейн — это сила; Рейн — это независимость; Рейн — это свобода». И, в частности, еще и потому, что они не поняли этой страстной, чтобы не сказать иррациональной привязанности немцев к этой реке, миллионы существ человеческих менее чем за сто лет сложат свои головы из-за рейнского вопроса.

На пароходе Ида переводит истории и разговоры, Александр записывает. Бонн, Кобленц, посещение могилы Марсо, и Александр снова вспоминает любовную и поистине неисчерпаемую историю этого товарища Генерала по оружию с вандеянкой. В Майнце беглый взгляд на памятник Гутенбергу, «мне стало обидно за изобретателя книгопечатания, он заслуживает лучшего». Путешествие было бы вполне приятным, если бы не немецкие кровати, в которых «уже через пять минут подушка сваливается на одну сторону, перина на другую, а простыня скручивается в трубочку и исчезает», так что «ты оказываешься в своей пуховой постели, имея одну половину своей индивидуальности в поту, а другую — заледенелой». Пища этих неудобств не компенсирует. Все очень просто: начиная с Экс-ля-Шапель Александр забывает о вкусе хлеба. «С приезда в Кёльн кулинарная развращенность хлебом не ограничивается и распространяется также и на мясо». Говядина с черносливом, заяц с вареньем, мясо кабана с вишнями, «как видите, лучше и не придумаешь, чтобы испортить нелепым сочетанием продукты, каждый из который порознь вполне заслуживает уважения». Прибавьте к этим сладко-соленым гнусностям омлеты с сыром, шафраном, мускатным орехом, гвоздикой и тимьяном — как тут не потерять аппетит тем, кто разделял здоровые гастрономические вкусы Александра.

27 августа приезд во Франкфурт. Естественно, Жерара де Нерваля там нет. Через четыре дня Александр получает письмо: Жерар «задержан за долги между Страсбургом и Баденом». Все это время он был в дороге, гулял, высматривал, покупал редкие книги и всякую старинную всячину. В Страсбурге он поселился в Отель дю Корбо и купил «испанское пальто табачного цвета, удивленный дешевизной предмета, который мог одновременно служить сюртуком, верхним платьем и домашним халатом». В Бадене он остановился в Отель дю Солей, играл и проиграл последние шестьдесят франков. Не имея возможности продолжать свой путь, он сбежал с квартиры, не заплатив и оставив свой багаж, вернулся в Страсбург, где за все было заплачено и где ему поэтому доверяли в кредит. Кстати, драма их будет называться «Лео Буркхарт», «он нашел уже ей название, стало быть, проделал немалую работу». Александр посылает ему сто сорок франков в Страсбург через Баден. Тем временем Жерар, ничего не дождавшись, возвращается из Страсбурга в Баден, оставив в Страсбурге «свою шляпу на самом заметном месте в столовой, чтобы считали, что он где-то поблизости». Короче, недели через две Жерар приедет во Франкфурт в каскетке.

В ожидании его приезда Александр посещает еврейское гетто, из которого старая госпожа Ротшильд отказывается переехать во дворец своего сына Ансельма Аншеля. Без всяких предрассудков Александр запросто принимает приглашение на ее роскошный прием. Он хочет посмотреть дом Гете и спрашивает туда дорогу у почтенного старенького господина, говорящего по-французски, бывшего банкира. Тот покачал головой: «Должно быть, этот дом или обанкротился, или еще не завоевал себе репутацию, ибо я его не знаю». Франкоязычная газета «Journal de Francfort» объявила о приезде «знаменитого драматурга», в честь которого возобновят немецкий перевод «Кина». Директора этой замечательной газеты зовут Шарль Дюран. Его жене Октавии двадцать три года, у нее «грудь сфинкса», которую напрасно лорнирует Александр Вайль, секретарь редакции. Александр, слава Богу, тоже не слепой, и кто-то ведь сказал, что любовь может зародиться с первого взгляда! Чтобы дать ей свершиться, единственное решение — занять у мужа три тысячи франков и снять на них тайную квартиру, где можно работать вдали от гостиничной суеты и при случае принимать даму под вуалью.

Праздники, ужины, прогулки в коляске, великого писателя вырывают друг у друга из рук. Ансельм де Ротшильд приглашает его на охоту. Александр заблудился, полдень, жарко, он встречает одинокого охотника, достаточно хорошо говорящего по-французски, который как раз раскинул для себя завтрак на траве. И так как Александр чувствует мгновенную и непреодолимую симпатию к этому господину, он, не слишком церемонясь, садится напротив. Жареный цыпленок, рейнское вино, и тут появляется какой-то родственник Ротшильда, разыскивающий Александра. При виде его одинокий охотник встает, ведет себя уважительно. Александр благодарит его за еду, тот, словно онемев, раскланивается. Решив, что он не хочет пожать ему руку, Александр откланивается, в свою очередь, и удаляется. Спутник его сообщает, что он только что обедал с франкфуртским палачом. Александр возвращается к последнему и протягивает ему руку.

«— Но, сударь, — говорит он мне, — возможно, вы не знаете, кто я.

— Прежде не знал, сударь, что только и делает мою невежливость простительной, но теперь я знаю. Вашу руку и благодарю».

Наконец, приезжает Жерар. «Он привозит с собой не только название, но и идею «Иллюминатов».

Я говорю идею, потому что Жерар понятия не имел, что такое план.

Жерар ненавидел твердые очертания. Не выносил он и смутности, неясности, дух его распылял мысли в газообразном состоянии». «Иллюминаты» — это члены тайного общества, состоящего в основном из студентов. Они мечтают о единой Германии, свободной от всякой иностранной власти. Их герой и мученик — Карл Занд, казненный в 1820 году в Мангейме за убийство писателя и царского шпиона Коцебу. Таким образом, необходимо собрать информацию на месте. Разведка состоит из двух писателей, Иды в качестве переводчицы и прекрасной Октавии Дюран. Последнюю сопровождает верный Александр Вайль, которому мы и обязаны рассказом о любви своей хозяйки и Александра. В Мангейме они посещают дом Коцебу, комнату, где он был убит кинжалом Занда и где последний пытался покончить жизнь самоубийством. Посещают они и Sandshimmelfahrtwiese, то есть луг вознесения Занда на небо, или место казни. Там Ида завязывает беседу с неким господином, назвавшимся директором тюрьмы. Он не только хорошо знал Занда, но проникся симпатией к юному «иллюминату» и был с ним до самой последней минуты. Он с легкостью рассказал все, что знал, и предоставил для перевода и копирования официальные документы и переписку Занда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});