Даханавар (СИ) - Ляпин Оле

Илая не сомневался, что даст свое согласие и станет даханавару помощником. Это вовсе не было решением продиктованным корыстью или страхом, как не было и симпатии к новообретенному покровителю. Скорее решение пришло еще вчера, еще там — в катакомбах, как только Шамиль задал свой вопрос. Оно было продиктовано юноше тем вечным зовом в его сердце, который с малых лет толкал Илаю на всякие авантюры и приключения. Именно это болезненное любопытство и желание проверить свою удачу привело его в Мирцею. Илаю неведомой силой тянуло к даханавару. Бурная фантазия молодого человека рисовала ему будоражащие картины будущего, где он, простой парень Илая — помощник мастера даханавара. Грозного и ужасного! Да это ведь, как оруженосец при странствующем рыцаре, вот только намного страшнее и опаснее, но ведь оно того стоит! Илая ощутил, что совершенно запутался в своих мыслях и желаниях, а потому сделал самое простое, что можно сделать, чтобы очистить разум. Вдохнув поглубже, он с головой ушел в пенную ароматную воду, оставив на поверхности торчать только розовые, распаренные коленки.

Кади Абу-т-Таййиб Мухаммад ибн Ахмад ибн Абд аль-Мумин был в отчаянье. Он сидел на полу в покоях своей дочери, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. С дрожащих губ почтенного старца срывались тихие стоны и проклятие небесам, так несправедливо покаравших его и его семью. Вокруг все было перевернуто, сломано и разорвано в клочья, будто тут только что пронесся ураган. Этим ураганом, еще четверть часа назад, был сам кади.

В углу, съёжившись и накрывшись с головой полой одежды, сидела маленькая сухонькая старушка. При каждом стоне кади она мелко вздрагивала, вжималась в стену и старалась казаться еще более незаметной, чем уже была.

Наконец, кади поднял голову и посмотрел на женщину. Глаза его покраснели, а щеки были мокрые от слез, мужчина простонал.

— Фариха, что же мне теперь делать, Фариха? Где теперь моя Айнур?

Женщина быстро подползла к своему господину на коленях, не смея поднять глаз, она тихонько запричитала:

— Господин мой, это моя вина, я старая, бесполезная женщина, проглядела молодую госпожу, позволила ей уйти! Казните меня, мой господин, или прикажите старой Фарихе самой пойти и покончить с ее никчемной жизнью! Приказывайте, и я поднимусь на самую высокую стену этого города и брошусь на камни. Клянусь вам, что смою своей кровью этот позор, господин! Но прошу вас, прошу не убивайтесь так, лучше уж убейте меня!

— Фариха, если все было так просто, если бы твоя или моя смерть могли хоть что-нибудь изменить, клянусь Пророком, я бы поднялся на эту стену вместе с тобой! Но ни нам, ни Айнур, это увы не поможет! — сокрушался кади. — Послезавтра возвращается Ибрагим, что я скажу ему, старуха? Как объясню то, что его жена — моя дочь пропала? Как смогу смотреть ему в глаза, когда после всего того, что он для нас сделал, а я отплатил ему черной неблагодарностью? А ведь все, что было нужно сделать это всего лишь следить, что бы Айнур не покидала своих покоев!

— Господин кади, если вы позволите… — начала старуха-служанка.

— Что еще?

— Возможно, я сильно ошибаюсь, господин мой, но мне на ум пришла одна идея. И возможно, я знаю кое-кого, кто может нам помочь… — она пожевала губами и явно собиралась сказать, что-то малоприятное для кади. — но прошу вас, выслушайте свою старую слугу прежде, чем приказать отрубить мне голову.

— Говори же, старая ведьма, а не то я велю отрубить тебе голову прямо сейчас! — старик с завидной прытью поднялся с колен и навис над женщиной в угрожающей позе.

— Я не хотела говорить вам господин, боялась вас понапрасну обеспокоить, но последние несколько дней вокруг нашего дома крутился один человек…

— Что?! Ты думаешь Айнур похитили?! — взвился старик.

Женщина подняла руки над головой, призывая своего господина дослушать ее до конца.

— Я так не думаю, господин мой. Я сказала человек, но была не совсем точна в выборе слова, это был даханавар.

— Даханавар! Зачем этому нечистому понадобилось кружить вокруг моего дома? О, Небеса, не уж то он хотел навести на мой дом порчу?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я так не думаю господин, мне кажется он хотел поговорить с кем ни будь из вашего дома. Это было рано утром два дня назад, я как раз возвращалась с рынка, несла для госпожи Айнур свежие фрукты и сливки. Хотела приготовить ее любимый десерт, и тут мне на встречу вышел он. Похоже, он поджидал меня, следил, когда я подойду к дому. Он что-то хотел мне сказать, но я так испугалась и ничего не разобрала. Бросив свои покупки, я изо всех своих сил бросилась к дому и едва успела закрыть за собой дверь как услышала настойчивый стук и просьбу впустить его и выслушать. Но я, ревностная поклонница учения нашего Пророка! Я закрыла ладонями уши, зажмурила глаза и начала громко читать священную песнь, что бы его слова не осквернили мой слух. Видит небо, я усердно молилась и вскоре это нечистое создание ушло, оставив старую Фариху в покое.

— Ты правильно поступила Фариха, как и надлежит благочестивой женщине. Но позволь спросить, как это может нам помочь?

— Видите ли, господин мой, к старости голос мой потерял былую силу и как ни старалась я громко читать слова песни, кое-что мои уши все же уловили. Даханавар просил выслушать его, что у него к вам важное дело. Он говорил, что это очень важно, особенно для Айнур. Женщина понизила голос и, округлив глаза, выпалила:

— Он произнес имя — Самир!

— Самир?! Да как этот нечистый только позволил себе упоминать имя моей дочери, рядом с именем этого негодяя! — кади гневно потрясал кулаками, его глаза метали молнии.

Фариха прижалась к его ногам, цепко обхватив ладонями ступни своего хозяина. Она пыталась сухими губами поцеловать его ступню, безостановочно бормоча просьбы сменить гнев на милость.

— Господин вы совершенно правы, Самир не достойный человек и Всевышний это знает! Но вспомните, что когда-то он звал вас отцом и был вашим зятем. Возможно, именно сейчас, никто кроме даханавара не сможет справиться с нашей бедой?

Кади еще немного побушевал и успокоился. Он поднял свою верную служанку с колен, погладил по седой голове и поцеловал в лоб:

— Фариха, пусть Небо будет милостиво к нам. Я не знаю, что могу предпринять, чтобы найти свою дочь и спасти нашу честь. Но если Небо хочет, чтобы мы приняли помощь от нечистого, мы ее примем. Иди же, Фариха, разыщи этого даханавара и приведи его ко мне. Я выслушаю то, что он хочет мне сказать. Боюсь, но моя последняя надежда — это самому просить его о помощи. Даханавары искусны в решении самых запутанных ситуаций, возможно он именно тот, кто вернет мне мою Айнур.

Рассвет только занимался и на пыльно-сером небе ярко светила Утренняя Заря. Ночная роса, холодная и обильная, покрыла дикие травы, буйно разросшиеся среди могил. Шамиль притаился около одной из могильных плит. Бесшумный и недвижимый в предрассветном сумраке он и сам походил на одно из каменных изваяний украшавших цвинтар — так в Мирцее называли кладбище. Этой ночью даханавар не сомкнул глаз. После того, как он передал в руки метра Цыбульки захмелевшего Илаю, Шамиль не стал подниматься в свою комнату, а сразу направился в торговый квартал. Путь его лежал к дому, где обитал заморский гость — очень богатый негоциант из королевства Пушт. Хозяин дома временно отсутствовал в городе, но дом его не пустовал. Как выяснил Шамиль, пуштиец недавно решил жениться и перевез свою молодую невесту и ее престарелого отца в Мирцею. Даханавар уже несколько дней наблюдал за этим домом, ему было крайне важно добиться встречи с отцом избранницы пуштийца — престарелым судьей, кади Абу-т-Таййиб Мухаммад ибн Ахмад ибн Абд аль-Мумином. Но после первой и весьма неудачной попытки поговорить с престарелой служанкой аль- Мумина, даханавар так и не видел, что бы кто-либо покидал дом. Резная дверь так не разу и не открылась ни для мальчишек посыльных, ни для торговцев — коробейников, ни для странствующих менестрелей. Дом будто затаился, но этой ночью случилось кое-что необычное. Перед самым рассветом, открылась боковая дверь, которую обычно используют слуги, увидев это даханавар удивился. Кому это понадобилось выходить из дома в столь темный час, когда большинство людей еще крепко спят? Из дома вышло странное лохматое существо, оглядевшись по сторонам оно стало на четвереньки и направилось вверх по улице. "А вот это уже кое-что интересное!" — отметил для себя Шамиль. Даханавар ловко спрыгнул с крыши дома напротив, которая прежде служила ему наблюдательным постом. Сидя на ней даханавар, мог отлично видеть оба входа в дом негоцианта. Стараясь держаться самых темных теней и оставаться незаметным, он последовал за косматым четвероногим созданием. К огромному удивлению даханавара существо уверенно направлялось к городскому цвинтару. Проходя мимо кладбищенских ворот, оно на краткий миг попало в круг тусклого желтого света от масленого фонаря над воротами. Тигон? Шамиль был предельно удивлен увидеть эту огромную кошку так далеко от Пушта. Не уже ли новые родственники пуштийца привезли с собой этого зверя в Мирцею?! Теперь становится более понятно почему они с такой неохотой открывают двери незнакомцам. В таком городе, как Мирцея, держать в доме опасного хищника, да еще выпускать его на самостоятельные прогулки по ночам, было явным нарушением законов. Тигон подошел к маленькой боковой калитке в каменной стене цвинтара, вновь поднялся на задние лапы и, просунув переднюю сквозь железные прутья, отодвинул металлический засов. Калитка с тихим скрипом отворилась. Находчивый зверь проскользнул на территорию цвинтара и вновь запер калитку за собой. Шамиль от удивления потер глаза. В то что зверя можно обучить открывать запоры он вполне мог поверить, но что бы зверь замыкал за собою, это уже казалось совершенно невероятным! "Из чего следует, что этот зверь только с виду тигон, а значит, проследить за ним будет намного интереснее, чем я полагал раньше" — подумал даханавар. — "Ну кади, ну мошенник, полон чудес дом твой!" Шамиль проскользнул сквозь калитку вслед за чудо-зверем. Предусмотрительно, даханавар придержал ее что бы та не заскрипела и не выдала его проникновения своим неуместным звуком. С тихим шелестом меч даханавара покинул ножны. Шамиль пригнулся и перемещаясь от одной могильной плиты к другой, стал следовать за ничего не подозревающим тигоном. Тот теперь не пытался строить из себя обычное животное и передвигался на задних лапах, как обычный человек. Переходя от одной могилы к другой, он вновь становился на все четыре конечности, рыл передними небольшое углубление в цвинтарской земле, разбрасывая комья грязи и вывернутую с корнем растительность. Потом зверь опускал в углубление свою клиновидную морду, принюхивался и недовольно фыркал, издавая тихий рык он шел разорять покой следующей могилы.