Страж серебряной графини. Кофейный роман-эспрессо. Фейная дилогия. Том второй - Светлана Макаренко-Астрикова

…И тут Грэг, как и я, обращает взор на фея. Судорожно глотает. Теряет дар речи на секунду, и вместе с Мишкой, уронившим на асфальт, прямо в дождевую лужу ее пальто, рывком поднимает Ланушку с земли.

– Королева, ну ты даешь! – ошеломленно бормочет Мишка, пытаясь отряхнуть с колен фея налипшую грязь… – Очумеешь с тобой вконец!

– Cohanny, ясонька, голубка моя, ты сошла с ума?! Босиком, по земле.. Как же ты бежала?!… Почему? – Влюбленно и потерянно хрипит наш вечный трубадур, прижимая голову Ланки к своему кадыку. – Ты же заболеешь, боже!…Дождь, грязь…. -.Грэг осторожно, как ребенка, поднимает фея на руки, и почти летит, прихрамывая, с ношей, драгоценнее которой – нет ему – ничего.

И мы едва успеваем за ним, чертыхаясь, отряхиваясь, удерживая в руках мокрые комки пальто, ускользающие тапочки, солнечные блики.. Мгновения дня.

– Горушка, я не помню, забыла. Тебя увидела… Упал… какая земля?!.. Я думала, что – в аду. – Лепечет фей, виновато утыкаясь носом в твердое плечо мужа.

Пальто Грэга из английского сукна безнадежно испорчено. Придется шить новое. Впрочем, и фею тоже… Они же – два сапога пара!

Ника:

..Папочка.. Папочка так смешно, нежно укутывает мамочку после купания в махровую простыню, вытирает ей волосы… Расчесывает. Потом мы долго ищем в стенном шкафу новые красивые тапочки для мамы… У нее много красивых вещей.. Все платья, рубашечки, кофты, туфельки, костюмы.. Мама нарядная, даже когда и не одета… Я видела ее в твердой коже на лямочках… это такое.. кастет14 называется.. Там все колется… И сразу видно, какая мамочка.. тоненькая на самом деле же. А она – фыркает всегда и говорит, что толстая, как булка.. А папочка тогда хохочет, как сумасшедший, и у него все делается веселым, даже нос и подбородок, и тогда все сосульки на люстре сразу в их комнате дрожат, переливаются… Я люблю, когда они смеются.. Сразу – оба. И от меня даже. Пусть. Они же не дразнят меня, как девочки во дворе, а – любят.. А смех это как….. солнышко спустилось в ладошки…

И еще люблю, когда можно сидеть, по турецкому, у мамусеньки на кровати, и смотреть, как она пьет какао с печеньками… Она множко15 не допивает и всегда отдает мне, и смотрит, как я оделась, и завязала бантики всякие там, и застегнула пугвицы эти.. Не люблю пуг – ви – цы… Мне папочка часто помогает их застегнуть. И Лешик. И – крестная…

…Еще мамочка всегда смотрит на мои туфельки.. И трусики… Как я одела.. Правильно или не очень. Я их путаю… У меня раньше их часто не было или они рвались… Я их зашивала, они – рвались, потому что были вет – хие… Я рассказывала про это мамочке тихо – тихо, когда она купала меня в первый раз, дома.. И у мамочки были глазки такие, как звездочки. Большие, мокрые. А потом, когда я повернулась, даже и то увидела, что папочка стоит в дверях и держит голову руками, и что то говорит на чужом языке, и голова – лохматая… Он тоже все слышал… Папочка мой.. Он никому же не скажет секрет.. Молчун мой папочка.. Я его люблю. Просто так – много люблю. Как облако прямо. Рук не хватает.

А мамочка любит… Так никто не умеет, как она. Она гладит папину рубашку, а потом целует то место, где рукава, воротник. И шепчет что то… И крестит… Всегда крестит.. Если бы моя первая мама, Тонечка, так делала для папы, который умер, то тогда бы он и не умер совсем… Мне кажется вот.. так.. Мамочка и меня всегда крестит на ночь. И целует… От нее пахнет такими шоколадкиными духами, так я и знаю, почему папочка говорит, что он от них – голову теряет…

– Как будто ты в облако упал, да? – серьезно спросила я его. А он вдруг сразу заулыбался и стал похож на мальчика, которому только вот… четыре годика.. Даже и не пять.. Четыре, точно! Такой – папочка.. Такого больше нигде и нет. Только у нас с мамусенькой….

Лешик Ворохов. Каракули в блокноте с автомобилем:

…Взрослые странные, чес – слово! Знают, что будет плохо, а все равно – делают.. Вот Грэг взял и поставил фея на мяч.. Делать упражнения. Фей все сделал правильно. Но ножкам же – больно. И она – плакала. Сидела потом у него на коленях и ревела… Фей вообще – редко ревет. И мне хотелось Грэга – побить. Я его просто пожалел, потому что он и так весь был белый, и кусал губы.. Ему же надо было утешать фея.

Ему то – просто. Скажет что то на этой своей хрипоте, как будто курил десять сигарет сразу, на своем бетонском- варшавском, и фей сразу глазищами засияет, в сто фар прямо.. А вот Ника.. Ее то я не умею успокоить.. Она очень расстроилась, что фей ревел, и чуть зайцу ухо не оторвала, балда..Потом, когда мы собирались на этот концерт скри – пичий, блин, она даже и не могла бант завязать на поясе, потому что, наверное, думала про что то грустное. Фей спрашивал, что, тормошил, но она – не сказала совсем.

С отцом, машину когда вытирали во дворе, я его спросил, что надо говорить человеку, когда он думает плохое.

– Ничего не надо говорить. Поцелуй, и все! – брякнул па с ходу, вытирая тряпкой фару. Он над своим «шевроле» трясется, как над феем..Не, вот над феем и мамой – больше. Это – правильно. Если за них трястись не будешь, они такое натворят!

…Как мама три дня назад.. Она решила дрова в печке на кухне полить бензином.. сырые были.. Ё – мое.. И вместо дров на пол бензин накапала и на платье… А платье – новое, она его для лекции сшила. Ревела потом – е – мое. Девчонка! Отец прибежал, от неожиданности даже кисточку сломал соболью, что в руках была. И не кричал… Только обнял ее и, все. Сказал, что она – хуже дитя малого. Так.. И вот, я про Нику.. И она -дитя. Ей всего то – пять. Малявка. И чего я хожу за ней? Не знаю.

– Па, ты чего! Если я Нику целовать буду, она же меня дразнить начнет. Или испугается. Она маленькая еще! – обалдел я сразу. Я же говорю, странные взрослые… И па – странный. Пока я бегал домой, за водой, фей посылку получил.. Из Парижа.. Фу.. Такой тяжелый квадратный ящик. Мы с Грэгом еле затащили в холл. Я сбегал за па, чтобы он открыл посылку резаком, ящик твердый… А там.. офигеть.. Там – фейский портрет…

Мы все – ахнули, а Фей – опять заревел… Молча. Горло только ходило… И она опять стала падать, ползти по косяку, и Грэг заорал, как бешеный: «Мишка, голову держи. Разобьет!» И она потом полчаса лежала у па на руках… И па был весь такой напряженный, с синими жилами на лбу, но ее держал крепко. Она не ушиблась. А то, что бы опять было, ух! Больница? Фу!!!

Мы полезли в ящик все: Грэг, Никушка, я, мама, и вытащили оттуда еще три больших папки с рисунками, кучу книг в золоченых переплетах. Коробочку с фигурами из китайского фарфора, какие то тарелки, сервизы, бархатные футляры, шелк, гипюр, полотенца, часы с пастушками и духи там, всякие…

А на самом дне я нашел большую тетрадь с наклейкой дурацкой: арлекин в белом колпаке, и буквы «Комиссару Перье».

– Кто это -Перье? – уставился я на Грэга, а он махнул рукой. Он смотрел только на фейкина. А фейкин – на него. Они же – двое сумасшедших… Па говорит, что у них до сих пор этот… как его.. Бредовый месяц. Пять лет уже.. Офигеть… Но, по моему, па не понимает ни шиша… У них же каждый день, как – последний… Как будто они завтра на небо оба улетят.. И там – взорвутся.. Я не знаю, как, но у меня мозги взорвутся, точно, на них смотреть! Кипят мозги! Круто. Такого – не бывает. Это только у нас- кино. Мама вечером – в длинном платье, Ника с бантом, Па – как Паганини, Грэг – в бабочке, а фей.. Фу.. Она вышла, и, кажется, на ней ничего не надето, и она вся серебрится и колышется.. Совсем – ангел.. И смеется, будто десять ложек сразу упало на пол… Я теперь понял, усек, почему ее па рисует, как ненормальный, бумагу рвет, одной линией… Так всех ангелов надо рисовать. Они же водой струятся.. А вода это тоже – как одна линия.. Ух, все.. Вспотел – писать, на фиг. Хватит. Тут мне Пашка из седьмого «Б» ссылку дал на скрытые файлы Nasa: Марс там, и всякое такое, и некуда написать.. А вот: http:www.NASA.com/

Теперь запомню. Фей зовет, опаздываем на скрипучий концерт.. И как она будет его слушать, у нее же голова болит…. Странные эти взрослые, е – мое.. Не поймешь их.

Газета» Пари Суар от 25 марта 2015 года. Раздел"Светская хроника».

«Известная светская львица, законодательница моды, лицо парфюмерного дома „Le majestic“, шахматная принцесса Александра де Ливи объявила на одном из вечеров дома моды о разрыве своей помолвки с художником и дизайнером Алессандро – Витторио Да Коста, объявленной официально более месяца назад. Причины разрыва – не объяснены. Алессандро Да Коста – модный дизайнер и художник, загадочная персона парижского бомонда в этом сезоне, комментировать заявление бывшей невесты отказался.»

Из доклада комиссара Робера – Ансельма – Филиппа Перье – Министерству внутренних дел Пятой Республики от 27 марта 2015. Совершенно секретно. Конфиденциально.