Время зверя. Криминальные повести и рассказы - Петр Алешкин

Юркая наша «девятка» тормознула у Рижского рынка, и Никитин кинул мне: «Айн момент!» – и вальяжно, уверенно зашагал, скрылся за ларьками.

Вернулся скоро.

– Усе в порядке… А ты боялся! Погнали, а то девочки заждались…

– Какие девочки? – не понял я.

– Хорошие. Мы плохих не держим…

В небольшом ресторанчике на Садовом кольце неожиданно встретились нам те самые две девахи, которые были с бирюлевскими бандитами. Мы их отпустили из милиции часа два назад. Они вдвоем сидели за столом накрытом на четверых. Никитин направился прямо к ним, подошел, заговорил восхищенно:

– Сорока, прелесть моя, как ты похорошела за этот час!.. Знакомьтесь, это мой друг Серега, – указал он на меня. Я ничего не понимал, улыбался недоуменно. – Садись, садись, ты не дома, – говорил Никитин мне, усаживаясь за стол. – Это перед женой ты будешь стоять так, когда сегодня в полночь заявишься… Ничего, объяснишь, работа такая, поймет… А не поймет, по ушам, – подмигнул он девочкам и познакомил, указал вначале на ту, что называл Сорокой: – Лора и Лара! – Девочки улыбались, а Никитин балагурил, по-хозяйски разливал по бокалам шампанское.

Я ничего не понимал. «Неужели они нас ждали? Зачем?» В милиции я считал, что Никитин знает этих девах потому, что неоднократно задерживал, как проституток. Они не скрывали свое занятие. Внешне они не походили на развратных девах. Были молоды, не вульгарны, не было того налета пошлости на лицах, игривых взглядов, что, по моему мнению, отличало проституток от нормальных девчат. Я думал, что пошлый налет стер с их лиц испуг, но и здесь в ресторане, где они были как бы на своем рабочем месте, я их не принял бы за проституток. Обычные девчонки. Лора-Сорока, краснощекая, с маленьким носиком, пухленькая, кругленькая, чувствовалось, что еще года два-три и она станет толстенькой, если, конечно, следить за собой не будет. Лара худощавей, повыше ростом. Мордашка у нее помилей. Она понравилась мне больше, может, потому, что я не люблю мягких, пухлых, они меня не возбуждают. Впрочем, я вначале считал, что Никитина они как девочки не интересуют, у него с ними какие-то свои дела, но он быстро все поставил на свои места.

– Ну что, девочки, отдохнем от трудов неправедных, развеемся. Квартирка свободна?

– Дожидается, – ответила Сорока.

– Отлично! Давайте встряхнемся. За вас, мои милые, – потянул он к ним свои бокал. – Лара сними стресс с Сереги. Он в первый раз был в деле. Разволновался.

– Новичок? Я бы не подумала, и не страшно было? – спросила Сорока.

Я усмехнулся, пожал плечами.

– Это он у нас новичок. Да в постельном деле дилетант. Надеюсь, Лара его обучит… А крови он давно уже нанюхался, – засмеялся Никитин. Он увидел официанта, проходившего мимо, и позвал: – Васек, собери-ка нам на четверых с собой!

Васек глянул на меня и кивнул.

– И не потанцуем? – спросила Сорока. – Там натанцуемся.

В квартире мы выпили хорошо. Девчата не отставали от нас. Я молчал, не знал, что говорить в таких случаях, не знал, не представлял, как мы перейдем к делу. Лара сидела напротив, от выпитого вина она раскраснелась. Каштановые кудряшки ее упали на лоб, щеки. Она изредка отбрасывала их назад, улыбалась мне и молчала. Я мечтал, представлял, как буду целовать ее милую мордашку. Никитин все говорил, говорил. Сорока смеялась, играл магнитофон. Я не слышал ни Никитина, ни музыку, видел только Лару, нестерпимо хотелось прикоснуться к ней.

Никитин отчего-то захохотал, выхватил Сороку из-за стола, и они начали, дурачась, танцевать, потом Никитин сгреб ее в охапку и понес из комнаты. Мы проводили их взглядами, и я тут же потянулся через стол к руке Лары. Она взяла меня за руку и повлекла к себе на диван. Я, не выпуская ее руки, встал, обошел вокруг стола и опустился рядом.

То, что было потом, я вспоминал всегда со стыдным блаженством. Это было ни капельки не сравнимо с тем, что я испытывал с женой. Я не подозревал, что такое может быть, что такое блаженство существует на земле. Порой я забывал обо всем, я превращался в само наслаждение. И казалось, что блаженство это длится вечность. Я даже не знаю с чем можно сравнить то, что я испытывал. С женой у меня все было просто и элементарно. Когда я смотрел порнуху, я думал, что играют актеры, ахают, охают, а сами не чувствуют ничего, только для того, чтобы возбудить зрителей. Лара проделывала со мной то же самое, и я чувствовал себя сумасшедшим, готов был не только охать, но и визжать, кусать ее. Это было безумие! Мне захотелось заплакать, когда все кончилось. Она понимала мое состояние и была довольна, удовлетворена, а я мечтал отдать за нее жизнь. Так я ее любил! Мне казалось, что все, что было до нее, такой пустяк, ничего не значащий пустяк, что я готов был быть ее рабом, слугой, башмаком, тем, чем она пожелает, лишь бы быть рядом, лишь бы, хоть изредка, испытывать то, что я испытал. Господи, неужели это было со мной?..

По дороге домой я дремал рядом с Никитиным.

– Ну, как? – спросил он, когда мы отъехали.

– Я твой раб, – только и ответил я.

– Не преувеличивай, – засмеялся он. – Они хорошие телки. Знают свою работу.

– Не опошляй, – буркнул я, улыбаясь. – Если это работа, то что же тогда блаженство?

– У них блаженная работа, – хохотнул Никитин.

Пришел я домой в третьем часу ночи. Я старался держаться твердо на ногах, чтобы Рая не заметила, что я пьян. Но разве скроешь? Она сразу поняла, спросила:

– Что с тобой? Откуда ты?

– С работы, – буркнул я. – Привыкай. Я же тебе сказал, как расшифровывается слово ОМОН – отряд милиции особого назначения. Поняла? Мы сегодня брали бандитов…

– И пили с ними, – перебила Рая.

– Не с ними… Между прочим, один из них меня шарахнул ножом в живот. Если бы не бронежилет, я бы с тобой не разговаривал. А ты бурчишь – выпил! После этого разве не выпьешь.

– Ладно. Ложись спать, завтра разберемся, – недовольно буркнула Рая и ушла в спальню.

Я довольный, что скандал заглох, потихоньку разделся, ополоснулся под душем и влез под одеяло к жене. Я чувствовал, что она не спит, молчит. «Ну и ладно, ну и хорошо!» – подумал я, засыпая.

7

Позвонил Паша. Голос у него был неспокойный, взволнованный. Звонил он в первый раз после того, как я сказал ему при встрече, что устроился на работу в ОМОН к Никитину. Он отнесся к этому без энтузиазма.

– Если другого выхода не было, то что ж… Тебе жить.

И вот теперь звонок, взволнованный голос:

– Надо встретиться, совет нужен…

– А что случилось?

– Не по телефону.

В первый раз договорились встретиться не дома, не в конторе его, а на улице. Паша был растерян, хмур, начал с того, что беспокоило.

– Пришли рэкетиры, – сказал он, беспомощно разведя руками. Лицо у него было такое, как будто он хотел заплакать. – Я их ждал, я их все время ждал… С первого дня… Три года не было. Думал, я для них не интересен. Мелкая рыбка… Но вот появились. Пришел… Я их другими представлял, а этот… костюмчик, галстучек, ботиночки. Я думал, клиент. А он говорит вежливо: пора платить! Дело встало на ноги, прибыль пошла… десять процентов нам. А где я их возьму? – вскричал Паша. – У меня чистая прибыль десять процентов! Отдать им – все, закрывай дело. Никакого развития… Они мне рассказали, где и во сколько гуляет моя жена с Татой, – чуть не всхлипнул он.

– Погоди, успокойся, – перебил я. – Что они сказали? Когда придут? Что ты должен делать?

– Дали три дня. Послезавтра в два часа я должен дать ответ.

– Придут или позвонят?

– Придут.

– Хорошо, успокойся, что-нибудь придумаем. Вечером позвоню!

Я рассказал Никитину о нашем разговоре: надо как-то помочь Паше, это наша прямая обязанность. Я предложил сделать засаду в конторе у Паши и взять рэкетиров с поличным, взять официально.

– Значит, созрел Паша, – засмеялся Никитин. – Я говорил, хитрющий страсть! Мы перед ним простаки.

– Смешного мало, – сказал я, не понимая такой реакции Никитина.

– Погоди, не суетись. Не надо пока ничего официального. Сами встретим.

Через день полвторого мы были в конторе Паши. Договорились, что он будет держать в кабинете своего зама до прихода рэкетира. Когда появится гость, Паша отпустит зама. И как только он выйдет из кабинета, туда направимся мы с Никитиным. Зам Паши не был посвящен в наши планы.

В приоткрытую дверь кабинета главного инженера, где мы сделали засаду, был виден вход в приемную Паши. Главного Паша отправил в цех. Мы видели, как вошел в приемную зам, как ровно в два часа мелькнул в двери серый костюм молодого паренька с аккуратно причесанным комсомольским затылком, и тотчас же из приемной вышел зам.

– Пора, – шепнул я.

Мы быстро вошли в приемную, и ни слова не говоря секретарше, сказавшей нам строго, что Павел Григорьевич занят, направились в кабинет. Когда мы увидели рэкетира, как две капли похожего на комсомольского работника советских времен: чистенький, аккуратненький, причесанный, улыбающийся, в общем, свой парень, я сразу почувствовал замешательство во взгляде Никитина.